Печальный урожай

— И правильно сделал, — добавил Крис. — Они и так измучились вместе с Сонси. Сонси тоже хотела остаться. Бог мой, ну и денёк! Я рад, что он прошёл и что вся эта история закончилась.

Все дружно закивали. В этот вечер в душах поселилось облегчение и возобладало над остальными чувствами: жалостью, горечью, негодованием по поводу этого неприятного инцидента с Терезой.

— Ну вот, теперь мы одни, — сказала Джилл. — Бетси, Алиса, Сонси и все остальные спят. Может, кто-нибудь просветит меня? Ведь я пребывала в гордом одиночестве в отеле «Сосны» и знаю только голые факты. А когда я сюда приехала, все отмалчивались из-за Зои и Алисы.

— Все вопросы к Берди, — отозвалась Кэт. — Мне и самой многое неясно.

— Да, я тоже хотел бы узнать… — Джереми повернулся к маленькой фигурке, скрючившейся на стуле у камина. — Почему ты вдруг подхватилась и побежала к Терезе, даже не допив чай? Почему именно в тот момент?

— Почему… — задумчиво проговорила Берди и потёрла виски. — Почему я опоздала! Чуть-чуть раньше бы…

— Но ведь она жива, Берди! — воскликнула Кэт. — Врачи надеются, что она выкарабкается.

— Да. Небольшой шанс есть. — Берди сняла очки и положила их на колени. Она была очень бледная; красивые глаза близоруко уставились на сидящих. — Как же я так промахнулась! Почему-то решила, что ещё есть время. Она ведь обещала прийти к ужину. Но за чаем Уилф вдруг сообщил об их недавнем разговоре, да ещё Анна вспомнила, как она разволновалась, когда они обсуждали Дамьена и его фотографии…

— Ну да, фотографии! — воскликнула Кэт. — Мы-то не придали этому значения, а речь как раз шла о фотографиях, которые обнаружили у Дамьена в машине. И все они были подписаны, датированы, а главное — негативы. Тереза забрала снимок, но она не знала, что все негативы Дамьен хранил в бумажнике. И конечно, это было для неё как гром средь ясного неба. Она поняла, что рано или поздно всё откроется. Несчастная женщина!

— Несчастная? Не забывай, что она готова была подставить одного из нас! — отрезал Крис. Конечно, до некоторой степени её жаль, но не будем преувеличивать.

— Я уверена, она бы призналась, если бы кого-то из нас арестовали, — вступилась Кэт. — Не выдержала бы. Она, в сущности, очень добрая и…

— Нет, я всё-таки не понимаю, — нетерпеливо перебила её Джилл. — Расскажи всё по порядку, Берди! Как ты догадалась, что Тереза и Дамьен… были знакомы?

Берди снова надела очки и поглядела в огонь.

— Да тоже не сразу сообразила, — ответила она. — Кое-что мне показалось странным, но я не придала этому значения. И только когда Анна рассказала о подслушанном разговоре, вернее, монологе Дамьена, всё связалось в цельную картину. Я поняла, что в гараже с ним была Тереза.

— А это его воркованье насчёт рыженькой девочки? — спросила Джилл, не глядя на Ника. — У Терезы же чёрные волосы. Она что, перекрасилась?

— Да нет. Всё дело в том, что Анна слышала только слова Дамьена, причём тон его всё время менялся. То он начинал сюсюкать: «моя рыженька», «моя красавица», а то говорил властно, несколько пренебрежительно называл её «старушка» и всё такое. Непонятно, правда? Вот я и подумала: а что, если он обращался не к одной, а к двум попеременно. И тут я вспомнила, что у Нел волосы рыжеватые.

— У Нел? У малышки?! — воскликнула Джилл.

