Замок на Воробьевых горах

Марию признание женщины не удивило. Родителям нелегко поверить в смерть ребенка. Иногда отрицание факта смерти может стать настоящим навязчивым психозом. Тут нужно сразу расставить все точки над «и».

— Опознание тела проводили вы? — уточнила Мария.

Сабурова кивнула:

— Да.

— И?

— Это был он, мой мальчик.

— Простите, но тогда я не…

— Он звонил мне.

Мария замерла с открытым ртом, глядя на бледное лицо гостьи. Потом сглотнула слюну и с усилием переспросила:

— Кто он? Кто звонил вам?

— Коля. — Ольга Николаевна нервно улыбнулась. — Он определился у меня на телефоне. Он пытался что-то сказать, но голос был очень слабый. Я ничего не смогла разобрать. — Ольга Николаевна помолчала, боясь встретиться взглядом с Марией. Потом тихо пробормотала: — Вы думаете, я сумасшедшая?

Мария предпочла не отвечать на вопрос. Она стряхнула с сигареты пепел и спросила:

— Телефон Коли так и не нашли?

Ольга Николаевна покачала головой:

— Нет.

Варламова задумчиво сдвинула брови. Десять тысяч долларов — большие деньги, но не настолько большие, чтобы браться за дело, в котором ничего не смыслишь. Однако в душе Марии проснулось любопытство.

Гостья с надеждой и тревогой вглядывалась в ее лицо. Вдруг она подалась вперед и быстро проговорила:

— Вы ведь и сами были матерью. И тоже потеряли сына. Пожалуйста, помогите мне! Я знаю, что вы не занимались такими делами, но… Что, если ваши возможности гораздо шире, чем вы сами о них думаете?

Слова Сабуровой заставили Марию задумчиво сдвинуть брови. Она ведь действительно не знает своих возможностей. Пять лет назад Мария уцепилась за первое, что помогло ей вернуться к жизни. А что, если ей дано от Бога больше?

Как знать, вдруг, помогая этой женщине и, возможно, ее сыну, она каким-то образом поможет и своему сыну… Мария не слишком верила в посмертное существование, но за последние несколько лет видела много такого, что не укладывалось в привычные представления о мире.

Человеку не дано предугадать, как отзовутся его поступки. Но иногда стоит рискнуть.

— Вы ничего не теряете, — словно бы прочла ее мысли Ольга Николаевна. — Я просто хочу, чтобы вы попробовали. Если есть хоть один шанс…

Она замолчала и опустила взгляд на свои худые пальцы, сжимающие платок.

— Ольга Николаевна, — осторожно начала Мария, — допустим, что я попробую. Но… Что, если официальная версия окажется верной?

— К вам у меня не будет никаких претензий. Поймите, Мария, мне больше не к кому обратиться. Вы — моя последняя инстанция.

Варламова скосила глаза на раскаленный кончик сигареты. Для людей, которые приходили к ней, она всегда была последней инстанцией. Иногда это сильно ее утомляло, иногда — нервировало. Оправдана ли была их надежда? В двух случаях из трех она ошибалась. И даже когда угадывала — зачастую полученной в видениях информации все равно было недостаточно, чтобы обнаружить пропавшего человека.

Пять лет назад у нее были приличная работа, квартира, шестилетний сын и подержанная темно-вишневая «Мазда».

А потом случилась авария. Виною всему мокрая дорога и любовь Марии к быстрой езде. При столкновении с грузовиком сын вылетел сквозь лобовое стекло и, как сказали позже эксперты, погиб мгновенно. Мария выжила, но лишилась селезенки и левой почки. Ее правую ногу хирурги собрали из осколков и склеили как могли (Мария находила, что не очень удачно). Но больше всего досталось голове. В результате сотрясения и ушиба головного мозга Мария девять дней пролежала в коме. Врачам пришлось трепанировать ей череп, чтобы откачать излившуюся в мозг кровь.

Через девять дней Мария пришла в себя и узнала, что сына у нее больше нет. Вот тогда-то и начались эти странные приступы. До жути реальный бред, во время которого мир, окружающий Марию, менялся и превращался черт знает во что.

