Кто ты?

– Если вы имеете в виду кого-то из присутствующих, Бантер, – заявил лорд Питер, – то вынужден отвести ваше выступление. Дорогой Паркер, у нас тоже есть свои маленькие проблемы. Послушайте, я не хочу быть излишне настойчивым, однако мне бы очень хотелось завтра взглянуть на спальню. Дело не в том, что я вам не доверяю, дорогой, но мне необходимо посмотреть на нее своими глазами. Только не говорите "нет"... Выпейте еще бренди. Хотите сигару? Только не говорите "нет", не говорите "нет"!

– Ну, конечно же, приезжайте... Наверняка, я что-нибудь просмотрел, – сказал Паркер, отвечая любезностью на гостеприимство хозяина дома.

– Ах, Паркер, вы могли бы сделать честь Скотланд-Ярду. Гляжу я на вас, и Сагг представляется мне мифом, мыльным пузырем, недоразвитым мальчиком, выдуманным в лунную ночь неугомонным воображением поэта. Сагг слишком совершенен, чтобы быть настоящим. Кстати, что он сделал с телом?

– Сагг говорит, – ответил Паркер, – что мужчина умер от удара по голове. Так ему сказал патологоанатом. Еще он говорит, что мужчина мертв уже день или два. Об этом ему тоже сказал патологоанатом. Он говорит, что тело принадлежало преуспевающему еврею лет пятидесяти. Наверное, и это ему тоже кто-то сказал. Он говорит, что нелепо думать, будто о его появлении в ванной комнате никому ничего неизвестно. Скорее всего, так он говорит, мужчина вошел в дверь и был убит кем-то из обитателей квартиры. Он арестовал девушку, потому что она маленького роста, очень хрупкая на вид и вряд ли смогла бы уложить в ванну такого большого мужчину даже с помощью кочерги. Он бы и Фиппса арестовал, но Фиппс весь позавчерашний и вчерашний день был в Манчестере и приехал очень поздно вечером. На самом деле, он собирался арестовать его, но я напомнил ему, что мужчина мертв уже один-два дня, так что малютка Фиппс никак не мог пристукнуть его вчера в половине одиннадцатого. Ничего, он арестует его завтра как сообщника. И старую даму с ее вязанием тоже. Меня это не удивит.

– Замечательно, что у Фиппса такое крепкое алиби, – сказал лорд Питер, – однако стоит вам соотнести вашу веру с трупными пятнами, трупным окоченением и всем прочим, как вам немедленно подвернется какой-нибудь скептик со стороны обвинения, который подвергнет скрупулезному анализу медицинское свидетельство. Помните дело о чайном магазинчике в Челси? Шесть цветущих докторов давали противоречивые показания, а старик Импи Биггс ораторствовал и приводил всякие удивительные случаи до тех пор, пока у присяжных глаза не полезли на лоб. "Вы готовы поклясться, доктор Фингамтайт, что описанные вами приметы безошибочно определяют время смерти?" "Насколько я могу судить по своему опыту, в большинстве случаев определяют точно", отвечает, напрягшись, доктор. "Ах! – восклицает Биггс. – Но ведь здесь суд, а не выборы в парламент. Мы не можем опираться на "большинство". Закон, доктор Фингамтайт, уважает права меньшинства, будь оно живое или мертвое". Какой-нибудь осел рассмеется, и Биггс будет в выигрыше. "Джентльмены, не надо смеяться. Мой клиент... честный джентльмен... рискует быть осужденным пожизненно... пожизненно, джентльмены... и обязанность обвинения доказать его вину... если это возможно... но чтобы у нас не возникало сомнений. Итак, доктор Фингамтайт, я вновь спрашиваю вас, можете ли вы свидетельствовать, чтобы у нас не возникло ни тени сомнения, ни даже самой маленькой тени, что несчастная женщина умерла не позже и не раньше второй половины четверга? Возможно? Джентльмены, мы ведь не Иисусы, мы – простые англичане. Мы не можем требовать от британских присяжных, чтобы они вынесли обвинительный приговор на основании всего лишь возможного предположения". Аплодисменты.

– Клиент Биггса был виновен, – заметил Паркер.

– Ну, конечно. Но он был оправдан присяжными, и то, что вы только что сказали, не более чем клевета. – Вимси подошел к книжным полкам и взял том "Судебной медицины". "Трупное окоченение... может рассматриваться очень широко... и имеет много определяющих факторов". Как вам это? "Как правило, окоченение начинается... с шеи и подбородка... через пять-шесть часов после наступления смерти..." М-мм... "Полное окоченение наступает примерно через тридцать шесть часов. Однако в определенных обстоятельствах, оно может наступить раньше или позже". Как вам, Паркер? "Браун-Сегард... три с половиной минуты после смерти... В некоторых случаях через шестнадцать часов... и продолжается двадцать один день". Боже мой! "Все зависит от... возраста... мускульной массы... предсмертной лихорадки... температуры воздуха..." И так далее, и так далее. Ну? Вы можете поспорить с Саггом? Он свое дело знает. – Лорд Питер поставил книгу на место. – Вернемся к фактам. Что вы думаете о трупе?

– Ну... почти ничего, – ответил детектив. – Я сам был удивлен. Честно. Он ведь богатый человек, правда, свое богатство заработал сам, да и не очень давно.

– А вы обратили внимание на мозоли у него на руках? Наверняка, не упустили.

– И ноги у него в волдырях. Наверное, носил узкие туфли.

– Или долго шел в них, – заметил лорд Питер, – если заработал такие волдыри. А вас это не удивило, ведь он очень богатый человек?

– Не знаю. Волдыри двух-трехдневной давности. Может быть, он гулял за городом... Опоздал на последнюю электричку, такси не было, и ему пришлось идти пешком.

– Возможно.

– На спине и на одной ноге у него множество красных отметин, происхождение которых мне совершенно непонятно, – признался детектив.

– Я видел.

– Ну и что?

– Потом скажу. А сейчас продолжим.

– У него дальнозоркость... поразительная дальнозоркость для человека его возраста, и очки у него, как у древнего старика. Кстати, очень красивые очки с великолепной цепочкой из плоских звеньев. Я очень удивился, когда увидел их. Ведь его легко по ним опознать.

– Я уже дал объявление в "Таймс", – заметил лорд Литер. – Продолжим.

– Очки у него не новые... их дважды чинили.

– Прекрасно, Паркер, прекрасно. Вы сами-то понимаете, как это важно?

– Не совсем... А почему важно?

– Потом... Пока продолжим.

– Скорее всего, он был угрюмым. По крайней мере, характер у него был никудышный. Ногти у него обкусаны до мяса. И еще он курил сигареты без мундштука. И ему очень важно было, как он выглядит.