Сыщик-убийца

— По всей вероятности, этот человек ваш враг?

— Тефер, — торжественно сказал сенатор, — вы говорите, не подумав. Каким образом может этот человек быть моим врагом, когда я не знаю даже его имени? Он враг императора, и это оправдывает всякие меры против него.

— Я понял, герцог. И мне так же, как и вам, его арест кажется необходимым. Но надо, чтобы он не показался неосновательным. Убеждены ли вы, что у него найдутся компрометирующие бумаги… указание на заговор?

— В этом я убежден. Обыск, при котором я буду свидетелем, даст важные результаты, — даю вам слово. Они будут настолько же полезны вам, как и интересам государства… Но надо, чтобы до времени об этом не знали в суде.

— Но для того чтобы его арестовать, мне необходимо получить ордер, — заметил полицейский.

— Как! — воскликнул герцог. — Я думал, что у вас есть ордера на аресты, в которые вы можете вписать какое угодно имя?!

— Эти случаи очень редки. Но я могу достать, так как пользуюсь известным доверием. Но для того, чтобы вписать в него имя, нужно его знать.

— Оставьте место пустым, — имя впишете позднее, после ареста.

— Но это незаконно!

— Не все ли равно? Вы поступите действительно незаконно, но с самым похвальным намерением.

— Но, герцог, я рискую скомпрометировать себя…

— Не беспокойтесь, я беру на себя ответственность за ваш поступок. Этот человек должен быть арестован! Понимаете? Должен!

— В таком случае, все будет сделано. Я жду ваших приказаний.

— В будущий четверг между восемью и девятью часами он должен явиться на кладбище Монпарнас. Я буду там, вы также должны быть там с восьми часов…

— Один?

— Вы думаете, что можете арестовать его один?

— Нет, если он будет сопротивляться… Мне кажется, лучше взять с собой двух агентов.

— Людей верных?

— Да, верных и скромных. Они повинуются без разговоров, не стараются понимать, и молчание составляет одну из их обязанностей.

— В таком случае, возьмите этих агентов, если вы отвечаете за них.

— Как за самого себя. Где прикажете вас ждать?

— Около решетки кладбища. Когда этот человек выйдет, я пойду за ним и укажу вам на него. Остальное — ваше дело.

— А дальше?

— Вы покажете мне жилище обвиняемого.

— Эх, господин герцог, он, по всей вероятности, не будет так наивен, чтобы дать свой адрес, в особенности, если у него хранятся какие-нибудь компрометирующие бумаги.

— Верно. На что же решиться?

— Мне кажется, было бы благоразумнее последовать за ним осторожно и арестовать его дома.

— Да, может быть… Мы решим это на кладбище. Но вы не начнете действовать, не получив моих последних инструкций.

— Слушаюсь, герцог. Но вот в чем дело: если обвиняемый живет в меблированных комнатах — что очень вероятно, — то обыск невозможно сделать тайно. Нас спросят, куда мы идем, кто мы такие и по какому праву действуем.

— Вы обыщете обвиняемого, возьмете ключ от комнаты и, в случае надобности, покажете вашу карточку полицейского инспектора, которая дает вам тем более обширные права, чем более они неопределенны.

— Мне кажется, что надо было бы предварительно произвести маленький обыск, о котором не упоминалось бы в протоколе, затем мы дадим возможность полицейскому комиссару и следователю исполнить их дело. Это кажется мне благоразумнее.

— Вы отлично поняли меня! — вскричал герцог. — Я никогда в жизни не встречал более умного и ловкого человека!

Он открыл один из ящиков письменного стола и продолжал:

— Дело потребует от вас некоторых издержек. Вот вам на первый случай. Но это только задаток.

Де Латур-Водье подал ему две тысячи франков.

Последний попробовал отказаться.

— Вы меня огорчите, если не примете, друг мой. И не забывайте, что в том случае, если ваше желание сделать мне приятное повлечет за собой неприятные для вас последствия, вы найдете во мне покровительство, поддержку… И, в случае необходимости, щедрое вознаграждение.

