Печальный урожай

— Ах да, — рассеянно проговорила Анна. — Я и забыла совсем. А ведь действительно об этом все знали.

— Продолжай, Берди! — раздражённо сказала Кэт. — А то ходишь вокруг да около. Сначала обвинишь человека во всех смертных грехах, потом его оправдаешь… К счастью, — добавила она поспешно.

— Совершенно верно, Кэт. У меня было именно такое ощущение — что я хожу вокруг да около. Я подумала о Крисе. У него, как мне представлялось, вообще не было причин убивать Дамьена. Подумала о Сонси — то же самое: она едва знала Дамьена Трелора. Тебя и Джереми исключила сразу — может, я пристрастна, но тут уж ничего не поделаешь. Что касается Родни, то у него могли быть кое-какие мотивы, но тоже не очень убедительные. Конечно, он горой стоял за мать, но я не думаю, чтобы ради неё он пошёл на убийство. К тому же его, пожалуй, даже привлекала перспектива, что Анна сбежит с Дамьеном и внимание матери достанется ему одному.

— Ну, Берди, ты бьёшь все рекорды! — заметил Джереми, качая головой. — По-моему, в тебе нет ни капли сочувствия к людям.

— Так или иначе, — продолжала она, — я потерпела фиаско по всем статьям. И пришлось начинать всё заново. У кого-то, помнится, возникло предположение, что убийцей мог быть незнакомец со своими мотивами, которые нам неведомы. Но я почему-то была убеждена, что здесь замешаны семейные узы. Точнее говоря, семейные и дружеские узы.

Она едва приметно улыбнулась всем, но ответила на улыбку только Алиса.

— И я подумала: если убийцей может оказаться незнакомец с неведомыми мне мотивами, то почему ни у кого из окружающих не может быть мотивов, которые мне не известны? К примеру, сначала никто же не подозревал, что такие мотивы есть у Терезы. Следовательно, мог быть и ещё кто-то, кому Трелор стоял поперёк дороги.

Берди сидела теперь очень прямо, вся как будто напружинилась перед прыжком. Всех вдруг сковал необъяснимый ужас перед этим убедительным голосом, который всё звучал и звучал неустанно, полный железной логики.

— И тогда я сделала то, что мне надо было сделать с самого начала: задумалась о семье, в которую я попала волей случая. Если бы меня попросили определить стержень всех событий и разговоров здесь, я бы сказала, что это — взаимоотношения матерей и детей. Материнский инстинкт собственности, ревность, зависимость ребёнка от матери и так далее. Тут и Тереза с Нел, и Кэт со своей Зоей, и Анна с её нежеланием иметь детей, а прежде всего — сласть Бетси над своими детьми и их явная или подспудная зависимость от неё. Кэт как-то заметила, что если бы убили не Дамьена, а Бетси, то можно было бы сразу назвать по крайней мере двух виновников. И в этой шутке была большая доля истины.

Кэт бросило в жар. Теперь Сонси наверняка поймёт, что она судачила о ней с Берди, и не простит ей этого. Точно: она вся съёжилась, привалившись к Крису, и стала пепельно-серая. И что ей неймётся, этой Берди!

— Меня эти слова Кэт задели за живое, — как ни в чём не бывало продолжала Берди. — И я считаю, что Кэт была права. Из всех людей в доме, включая Трелора, именно Бетси вызывала к себе наибольшую неприязнь. Скажем, её поведение по отношению к невестке можно назвать медленной, но верной пыткой.

— Что за чушь! — воскликнула Анна. — Что за глупые…

— Это правда, Анна, — спокойно прервал её Крис.

— Ах ты, боже мой! А у Сонси что, языка нет? Строит из себя несчастную овечку!

Кэт на секунду прикрыла глаза, пытаясь отгородиться от чересчур яркого света и от злобного, сварливого голоса Анны. Она, конечно, права: человек должен уметь постоять за себя. Однако в последнее время, подумала Кэт, Сонси успокоилась, а Бетси, наоборот, стала нервничать. Не зря говорят: не рой другому яму… Кэт вспомнилось сегодняшнее утро, и все они… Алиса в своём лучшем наряде… Бетси, вынимающая мясо из морозилки… Зоя на коленках возле ковчега, в который раз надевающая жене Ноя красную шляпку… бледная и робкая, как Золушка, Сонси, пришивающая отлетевшую пуговку к своему красному халату.

