Прокурор рискует

— Насколько пожилым?

— Приблизительно моего возраста, — ответил Карр.

Селби улыбнулся, покачал головой и заметил:

— Совместной деятельности не получится. Пожилой джентльмен вот-вот бросит практику.

— Я пока не собираюсь отказываться от работы, — ответил адвокат. — Что ни говори, а мне здесь очень нравится.

Окружной прокурор немного помолчал и продолжил:

— Я буду откровенен с вами, Карр. Вы очаровательный негодяй, и с тех пор, как появились в наших краях, у нас возникли совершенно новые проблемы. Проблемы, которых мы хотели бы избежать в нашей тихой сельской местности… У вас есть связи. Вы всюду заручаетесь поддержкой влиятельных лиц. Ваша паутина уже раскинулась по всему округу. Время от времени люди попадают в беду и вынуждены обращаться к вам за помощью. Но ваша помощь отнюдь не бескорыстна. Вы опутываете своих клиентов, заставляя их впоследствии идти на сделку с совестью во имя ваших личных интересов.

— А что в этом плохого? — удивился Карр. — Любой уважающий себя адвокат именно так создает доходную практику.

— В большом городе — может быть, но не у нас.

Возьмите, к примеру, дело Евы Даусон.

— Что же в нем такого?

— Элеонора Харлан стреляла в Еву Даусон. Милтон Гренби заинтересован скрыть этот факт. Он обратился за помощью к вам. Вы составляете план, с помощью которого трое получают ложное алиби. Далее вы сочиняете целую историю, уводящую правосудие в тупик.

Благодаря прошлым связям вы смогли быстро освободить дом в Лас-Алидасе, буквально выселив его жильцов, пока не решите, что им можно возвращаться. Вы предлагаете Джиму Мелвину деньги и покровительство, чтобы он втайне присматривал за раненой девушкой.

Все это вы предприняли, чтобы выгородить Хадсона Парлина, который и являлся вашим настоящим клиентом.

Далее события принимают еще более драматический оборот. Выздоровев, Ева Даусон пытается использовать случайно доставшиеся ей документы, чтобы шантажировать Морриса Шелдона и получить с него деньги. Но она не знает, что ступила на территорию Хадсона Парлина, игры с которым смертельно опасны. Когда-то Харлан подарил сестре столовый нож. Девушки никогда им не пользовались, так как питались вне дома. Когда Хадсон Парлин узнал о намерениях Евы Даусон, он отправился в жилище Мелвинов в Лас-Алидасе, прихватив на всякий случай нож из квартиры Элеоноры Харлан.

Ему и в голову не пришло, что этот нож впоследствии может оказаться важной уликой… Из разговора с Евой Даусон он понял, что девушка не отступится. Может быть, он хотел только припугнуть ее, но, охваченный яростью, совершил убийство… Когда выяснилось, что по отметкам на ноже легко установить его происхождение, он запаниковал и бросился к вам.

— А что в этом плохого? — невозмутимо спросил Карр.

— Все! Вы не просто консультировали его, но и стали его соучастником. Вы попытались создать впечатление, что нож продолжает оставаться у Элеоноры Харлан.

— А разве это не так?

— Здесь есть одна закавыка, — улыбнулся Селби. — Брэндон не прикасался к тому ножу, который вы принесли в его офис, но он брал в руки нож, обнаруженный в квартире Элеоноры Харлан. На ноже, привезенном вами якобы прямо из магазина, дактилоскопист почему-то нашел отпечатки пальцев шерифа.

— Отлично! — воскликнул Карр, и в его глазах отразилось неподдельное восхищение. — Черт возьми, Селби, это просто гениально!

— Теперь вы видите, — продолжал окружной прокурор, — к чему ведут игры с законом.

Карр медленно покачал головой и, улыбнувшись, ответил:

— Вещественное доказательство можно было легко сфабриковать. Бросьте, Селби! Ни одно жюри присяжных не примет такую улику.

— Жюри присяжных этого округа примет, — раздельно повторил прокурор. — Они знают шерифа.

