Черный Пенни

Бенисон с озабоченным видом надул губы. Его лицо прояснилось.

– О боже, конечно, были! Он нюхал табак.

Эллери и Вейли переглянулись.

– Забавно, – улыбнулся Эллери. – Так же, как и мой отец, инспектор Куин. Знаете, я имел сомнительное удовольствие с детства наблюдать нюхателя табака. Планк нюхал регулярно?

– Точно ответить не могу, мистер Куин, – нахмурившись, сказал Бенисон. – Фактически за те две недели, что он прожил здесь, я видел, как он нюхал табак только раз, хотя мы целыми днями работали вместе. Это случилось на прошлой неделе. Я вышел на несколько минут и, вернувшись, увидел, что он держит маленький резной ящичек и нюхает что-то, зажав это между пальцами. Он быстро спрятал ящичек, словно не хотел, чтобы я наблюдал, хотя сам бог знает, мне было наплевать, пока он не курил в комнатах. Однажды из-за сигареты неосторожного помощника у меня случился пожар, и этого приключения мне хватило надолго.

Лицо Эллери ожило. Он выпрямился и начал водить пальцем по пенсне.

– Вы, наверное, не знаете его адреса? – медленно спросил он.

– Не знаю. Боюсь, я его взял без соответствующих предосторожностей, – вздохнул коллекционер. – Еще повезло, что он ничего не украл. Моя коллекция стоит уйму денег.

– Несомненно, – произнес Эллери и встал. – Можно воспользоваться вашим телефоном, мистер Бенисон?

– Пожалуйста.

Эллери порылся в телефонном справочнике и сделал несколько звонков, разговаривая так тихо, что ни хозяин квартиры, ни сержант Вейли не могли ничего разобрать. Положив трубку, он обратился к Бенисону:

– Вы не могли бы выкроить полчасика? Я хочу совершить с вами маленькую прогулку по городу.

Бенисон поначалу удивился, потом, взяв пальто, произнес:

– С удовольствием.

Эллери остановил такси, и они втроем поехали на 49?ю стрит. Когда машина остановилась возле маленького книжного магазина, Эллери извинился и поспешно вошел внутрь. Через минуту от вышел со старым Унекером, который дрожащими руками запер дверь.

В конторе братьев Ульмов их ожидал детектив Хеффли из страховой фирмы и покупатель Унекера Хазлитт.

– Рад, что вы смогли прийти, – весело обратился к ним Эллери. – Добрый день, мистеры Ульмы. Небольшое собрание, Думаю, мы сумеем прояснить это дело, так что все Куины будут довольны. Ха, ха!

Фридрих Ульм почесал голову, а Альберт, сидящий в углу в зеленых очках, кивнул.

– Нам придется подождать, – сказал Эллери. – Я попросил прийти также мистера Петерса и мистера Хинчмэна. Присядем?

Хотя напряжение внешне не чувствовалось, в комнате повисло тягостное молчание. Пока Эллери вышагивал взад-вперед, с явным любопытством изучая марки в ящиках, сержант Вейли смотрел на него с сомнением. Затем открылась дверь, и появились Петерс и Хинчмэн. Замешкавшись на пороге, они переглянулись.

– В чем дело, мистер Куин? – с ухмылкой спросил Хинчмэн. – Я занятой человек.

– Не такое уж уникальное качество, – улыбнулся ему Эллери. – Ах, мистер Петерс, добрый день. Думаю, вас не надо представлять друг другу… Садитесь, джентльмены! – вдруг резким тоном произнес он.

Дверь отворилась еще раз, и на них уставился маленький седой мужчина, чем-то напоминавший птицу. Сержант Вейли удивился, а Эллери весело кивнул:

– Входи, отец, входи! Ты как нельзя вовремя. Сейчас начнется первое действие.

Вошедший поднял маленькую голову и обвел всех внимательным взглядом.

– Зачем ты звонил, сын?

– Ничего экстраординарного. Не убийство и вообще не по твоей части, но может тебя заинтересовать. Джентльмены, инспектор Куин.

Старый инспектор фыркнул и сел. Вытащив старенькую коричневую табакерку, он с наслаждением старого нюхателя вдохнул табак. Эллери тихо стоял в середине комнаты, наблюдая за недоуменными лицами собравшихся.

– Кража “черного пенни”, как вы, завзятые филателисты, называете эту марку, – начал он, – была интересной задачкой. Я сказал “была” намеренно, потому что дело раскрыто.