Глаза Кэт помимо её воли раскрылись, но она не увидела ничего вокруг, потому что всё заслонила маленькая красненькая шляпка жены Ноя. Кэт наконец вспомнила, где видела её в ушах звенел голос Зои: «Это я под деревьями нашла. Там, в саду…» Потом в памяти всплыло лицо Сонси, когда они в первый вечер мыли посуду: сколько в нём было ненависти, как она открыто желала Бетси смерти!

И Кэт во внезапном озарении представила себе всё. Дамьен перед самой смертью сидит на бревне в любимом уголке Бетси. На нём бледно-голубая куртка, капюшон не надет, хотя сильный ветер рвёт листья с яблонь. Он, наверно, думает о Нел и Терезе и о той новой жизни, которую собирался начать. Последний план, выстроенный на самообмане. Сидит спокойно, чуть склонившись вперёд. Волосы прикрыты тёмно-синей вязаной шапочкой, бледная шея светится в тумане.

А тем временем через холл старого дома крадётся убийца. Её бесцветные глаза с покрасневшими веками полны жгучей ненависти. В руках кусок ваты и пузырёк. Останавливается у спальни Бетси и прислушивается. Сердце глухо стучит. Она заглядывает в спальню и видит спящего Уилфа — одного. Она надеялась застать свою жертву мирно спящей, но её здесь нет. Ладно, так тому и быть. Она идёт дальше, в гостиную, к чёрному ходу, тогда как Бетси, затаив дыхание, чего-то испугавшись, прячется в тёмной кухне, чтобы потом незаметно проскользнуть назад в спальню.

Убийца крадётся по ступенькам, вглядывается в темноту сада и находит ту, кого искала, — Бетси Тендер в её любимом уголке под яблоней. Бледно-голубая куртка чуть поблескивает, голова опущена, и в темноте отчётливо, как мишень, выделяется белая шея.

Кэт устремила безумный взгляд на Берди, а та только посмотрела в упор и глазами приказала: молчи! Кэт схватила за руку Джереми; он вздрогнул. Понял ли? Понял ли кто-нибудь? Берди продолжала говорить, не обращая внимания на Кэт, которая вертелась как на иголках и не сводила глаз с бледного лица Сонси, пытающейся спрятаться за спиной Криса.

— И я вдруг подумала, — развивала свою мысль Берди, — а что, если Дамьен оказался случайной жертвой, если на его месте должна была быть Бетси?

— Что? — раздался в тишине надтреснутый голос Анны.

— Дамьен сидел в любимом уголке Бетси спиной к дому. На нём была куртка точно такого же цвета, как и у неё. Шапочка прикрывала волосы, и в темноте легко можно было ошибиться. Сонси выходила ночью — предположительно в туалет — и пробыла вне дома, по свидетельству Бетси и Джилл, более пятнадцати минут — срок довольно долгий для посещения этого заведения в ночное время. Истерика Сонси при встрече с Бетси в холле выглядит несколько странно. Однако становится вполне объяснимой, если допустить, что Сонси лицом к лицу столкнулась с человеком, которого, по своему глубокому убеждению, только что убила.

— Нет! Нет! Я не убивала! — вскрикнула Сонси, заглушая голос Берди. — Ты не поняла.

Крис порывисто прижал жену к себе, испепелив Берди взглядом.

— Ты… думай, что говоришь, Берди!

Сонси оттолкнула его. Она быстро взяла себя в руки и храбро посмотрела на Берди.

— Продолжай, — сказала она, почти не разжимая губ.

— На следующий день, — снова зазвучал ровный голос Берди, — Сонси попросили осмотреть труп. Когда она сказала, что Дамьену уже ничем не поможешь, Бетси отреагировала с присущим ей эгоцентризмом: «В моём месте!» То есть для неё важен был не сам факт смерти, а то, что осквернили её уголок. Разумеется, Бетси была не в себе и произнесла первое, что пришло в голову. Однако на Сонси эта реплика подействовала как удар грома. Она вздрогнула и вдруг начала дико смеяться. Ночная истерика повторилась, и Сонси увели в дом. Я подумала: чем вызвана такая реакция? Так вот, если допустить, что Сонси убила Дамьена по ошибке, то её мог поразить невольный каламбур, прозвучавший весьма зловеще. Иначе говоря, Дамьен был убит и «в месте», и «вместо» Бетси.

Сонси не проронила ни слова, только ещё больше побледнела. Сплетённые пальцы казались чересчур хрупкими, почти прозрачными.