— Так было, когда я только сюда переехал. — согласился Карр. — Но теперь, скажу вам, что-то не видно среди присяжных такого единодушия по отношению к окружному прокурору и шерифу. Поскольку здесь мы с вами беседуем неформально, я могу признаться, что приложил к этому руку. Я превращаю политическую борьбу в борьбу конкретных лиц. Я не думаю, что вы сумеете собрать такое жюри, которое безоговорочно поверит шерифу. Не скрою, именно благодаря мне у людей сложилось о нем мнение, как о не брезгующем никакими средствами политикане. Я думаю, присяжные решат, что шериф ведет хитрую политическую игру.

— Вы очень откровенны.

— Я могу позволить это, — заметил Карр, — поскольку, кроме нас, здесь никого нет. Между прочим, коллега, в этом деле вы проявили довольно приличное дедуктивное мышление.

— Благодарю вас, но позвольте мне закончить историю. Когда Парлин понял, что Элеонора Харлан слишком много знает, он решил убрать ее. В течение нескольких месяцев ключ от ее квартиры лежал в его кармане.

Когда он пришел туда в очередной раз, он заметил початую коробку конфет, которую принес ей Милтон Гренби… Это натолкнуло его на мысль. Он купил точно таких же конфет, добавил в них барбитураты и совершил подмену. Зайдя позже, он увидел, что женщина, съев конфеты, спит. Ему ничего не стоило инсценировать самоубийство, но он не рискнул просто забрать отравленные конфеты, справедливо полагая, что Гренби удивится, узнав, что Элеонора в один присест съела содержимое всей коробки. Парлин снова подменил конфеты, взяв с собой те, что имели смертоносную начинку, и оставив в коробке обычные.

Карр потянулся и зевнул:

— Все это, Селби, очень занятно, но, честно говоря, мне уже надоели ваши фантазии.

— Но вы признаете, что они основаны на действительных событиях? — спросил Селби.

— Вы ловко поймали меня на подмене ножей, — улыбнулся адвокат, — но вам, Селби, этого не доказать. Никогда! Что до других глав вашего повествования, то я, как вы сами понимаете, защищаю интересы моих клиентов. Мы подискутируем с вами в суде, когда до него дойдет дело.

— Спасибо, — сказал окружной прокурор. — Основной причиной, заставившей меня посетить вас в столь поздний час, было предъявить вам ордер на арест Элеоноры Харлан.

— Хорошо, хорошо. Я в курсе. Между прочим, это тоже сильный ход. Ловушка могла бы сработать, знай я, где она находится, но я не знаю. Спокойной ночи, коллега. Спокойной ночи.

Карр проводил гостя до парадной двери и выключил свет над крыльцом.

Селби сел в свою машину, проехал ярдов сто и остановился. Полицейская машина на другой стороне улицы была пуста.

Окружной прокурор стоял возле машины шерифа и ждал. Прошла минута… другая. Внезапно раздалась резкая трель свистка с задней стороны дома Карра, послышались громкие голоса, звуки борьбы и выстрел.

Селби спокойно приблизился к парадной двери особняка и нажал кнопку звонка.

Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась.

На пороге стоял Рекс Брэндон. Он ухмыльнулся и сказал:

— Заходи, Дуг. Теперь он у нас на крючке.

— Карр открывал свой бар в кабинете, Рекс, — предупредил Селби. — Там микрофон…

— Я его уже обнаружил, — сказал шериф. — Ваш разговор записан полностью.

— Я так и знал, — усмехнулся окружной прокурор. — Он попался в собственный капкан. Не зная заранее, о чем я буду говорить, он на всякий случай включил микрофон — вдруг я выболтаю что-нибудь, представляющее для него интерес. Теперь запись можно будет использовать против него.

— Он в гостиной, — тихо произнес Брэндон. — И не знает, что мы обнаружили магнитофон.

— Он пытался тайно вывезти Элеонору Харлан?

— Да.

— Хорошо. Значит, теперь ему не отвертеться.

Когда они вошли в гостиную, Карр стоял там, задыхаясь от бессильной ярости.

— Разве я не предупреждал вас, Карр? — поинтересовался Селби.

— Против меня у вас ничего нет, — огрызнулся адвокат. — Я лишь хотел доставить мою клиентку к ее постоянному месту жительства. Ее насильно похитили…

— Мой дорогой коллега, я же сообщил вам о наличии у меня ордера на ее арест.

— Этот номер у вас не пройдет, — процедил Карр. — Вы, черт побери, прекрасно знаете, что ни о чем подобном мне не говорили.