Мегрэ и господин Шарль

— Но не в том случае, если произошло, например, убийство.

— Вы серьезно об этом думаете?

— Кажется, об этом думает его жена.

Г-н Лёкюрёр пожал плечами, давая понять, что мысли г-жи Сабен-Левек не имеют особого значения.

— Признаюсь, я тоже думал об этом. Впервые его отсутствие длится так долго и он не звонит мне. Неделю назад у него должна была состояться здесь встреча с одним из самых наших влиятельных клиентов, одним из самых крупных, если не самым крупным землевладельцем Франции.

Он знал о ней. Несмотря на свою рассеянную манеру держаться и легкомысленный вид, он никогда ничего не забывал и в делах профессиональных был скорее въедлив.

— Что вы предприняли?

— Я перенес встречу на более поздний срок, сославшись на то, что патрон находится в отъезде.

— Почему, несмотря на свои подозрения, вы не обратились в полицию?

— Это должна была сделать его жена, а не я.

— Она, судя по всему, никогда не появляется в конторе?

— Совершенно верно. Было время, она приходила сюда раз-другой, но не задерживалась.

— Ее встречали не слишком радушно?

— Здесь не были готовы к этому. Даже ее собственный муж.

— Почему?

Он снова умолк, придя в еще большее замешательство, чем прошлый раз.

— Простите, господин комиссар, но вы ставите меня в затруднительное положение. Меня не касаются взаимоотношения моего патрона с его женой.

— Даже если было совершено убийство?

— Это, естественно, все изменило бы. Мы здесь обожаем господина Жерара. Я зову его так, поскольку знал его еще тогда, когда он только закончил университет. Его ценит весь персонал. Никто не позволяет себе обсуждать его личную жизнь.

— Насколько я понимаю, это не распространяется на его жену.

— Она вроде как чужеродный элемент в семье. Я не утверждаю, что она психопатка. Но это как нарывающая заноза.

— Потому что пьет?

— И поэтому тоже.

— Ваш патрон был с ней несчастлив?

— Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную жизнь.

— Вы только что говорили о корешках чеков, которые проходят через ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил большее или меньшее количество дней.

— Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.

Эти чеки выписывались на предъявителя, а не на какое-нибудь конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать…

— Сумма каждый месяц была одной и той же?

— Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.

Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк вздохнул:

— Кое-кто из персонала видел, как он входил в ночные кабаре. Почти всегда в этих случаях он исчезал — ненадолго или надолго.

— Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?

— Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?

— По тому немногому, что я пока знаю, — тоже… Случалось ли, что ему в контору звонили женщины? Наверное все переговоры идут через коммутатор?

— Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и намека на звонки подобного рода.

— Следовательно, можно предположить, что во время своих исчезновений он пользовался вымышленным именем.

— Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам. Волноваться я начал еще недели две назад. Я позвонил госпоже Сабен-Левек, чтобы сказать ей об этом, и посоветовал связаться с полицией.

— Что она ответила?

— Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.

— Она не попросила вас подняться и не спустилась сама, чтобы поговорить с вами?

— Нет.

— Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не сочтите за труд позвонить в уголовную полицию. Давайте тем не менее уточним. Слуги со второго этажа разделяют чувства служащих конторы к госпоже Сабен-Левек?

— Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.

— А остальные?

— Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель: она предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в постель, когда та валяется на полу.

— Благодарю вас.

— Вы собираетесь начать следствие?

— Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.

Мегрэ вышел из конторы и около станции метро Сольферино решил заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал — комиссар возненавидел его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.

— Есть у вас телефонные жетоны?

Он прикрыл за собой дверь кабины и принялся искать номер телефона мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали, она работала до замужества. В телефонной книге его не значилось.

Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу адрес на у яйце Риволи.

— Подождите меня. Я недолго.

Мегрэ зашел в привратницкую, которая была похожа на небольшую гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.

— Будьте добры, мэтр д'Аржан?..

— Он уж лет десять, как умер.

— Вы уже работали здесь тогда?

— Я тут уже тридцать лет.

— Кто занял его контору?

— Это больше не адвокатская контора, а бюро архитектора господина Мажа.

— Из старого персонала там кто-нибудь остался?

— У мэтра д'Аржана была только старенькая секретарша, она ушла на пенсию и вернулась в родные места.

— Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?

— Хорошенькая брюнетка, она была все время чем-то возбуждена? Она работала у мэтра д'Аржана лет двадцать тому назад. Работа ей не нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю, что с ней сталось.

Хмурясь, Мегрэ снова уселся в такси. Разумеется, следствие только начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было не за что. Кроме того, надо было соблюдать тайну, так как нотариус мог прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.

Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел, что оставил демисезонный плащ в кабинете.

Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ: ему снова захотелось пива.

То и дело он возвращался мыслями к Натали, этой странной г-же Сабен-Левек: интуиция подсказывала комиссару, что знает она намного больше, чем сообщила ему.

Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам, набил одну из них, подошел к двери в инспекторскую. Лапуэнт печатал на машинке. Жанвье уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.

— Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне.

Жанвье тоже понемногу начинал стареть и обзаводиться брюшком.

— Ты свободен, Жанвье?

— В настоящий момент ничего важного. Я разделался с юным похитителем машин…

— Хватит пороху провести ночь на улице?

— Почему бы и нет?

— Как только сможешь, отправишься на бульвар Сен-Жермен и будешь наблюдать за домом 207-а. Если женщина, описание которой я тебе дам, выйдет оттуда, пойдешь за ней. Тебе стоит иметь в своем распоряжении машину.

Это довольно высокая, очень худая брюнетка с остановившимся взглядом и нервным тиком. Если она выйдет из дому, то наверняка пойдет пешком, хотя у нее есть шофер и две машины. Одна из них «бентли», другая — «фиат».

Скажи Лурти, чтобы он сменил тебя завтра утром, и передай ему инструкцию.

— В чем она будет одета?

— Когда она приходила сюда, на ней было меховое манто, норковое, кажется.

— Хорошо, шеф.

Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.

— Что у тебя? Ничего нового?

Лапуэнт, покраснев, запинаясь и избегая смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:

— Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.

— Кто звонил?

— Утренняя посетительница.

— Что ей было нужно?

— Она сначала спросила, здесь ли вы. Я ответил, что нет. Мне показалось, что она совершенно пьяна.

— А с кем я говорю? — продолжала она допытываться.

— С инспектором Лапуэнтом.

— Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?