Роман о любви (СИ)

Расслабьтесь, милая,- дружелюбно сказал Ноэль, обращаясь к Катрин,- не надо так волноваться. Вы ведь не в театре выступаете, а для себя и во благо таких же.

А почему, вы выделили мне такую роль,- обиженно отозвалась миссис Шевель, - надо же, играть простую крестьянку. Я такой никогда и не была, как же я смогу, как вы говорите, войти в образ.

Спокойнее, спокойнее,- говорил Карбоцини,- все придет само собой, как только зазвучат фанфары, и погаснет свет, вы сразу же обнаружите в себе ту, в костюм которой сейчас одеты.

Ну, что ж, посмотрим,- сказала Катрин и несколько надула свои губки.

Ей никогда не приходилось так унижаться, да еще в обществе такого огромного количества людей. А их действительно собралось на празднике очень много.

Всего было человек сорок, если не считать прислугу и самих наших знакомых. Это были люди разных рангов и занимаемых в обществе положений.

Здесь были поэты, художники, сатиры, просто чиновники, служащие и даже несколько простых рабочих, которые неизвестно как затесались в эту среду.

И каждый из них играл кого-нибудь, не похожего на самого себя, тем самым пытаясь узнать как бы со стороны, а кто же он на самом деле.

Писатель или просто гражданин. Капельмейстер или просто человек души. Все это уходило в глубину сознания и выходило совершенно другим. На сцене люди перевоплощались и жили совершенно другой жизнью. Они как бы взлетали вверх со своими персонажами и героями и опускались на землю лишь в конце спектакля.

Ноэль никогда не определял заранее какую либо из тем. Мысль приходила к нему непосредственно перед началом, примерно в тот же день, начиная с обеда.

Поэтому, к спектаклям не готовился никто.

Человек, буквально за несколько минут

переодеваясь, превращался из обычного

рабочего в графа, из настоящего чиновника – в

простолюдина и так далее.

Никто не знал своих слов, но они были подготовлены самим Карбоцини и лежали отдельными стопочками. Участвующий в спектакле брал свою партитуру и просто читал их, одновременно входя в образ и связывая себя условно с каким-то эпизодом из своей собственной жизни.

Как и во всяком великом деле, здесь был главный распорядитель, который и руководил всем театром, а точнее действиями.

В руках у него был подготовленный заранее сценарий, и ему оставалось только называть действие и участвующих в нем героев.

К примеру, это звучало бы так:

Лес, поляна, на ней он и она. Она возлежит у него на коленях, а он сидит, уставившись на небеса ...

А уже дальше сами участники, отыскав нужную главу, использовали слова из заготовок. Таким образом, спектакль получался на славу, так как в нем не было той прежней наигранности, а была лишь одна реальность.

Порой, войдя в какой-либо образ, очень трудно было сразу позабыть его, и участники еще долго после игры называли друг друга по тем именам персонажей, которых сами играли. И в этом также были свои преимущества.

Людям нравилось представлять себя в каком-то другом образе, и не так просто было их заставить отбросить уже прошедший или отыгранный эпизод из их театральной игры.

Ко времени нашего разговора, гости уже почти все переоделись и ждали только указаний главного, которым сегодня был назначен один из гостей.

Это, конечно, не всегда нравилось, но что поделать, приходилось жертвовать собой ради игры других.

Наконец, тревожно заиграли фанфары, и гости разбежались по разным уголкам двора. Ярко осветилась сама сцена и в виде декораций предстала сама поляна. Потом, исчез верхний свет, и появились небольшие лучи, направленные на место действия.

На поляну выступили двое. Один из них, видимо, был злодеем, а другой кем-то еще в этом роде. Завязался незатейливый разговор.., и спектакль начался.

В это время Катрин сидела в стороне от главного распорядителя, и ей казалось, что она действительно окружена какими-то незнакомыми людьми.

Все происходящее ее поразило. Она и ранее присутствовала на подобном, но никогда не играла, а наблюдала со стороны. Поэтому, сегодня ей казалось, что все это происходит на самом деле с ней самой, и она, сама того не подозревая, вошла в роль.