Первый приступ случился в больничном сквере. Небо вдруг потемнело, а деревья превратились во вбитые в землю высоченные колья, на вершине каждого из которых болталась человеческая голова. Приступ продолжался всего две или три минуты, но за столь короткое время она испытала едва ли не такой же лютый ужас, как в то мгновение, когда узнала о смерти сына. Вскоре Марию выписали домой, и жизнь ее круто изменилась.

Мария вздохнула:

— Хорошо. Я попробую вам помочь. Где все это случилось?

— В студенческом общежитии. Вы знаете университетское здание на Воробьевых горах?

— Да. Студенты называют его ГЗ.

— Коля жил в секторе «Г». Блок 935. Левая комната.

Мария взяла со стола блокнот и ручку и, откинувшись на спинку кресла, снова взглянула на Ольгу Николаевну.

— Расскажите обо всем подробней, — попросила она.

Держа в руках визитную карточку, Мария неторопливо набрала номер. Самойлов взял трубку почти сразу.

— Слушаю вас! — послышался в трубке его бодрый голос.

— Андрей Иванович, это Варламова.

— Мария Степановна! Как я рад вас слышать! Я как раз собирался позвонить вам и еще раз поблагодарить!

Мария поморщилась. Ей бы очень хотелось опустить «дежурную» часть разговора, состоящую из изъявлений признательности и пожеланий доброго здоровья, но такова уж необходимая часть обычного ритуала.

— Как ваша дочь? — поинтересовалась она.

— Два дня назад вышла из больницы. Врачи говорят, что с ней все будет в порядке.

— Уверена, что вы об этом позаботитесь, — заметила Мария. Отлично, можно перейти в цели звонка. — Андрей Иванович, помните, вы называли себя моим должником?

— Конечно! Чем я могу вам помочь?

«Соберись, будь строгой и веской», — сказала себе Мария.

— Андрей Иванович, я знаю, что вас связывает близкая дружба с министром образования. Это так?

— Так. Мы с ним когда-то вместе учились. А что?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне устроиться на работу.

— Вот как? Куда именно?

— В Московский университет.

На том конце «провода» повисла пауза.

— Понимаю, что звучит довольно дико, — снова заговорила Мария, — но для меня это очень важно.

— Гм… — пробормотал Самойлов. — Вы меня озадачили. Московский университет — место престижное. Попасть туда с улицы невозможно.

— У меня есть высшее образование, — сообщила Мария. — И я сдавала кандидатский минимум. Что, если я прочту какой-нибудь спецкурс? Совсем небольшой.

— Спецкурс? — Вновь пауза. — Что же вы хотите читать?

— Ну… что-нибудь связанное с магическими культами. Я изучила на данную тему огромное количество книг и неплохо разбираюсь в вопросе.

— Не сомневаюсь. — Собеседник снова выдержал паузу. Затем заговорил голосом все еще участливым, но уже слегка отстраненным: — Мария Степановна, вы спасли мою дочь, и я перед вами в неоплатном долгу. Но ваша просьба… как бы помягче сказать…

— Ясно. — Мария провела ладонью по волосам. — Что ж, спасибо, что выслушали. Всего доброго.

Она хотела положить трубку, но Самойлов окликнул:

— Постойте! Не горячитесь, я ведь не сказал «нет». Просто это будет очень сложно — вас устроить. Могу я для начала узнать, для чего вам это?

— Мне надоело мое положение. Мне не верят, меня презирают, меня ненавидят. Но если у меня будет статус преподавателя, даже мои недруги будут вынуждены принимать меня всерьез.

В паузе, возникшей затем, ощущалось сомнение. Наконец Самойлов заговорил:

— Мне не очень понятны ваши мотивы. Люди в очередь выстраиваются, чтобы встретиться с вами, а вы говорите о каком-то статусе. Вы спасаете жизни, разве этого мало?

— Выходит, что мало, — вздохнула Мария.

— Гм… Что ж, если так… Я попробую что-нибудь сделать. Но, конечно же, я ничего не гарантирую. Кстати, я показывал вашу фотографию дочери, и она сказала, что видела вас во сне. Удивительно, правда?

— В самом деле, — согласилась Мария. — Передавайте ей привет.

— Обязательно! А по поводу вашего вопроса… Давайте сделаем так: я попробую что-нибудь выяснить, а завтра утром, в крайнем случае — вечером, позвоню вам и обо всем расскажу. Идет?