Месть

Мы с Эймсом вышли. Дуайт Хэндфорд-Прескотт, подумал я, доигрался до того, что очень многие хотят, чтобы он исчез.

Я хотел было вернуться к себе, но, не зная, кто или что ждет меня там на этот раз, поехал в гриль-бар «Техас».

Было сильно за полдень. В зале сидели только несколько человек с пивом, кое-кто с тарелкой чили и смотрели на экран телевизора над баром. Бейсбольный сезон уже закончился, показывали, вероятно, запись матча Сент-Луиса и Чикаго. Болельщики не уставали смотреть, как Марк Макгуайр и Самми Coca лихо выбивают хоум-раны.

Эймс, нырнув за стойку, скрылся в своей комнате.

Эд Фэйринг принес мне пиво. Я взял его, прошел к телефону и набрал номер «ДК». Ответил Дэйв.

― Это я.

― Льюис? Тут посетители идут косяком. И ко мне и к тебе. Недавно копы заглядывали. Хорошо бы сейчас качаться где-нибудь на волнах. Иногда я мечтаю... Ну да ладно. Я думаю, тебе лучше какое-то время не показываться. Ты знаешь такого парня с итальянской физиономией ― не в обиду будь сказано, ― похожего на Тони Галенто? Водит синий «Бьюик» новой модели.

― Я знаю, о ком ты говоришь.

― Он заезжал с полчаса назад, взял коктейль и припарковался напротив, на стоянке китайского центра и танцстудии. Потом выкинул стакан из окна, постоял минут двадцать и уехал. Мне придется идти туда подбирать! Я не могу, чтобы стаканы из «ДК» валялись на соседних стоянках. А ты еще спрашиваешь, почему я предпочитаю море, а не сушу.

― Он интересовался мной?

― Нет, ― сказал Дэйв.

― Если он еще приедет и будет спрашивать... ничего ему не говори.

― Буду молчать как рыба. Подожди секундочку, у меня дама с двумя детьми ждет обеда.

Он отошел на пару минут.

Марк Макгуайр выбил еще один длинный мяч. Когда он обогнул третью базу и с сияющей улыбкой направился к «дому», трибуны взревели от восторга.

― Ну вот, ― вернулся Дэйв. ― Я, может быть, продам это место. Или найму Дон на полную ставку, а сам выйду на полупенсию. Мне начинает казаться, что людей я уже не переношу. Ты исключение, сам знаешь. Можно один вопрос?

― Конечно.

Я глотнул пива.

― Кто все-таки этот кидатель мусора?

― Мой ангел-хранитель.

― Интересных размеров и форм нынче ангелы! Одни скапливаются на острие иголки, другие засовывают себе в ухо Вселенную, хотя не знаю, зачем им это надо. В Ветхом Завете целые толпы ангелов-воителей.

― Мне нужно найти одного человека, ― сказал я.

― Нехорошего человека?

― Очень. Его зовут Джон Пираннес. Ты не слышал про такого?

― Слышал, ― сказал Дэйв.

― Ты не знаешь, где можно было бы найти его или кого-нибудь, кто мог бы знать?

― По-моему, у него квартира в Бич-Тайдс, на Лонгбоут.

― У меня точные сведения, что он покинул это место, по крайней мере пока.

Рядом со мной сел худощавый черный парень в потертой спортивной куртке и приветствовал меня кивком головы. Я знал его только под именем Сникерс. Сникерс любил сладкое и обладал способностью проникать туда, куда имели доступ немногие.

― У него есть катер, стоит в Саннисайд-Кондо, у Галф-оф-Мехико-драйв, почти на северной оконечности острова, ― сказал Дэйв. ― Я видел его там. Большой катер, нельзя не заметить. Называется «Красавица».

― Держи эту информацию при себе, ― попросил я.

― Это секрет только для копов, Льюис. Кстати, я прочел статью про Джона Маршалла. Наверное, я возьму почитать его биографию. Мне пора, у меня клиенты.

― Спасибо, Дэйв.

― От капитана Пираннеса лучше держаться подальше, ― предупредил он. ― Будь осторожен.

Он повесил трубку, и я тоже.

― Как дела, Сникерс? ― спросил я.

― В порядке. Хотя, черт подери, не совсем. Ты не возьмешь мне пива?

― Конечно.

Сникерс смотрел на экран телевизора и раскачивался в такт какой-то внутренней мелодии.

― Coca ― это класс, ― сказал он.

Я попросил Эда принести пиво для Сникерса, который имел, вероятно, потрясающую наследственность: несмотря на неимоверное количество сладкого, которое он поглощал, зубы у него были белые и ровные.

― Класс, ― согласился я.

― Слушай, ты ведь из Чикаго. Что с тобой случилось?

― Ну, ― сказал я, прихлебывая пиво, ― один водитель грузовика меня избил, одну мою клиентку нашли мертвой у меня в кабинете, я спас ребенка, которого отец продал сутенеру, и еще я нашел одного типа с простреленной головой в квартире на Лонгбоут.

Эд поставил пиво перед Сникерсом, который не понимал, почему я находил все это забавным. Но я платил за пиво, поэтому он только улыбнулся и покачал головой.

― Не знаешь ли ты сутенера по имени Тилли?

Сникерс поставил пиво на стол и кивнул.

Поговорив со Сникерсом и посмотрев, как Макгуайр забил еще один мяч, я оставил на стойке пятерку и вышел. Что делать, расплачиваться все равно придется Карлу Себастьяну.

Я подумал, не бросить ли мне монетку, чтобы решить, какой из двух не очень разумных шагов предпринять. Брать с собой Эймса я не собирался. Эймс напоминал Джефферсона или Рашмора, но его каменное лицо выражало такую решимость, какая не очень подходит человеку, который имеет судимость и продолжает носить оружие.

Нет, я поеду один. Либо поступить так, либо плюнуть на все и пойти в полицию. Детектив Этьенн Вивэз, он же Эд, казался не худшим из двух зол, однако его вмешательство все равно не сулило мне ничего, кроме неприятностей.

Итак, если следующие пять номеров машин, которые я увижу, будут номерами Флориды, я поеду на Лонгбоут к «Красавице», а если попадутся номера из других штатов ― тогда по адресу Дуайта Хэндфорда.

Примерно через сеанс Энн Горовиц спрашивала меня, нет ли у меня тяги к саморазрушению. Я всегда отвечал «нет», и она говорила: «Сознательной, конечно, нет».

В этот момент мне страшно захотелось разделаться с Пираннесом и с Хэндфордом за то, что они сотворили с Аделью и, вероятно, с Берил. Мне захотелось выяснить, зачем Бог создает таких людей. Мне захотелось крикнуть Ему: «Я не знаю, для чего Ты делаешь это, но я не восхвалю Тебя, пока Ты не признаешь себя виноватым».

Наконец-то меня что-то по-настоящему разозлило. Наконец-то мое отношение к целому ряду вещей определилось.