Вот прозвучал и ее выход.

Катрин поднялась и побрела, как настоящая крестьянка.

Где тебя носит,- прозвучал голос злодея,- я хочу пить.

Я здесь, я здесь,- отвечала Катрин, и губы ее заметно дрожали, и было непонятно от чего: то ли от роли, то ли просто от волнения.

Сбегай в погреб и принеси мне вина и побыстрее,- холодно продолжал тот. - Хорошо, господин,- сказала крестьянка и побежала куда-то за вином.

За сценой ей сунули кувшин с вином, и она побежала обратно.

Ну, что ты там вертишься,- не унимался голос,- давай, побыстрее сюда,- и злодей выхватил у нее кувшин, и начал пить прямо из него..

Надо сказать, что напиток и еда предлагались натуральные, отчего сама игра превращалась в настоящую жизнь.

Отпив немного, злодей успокоился, но завидев стоящую в онемении Катрин, вновь сказал:

А ты что стоишь, поди, сюда, выпей со мной.

Я...я,- заикалась крестьянка,- я не пью.

Выпей сказал, я приказываю, сегодня я тут хозяин,- и он насильно подтянув к себе Катрин, заставил сделать пару глотков, отчего у той помутнело в голове, и она слегка зашаталась.

Ха-ха-ха, - засмеялся злодей, - ты что, уже пьяна? Так быстро? Этого не может быть. А ну, иди сюда, ко мне, - и злодей притянул ее к себе.

Кровь прилила к лицу Катрин, и она хотела уже было ударить его, но вспомнила, что это всего лишь игра, поддалась.

Тот, подтянув ее к себе поближе, заставил выпить еще глоток и, посадив к себе на колени, громко сказал:

Ну, теперь ты будешь меня ублажать. Сегодня я буду вместо твоего мужа.

Нет, нет,- встревоженно закричала Катрин и хотела было вырваться из его объятий. Но злодей держал крепко и не выпускал.

А потом началось и вовсе не понятное, по крайней мере, для Катрин.

Злодей ее целовал и откровенно обследовал некоторые участки ее тела, отчего та даже позеленела. Наклонившись к ее уху, Импресарио прошептал:

Не волнуйтесь, дорогая, это всего лишь игра и вам ничего не грозит,- а вслух произнес:

Ладно, будет пока, принеси еще вина и позови моего дружка, а то он, наверное, страдает за дверью.

На этом для Катрин первая часть была отыграна, и она обессиленно опустилась на стул.

Было впечатление, что за это время Катрин потеряла часть своего веса, так глубоко переживая произошедшее на сцене.

Если бы это было не с нею, она никогда бы не поверила, но тут нельзя было не признать, что такой спектакль гораздо впечатлительнее, чем тот, который видишь со стороны.

По ходу пьесы у Катрин были еще переживания, но однако она справилась со своим волнением и отнеслась уже более спокойно к другим, а лучше было бы сказать, посторонним поцелуям.

- В конце концов, это ведь не я сама,- говорила про себя Катрин, - это ведь действительно игра, и совесть моя должна быть чиста.

Это ее несколько успокаивало и давало возможность продолжать играть дальше. - А, что бы сказал мой муж,- вдруг подумала миссис Шевель, - наверное, ему не очень понравилось бы,что его жену кто-то обнимает. А может, и нет,- тут же добавила сама себе,- он такой безразличный последнее время, да, в принципе, он и был таким с самого начала. Просто я тогда не вдумывалась в это. А, ладно. Все равно его здесь нет и что об этом размышлять, - так закончила ход своих мыслей Катрин и пошла переодеваться, так как, судя по написанной партитуре, ее роль непосредственно на этом закончилась. Переодевшись, она подошла к главному распорядителю и спросила:

Долго еще осталось?

Да нет, минут сорок,- ответил тот, даже не оглядываясь.

" Пойду, пройдусь", - подумала Катрин и вышла из освещенной полосы.

Небо казалось темным и мрачным. Пошел небольшой дождик, и подул ветерок. Катрин поежилась от нахлынувшей холодной волны и решила, что лучше уж побыть в закрытом помещении.