– Это та самая, о которой я слышал в управлении? – поинтересовался инспектор.

– Да.

– Раскрыта? – переспросил Бенисон. – Боюсь, я не понимаю вас, мистер Куин. Вы нашли Планка?

Эллери беззаботно помахал рукой.

– Я и не собирался его искать. Видите ли, Планк носил темные очки и черные усы. Любой человек, знакомый с криминалистикой, скажет вам, что человек обычно идентифицирует людей по поверхностным деталям. В глаза бросаются черные усы, а темные очки западают в память. Находящийся здесь мистер Хазлитт, который, по словам Унекера, не отличается наблюдательностью, увидев напавшего на него человека даже при тусклом свете уличных фонарей, вспомнил, что у того были черные усы и темные очки. Все это просто и даже не особенно остроумно. Можно предположить, что Планк хотел, чтобы его запомнили. Я убежден, что это маскировка – усы, конечно, фальшивые, и темных очков он не носит.

Все дружно кивнули.

– Это первый и самый простой из трех указателей, ведущих к преступнику, – Эллери улыбнулся и внезапно повернулся к инспектору. – Отец, ты старый нюхатель табака. Сколько раз в день ты подносишь к носу эту дрянную коричневую пыль?

– Каждые полчаса или, пожалуй, – инспектор на мгновение задумался, – что-то вроде этого. Иногда так же часто, как ты куришь сигареты.

– Верно. Мистер Бенисон сказал мне, что он только раз видел Планка, нюхающим табак, хотя они две недели работали бок о бок. Обратите, пожалуйста, внимание – это важный факт.

По лицам присутствующих было заметно, что они ничего не понимают. Только старый инспектор кивнул, поерзал на стуле и стал холодно изучать лица сидевших вокруг него людей.

Эллери закурил сигарету.

– Отлично, – сказал он, выпуская маленькие облачка дыма. – Вот вам и второй психологический фактор. А вот и третий – Планк в публичном месте ударил мистера Фридриха Ульма по голове с явным намерением украсть ценную марку. Любой вор при таких обстоятельствах захочет поскорее смыться. Мистер Ульм был только частично оглушен – он мог прийти в себя и поднять шум, мог войти покупатель, мог, наконец, вернуться мистер Альберт Ульм…

– Один момент, сынок, – прервал его инспектор. – Насколько я понял, существуют две марки, как бишь их? Я хотел бы взглянуть на оставшуюся.

Эллери кивнул.

– Джентльмены, принесите, пожалуйста, марку.

Фридрих Ульм встал, проковылял к сейфу, повозился с дисками, и стальная дверь открылась. Он несколько секунд пошарил внутри и вернулся с кожаным альбомом, где хранился второй “черный пенни”. Инспектор Куин с любопытством и с таким же, как у Эллери, почтением исследовал маленький клочок старой бумаги стоимостью в тридцать тысяч долларов.

И едва не выронил альбом, услышав, как Эллери обратился к Вейли:

– Сержант, вы не могли бы одолжить мне свою “пушку”?

Массивная челюсть полицейского задвигалась, когда он доставал длинноствольный револьвер. Эллери задумчиво взвесил оружие в руке. Пальцы сомкнулись на рукояти, и он направился к стоящему в центре комнаты взломанному ящику.

– Джентльмены, следите, пожалуйста, за моими действиями. Я поясняю третий пункт моих рассуждений. Чтобы открыть ящик, Планк воспользовался железным прутом. Для этого ему пришлось четыре раза, как показывают следы под крышкой, вставлять прут между крышкой и передней стенкой.

Как видите, ящик сделан из тонкого стекла. Кроме того, он был заперт, а “черный пенни” лежал в закрытом кожаном альбоме, спрятанном внутри ящика. Думаю, Планк стоял здесь. Обратите внимание, в руках у него железный прут. Как вы считаете, джентльмены, как поступит вор, которому надо спешить?

Все молча продолжали смотреть на него. Губы старого инспектора сжались, а на громадном лице Вейли начало возникать какое-то подобие усмешки.

– Это же так ясно, – продолжал Эллери. – Представьте, что перед вами – Планк. Револьвер в моей руке – железная фомка. Я стою над ящиком… – его глаза, спрятанные за стенками пенсне, засветились, он поднял револьвер высоко над головой, а затем стал медленно опускать стальное дуло на тонкую стеклянную крышку. Альберт Ульм закричал. Его брат, Фридрих, не сводя взгляда с Эллери, привстал. В полудюйме от крышки рука Куина-сына замерла.