Оплата – наличными

– Я там ненадолго. Ничего себе местечко, да? А вы где-то рядом живете? – спросил я ее.

– У меня тут неподалеку пляжный домик. Я набираю материал для работы.

– А это как?

Я сел на песок, подальше от нее, поскольку не знал, как она к этому отнесется, но выражение ее лица не изменилось.

– Я работаю для «Кестона», в Майами. Это большой магазин. Может, вы о нем слышали, – сказала она. – Я делаю наброски и цветовые гаммы для оформления окон и помещений.

– Это интересно.

– Да! – Ее лицо засияло. – В прошлом году я ездила в Вест-Индию и сделала несколько рисунков. Один из отделов мы оформили под индейскую деревню. Успех был огромный.

– Да, у вас должно быть, чудесная работа. Ничего, что я вас отвлекаю? Я уйду, если что.

Она покачала головой:

– Что вы, нет. Я как раз закончила. – Она начала собирать кисти. – Я за этюдником с десяти. Думаю, ленч уже себе заработала.

– Не поздновато для ленча?

– Нет, ведь я живу одна.

Она посмотрела на свою работу, а я на нее. Я решил, что она – самая хорошенькая и милая девушка из всех, кого я встречал.

– Пожалуй, хватит, – сказала она и встала. – Вы быстрее всего вернетесь в казино, если пойдете вдоль берега.

– Меня зовут Джонни Фаррар, – сказал я, не двигаясь с места. – Вы не разрешите мне помочь вам донести ваши вещи? У вас их много.

– Звучит так, словно вы напрашиваетесь на ленч, – сказала она улыбаясь. – Меня зовут Вирджиния Лаверик. Если у вас нет никаких других дел…

Я вскочил на ноги:

– Никаких нет. Мне кажется, я уже утомился сам от себя, и ваша компания…

Я взял этюдник и все остальные вещи, как только она собрала их, и пошел рядом с ней по горячему песку.

– Не могу пригласить вас к себе, – вдруг сказала она. – Я живу одна.

– Ничего, – ответил я, радуясь тому, что иду рядом с ней. – Я безвредный, или вам так не кажется?

Она рассмеялась:

– Обычно большие мужчины все такие.

Пройдя совсем немного, мы оказались у бунгало, со всех сторон окруженного цветущими кустами, с зеленой крышей и яркими цветами в ящиках на окнах, широкой верандой, где стояли шезлонги, радиоприемник и обеденный стол.

– Садитесь, – сказала она, махнув рукой в сторону шезлонга. – Располагайтесь. Я принесу вам выпить. Скотч будете?

– Отлично, – ответил я.

– Я быстренько.

Но вышло не так быстренько, и я уже начал расхаживать по веранде и снова занервничал, но она наконец появилась. Тут я понял, почему Вирджиния так задержалась. Она переоделась, решив, что ее костюм не подходит для того, чтобы принимать незнакомого мужчину в пустом доме, и теперь была в белом платье, в туфлях и чулках. Я поставил ей отличную оценку за благоразумие.

Вирджиния принесла поднос, на котором стояли бутылки, стаканы и тарелки с бутербродами. Поставив поднос на стол, она улыбнулась мне:

– Наливайте себе. Если хотите поесть – пожалуйста.

Я налил себе изрядную дозу виски, плеснул воды со льдом, а она села в кресло и принялась за бутерброды.

– Вы так выглядите, словно подрались с кем-то, – сказала она.

– Да, знаю. Поспорил тут с одним парнем. – Смутившись, я потрогал свой нос. Он все еще был немного отекшим и побаливал. – Выглядит хуже, чем есть на самом деле. – Я хлебнул виски. Оно пришлось к месту.

Девушка пила апельсиновый сок, и я понял, что на меня она глядит с некоторым смущением.

– Спасибо, что пожалели меня, – сказал я. – Я ужасно себя чувствовал. Знаете, как бывает. Я бродил один и сам от себя устал.

– Я думала, что в казино немало красивых девушек.

– Может, и так, да только они не в моем вкусе.

Она улыбнулась:

– А каков ваш вкус?

Не люблю я удары вполсилы – ни на ринге, ни вне его. И тут я постарался.

– Вы, например, – сказал я и поспешно прибавил: – Ради Бога, только не думайте, что пора звать на помощь. Вы спросили, я ответил, но, пока мы не сменили тему, хочу добавить, что я не из тех, кто заставляет девушек звать на помощь.