— Да. Вы же все это видели в тот вечер. У неё пушистые рыжеватые волосики. Точь-в-точь как усы Дамьена. — Берди взглянула на Кэт. — Помнишь, Лани, я тебе намекнула? Короче, я стала припоминать обрывки разговоров. Анна сказала, что Дамьен, когда был здесь год назад, вёл себя не лучшим образом: днём спал, ночами где-то шлялся, распутничал, как она выразилась. Год назад, улавливаете? А Нел сейчас три месяца. У Терезы год назад была маленькая антикварная лавочка. А Дамьен вечно скупал всякие вещи в таких лавчонках и потом перепродавал в городе. Наверняка так они и познакомились. Тереза уже не первой молодости, но неглупа и привлекательна. К тому же, как я заметила, она человек замкнутый и очень одинокий. Он, видно, пустил в ход всё своё обаяние, и у них начался роман. А когда он гостил здесь, у Алисы, видеться им было очень удобно, наверняка она даже гордился, что всё это проделывает под носом у собственной жены. Но, скорее всего, связь их длилась недолго. Ещё одна фотокарточка пополнила коллекцию Дамьена, а потом он её бросил или она сама с ним порвала. Одним словом, герой-любовник сошёл со сцены. Какое-то время спустя Тереза обнаруживает, что беременна. Что она делает? Продаёт лавку и переезжает. Но совсем оставлять эти места не хочет: ей здесь нравится. Итак, она покупает дом, выдав себя за вдову, открывает сувенирный магазин по эту сторону гор, будучи уверена, что здесь Дамьен её не найдёт. Ни видеть его, ни слышать о нём она больше не хочет. А больше всего она боится, как бы он не проведал о том, что ребёнок от него. Ребёнок, о котором он всегда мечтал. Нел принадлежит только ей.

— Да. Скорее всего, так оно и было, — кивнула Кэт.

— Но вот однажды, зайдя к соседке позвонить, она неожиданно встречает человека, которого так боялась встретить, отца её девочки. Помните, какая она была сначала? Спокойная, приветливая. Она ведь забыла очки и сперва его не разглядела. Но Бетси кинулась ей всех представлять, и тут Терезу словно подменили. Я потом поняла, что это произошло не из-за дурацких рассуждений о девичьей фамилии Кэт и незаконнорожденных детях, а потому, что её представили Дамьену Трелору. Дамьену, который мгновенно стал похож на кота, облизывающегося на сметану.

— Но он же не знал, что ребёнок его, — возразил Джереми. — Во всяком случае, не был уверен.

— Нет, именно был уверен. Он всё подсчитал. Глядя на такую кроху, понял, что время совпадает. А если у него и были сомнения, то своим поведением Тереза быстро их рассеяла. Тогда я, естественно, этого не поняла. Впервые мысль о том, что между Терезой и Дамьеном что-то было, появилась у меня на следующий вечер после убийства, когда Сонси сказала, что видела, как Дамьен сам спустил шины у своего автомобиля. И ещё она сказала, что слышала, как они выходили вместе, и после этого сосчитала до сотни и обратно. Значит, прошло несколько минут. Потом она встала, надела халат и выглянула в окно на веранде. Всё это заняло, наверное, ещё минуту, после чего Сонси увидела, что Дамьен присел перед колесом своей машины, а Тереза идёт через дорогу к своей калитке. Иными словами, она не сразу направилась к себе — пересечь дорогу секундное дело, — а вместе с ребёнком стояла на тёмной, холодной улице в течение нескольких минут. При такой ситуации она вряд ли стала бы говорить с незнакомым человеком. И к тому же Тоби она без колебаний заявила, что сразу пошла домой. Я это записала, чтоб потом поразмыслить. Ну а после добавилось столько мелких подробностей. К примеру, она сообщила Тоби, что у Дамьена ключи были пристёгнуты к карабину джинсов. Странно, не правда ли: заметить такую мелочь у человека, которого видишь первый раз, с которым только вышла из дома и тут же расстались… Ну вот, примерно так.

— А ты опасный человек, Верити Бердвуд, с тобой надо держать ухо востро, — совершенно искренне сказал Джереми. — Значит, ты утверждаешь, что Дамьен, как только они вышли, взял Терезу в оборот и вынудил её согласиться на встречу попозже в гараже? Потом он проколол шины, вернулся, разыграл перед нами спектакль и отправился в гараж поджидать Терезу.

— Она сдержала слово и пришла где-то около двенадцати, так как Анна в это время тоже подошла к гаражу и слышала их беседу. Девочку Тереза, конечно, взяла с собой: она спала у неё на руках. Итак, Дамьен предъявил свои отцовские права. Можно себе представить, как восприняла это Тереза. Она наверняка почувствовала себя в ловушке.

— Он сказал, что они сотворили нечто грандиозное. Анна решила, что это о книге, а речь-то, оказывается, шла о младенце. Ну прямо как в дешёвой мелодраме! — воскликнула Кэт.

— Да, — усмехнулась Берди.

— И ещё я помню, что он говорил маме перед тем, как уйти в гараж, — добавил Крис. — Мол, он хочет покончить с прошлым и начать новую жизнь. Должно быть, он собирался утром устроить ещё одно представление и объявить всем, что Нел — его дочь. Насчёт всяких сцен он был мастер. А Тереза страшно перепугалась и решила, что у неё один выход — прикончить его. И сделал это без особого труда: за ней ведь никто не следил.