Она внимательно посмотрела на меня:

– Я в этом уверена. Иначе не стала бы вас приглашать.

Ну и хватит. По крайней мере, объяснились. Она начала говорить о своей работе. С ее слов я понял, что платят ей хорошо, она делала то, что ей более или менее нравилось, и часто ездила в разные места.

Я сидел на солнышке и слушал ее. Скотч успокоил мои нервы, а девушка – мои мысли. Я расслабился впервые после аварии.

– Но я что-то много говорю о себе, – сказала она через некоторое время. – А вы чем занимаетесь?

Я ждал этого вопроса и уже заготовил ответ.

– Страхованием. Я разъездной представитель «Питтсбург дженерал иншуранс».

– Вам нравится?

– Ничего. Как и вы, я много езжу.

– Должно быть, вам хорошо платят, если вы можете жить в казино.

Надо было сразу поставить все точки над «i».

– Я решил, что пару дней поживу как миллионер, и несколько лет копил деньги. Ну вот, а во вторник я переезжаю в город.

– Вам нравится быть миллионером?

– Нет ничего лучше.

– Вот кем бы не хотела быть!

– А я думаю, что у меня никогда не было столько денег, сколько мне надо, – сказал я, удивившись ее горячности. – Больше всего мне хочется заполучить много денег и тратить их как вздумается. Казино – как генеральная репетиция.

– Вы хотите сказать, по-настоящему большие деньги? – Она с интересом смотрела на меня.

– Вот именно.

– Как же вы их получите?

Это меня остановило. Я вдруг понял, что слишком много болтаю.

– Не знаю. Конечно, это все бред. Вдруг кто-нибудь умрет и оставит мне состояние? – Я не договорил, заметив, что девушка с любопытством смотрит на меня.

Пока я барахтался, подыскивая другую тему для беседы, она вспомнила, что сегодня по радио передают Пятую симфонию Бетховена.

– Дирижирует Тосканини, – сказала она. – Как вам?

– Давайте.

Я никогда не слышал Пятую симфонию Бетховена, я вообще никогда не слушал никаких симфоний и слабо себе представлял, что это такое. Но когда музыка заполнила залитую солнцем тишину, ее богатство и мощь заставили меня стиснуть поручни кресла. Когда музыка кончилась, Вирджиния подалась вперед, выключила радио и вопросительно посмотрела на меня:

– Ну как?

– Я никогда ничего подобного не слышал, – признался я. – Я всегда держался подальше от такой музыки. Я думал, она только для высоколобых интеллектуалов.

– Значит, вам понравилось?

– Не знаю. Она что-то сделала со мной. Звук, ритм и как этот парень выстроил композицию – да, это что-то.

– Еще хотите?

– А есть?

– У меня пластинки. Девятая симфония даже лучше. От хорала у вас волосы дыбом встанут.

– Тогда мне бы хотелось послушать.

Она поднялась:

– Пойдемте. У меня в бунгало музыкальный автомат.

Я вошел за ней в уютную, хорошо обставленную комнату, полную книг и акварелей, которые, как я решил, принадлежали Вирджинии.

У стены стоял громоздкий автомат, а рядом – шкафчик с пластинками.

– Это ваш домик? – спросил я, оглядываясь.

– Да, но я нечасто сюда приезжаю. У меня нет возможности. Когда я здесь не живу, то сдаю его подружке, которая пишет романы. Сейчас она в Нью-Йорке, но через пару недель приедет.

– А вы где будете?

– Где угодно. Возможно, даже в Китае.

Меня это расстроило.

– Но вы будете здесь эти две недели?

– Может, и три.

Она поставила в автомат две пластинки Бетховена.

Вирджиния села на кушетку подальше от автомата, а я – в кресло у большого открытого окна, откуда можно было видеть пляж.

Насчет хорала в Девятой симфонии она оказалась права. Волосы у меня действительно встали дыбом. Когда кончилась вторая пластинка, девушка поставила еще одну, с симфониями Мендельсона и Шуберта, сказав, что хочет, чтобы я почувствовал разницу в их технике.

Когда мы все прослушали, время близилось к семи, и до полуночи оставалось еще пять часов.

– Вы не возражаете, если мы пойдем куда-нибудь пообедаем? – спросил я. – Ничего эдакого. Мне не хочется идти переодеваться. Но вдруг у вас свидание или еще что?