— Я знаю, что могу рассчитывать на ваше расположение, герцог…

— В таком случае, возьмите деньги.

Тефер опустил в карман жилета деньги с видимым удовольствием.

— Вы не имеете приказать мне ничего более? — спросил он.

— Нет, ничего. Будьте в четверг в восемь часов у решетки кладбища.

— Не беспокойтесь!

— Итак, до четверга.

Тефер почтительно поклонился и вышел.

— Ну! — прошептал Жорж. — Если друг семейства Леруа имеет у себя компрометирующие меня бумаги, то они скоро будут у меня. Во всяком случае, следователь и комиссар, обыск которых последует за моим, не уйдут с пустыми руками: я беру это на себя, и незнакомец, приехавший из Лондона, уличенный в том, что принимает участие в заговоре, никогда не будет для меня опасен.

Это происходило вечером в субботу, следовательно, за пять дней до того четверга, когда Рене Мулен должен был ждать Анжелу Леруа на могиле ее мужа. Но терпение не было главной добродетелью Рене Мулена, поэтому, чтобы как-нибудь убить время, он решил заняться приисканием квартиры.

— Это меня рассеет, — говорил он, — не считая того, что жить на квартире гораздо экономнее, чем в гостинице.

Идя по улицам, подняв кверху голову, чтобы читать объявления о сдаче квартир, он мечтал.

«Две комнаты и маленькая кухня — вот все, что мне надо в настоящее время, впоследствии увидим. Теперь же я не имею намерения давать балов».

С раннего утра он поднимался по лестницам, осматривал квартиры и наконец направился в сторону Марэ, так как результаты его поисков были очень неудачны: квартиры были или слишком дороги, или не" нравились ему, и он не мог ни на что решиться.

Чтобы отдохнуть немного, он зашел позавтракать в маленький ресторан на площади Бастилии. Подкрепившись, он пошел по улице Сент-Антуан, по-прежнему продолжая смотреть квартиры.

Рене свернул в маленький переулок, который ведет на Королевскую площадь, и стал искать глазами дом, в котором некогда жил Поль Леруа и он сам.

При виде этого дома сердце его сжалось.

Над входной дверью было наклеено объявление о сдаче маленькой квартиры.

— Вот, — прошептал Рене Мулен, — было бы странно, если бы я нашел здесь то, что мне надо.

Обязанность привратницы исполняла женщина лет сорока, которая в это время заканчивала свой завтрак.

— У вас сдается квартира? — спросил Рене, отворив дверь.

— Квартира, отделанная заново.

— На каком этаже?

— На четвертом.

— А цена?

— Четыреста франков.

— Она теперь свободна?

— Да, с сегодняшнего дня. В ней жили славные люди, которые получили небольшое наследство и две недели назад уехали к себе на родину. Хозяин приказал вычистить потолки и оклеить стены новыми обоями по семьдесят пять сантимов за кусок.

— А сколько комнат в этой квартире?

— Четыре: спальня, столовая, кухня и при ней небольшая комната.

— Можно осмотреть?…

— Да. Только, прежде чем подняться, я должна вам сознаться…

— Сознаться?… — сказал, смеясь, Рене.

— Во-первых, позвольте вас спросить, чем вы занимаетесь?

— Я механик.

— Вы работаете дома?

— Никогда… если я работаю… в эту минуту я отдыхаю.

— А! — перебила привратница. — Я расспрашиваю вас не из любопытства. У нас очень тихо — домохозяин не любит шума.

— Я очень рад этому, так как сам обожаю спокойствие, когда не в мастерской.

— Вы женаты?

— Нет, не имею этого счастья или несчастья.

— Счастья… несчастья! — повторила привратница. — Это зависит от того, какой номер выпал в лотерее.

— Да, это правда, но я еще не выбирал.

— Значит, у вас нет детей?

— Насколько я знаю — нет.

— Я должна предупредить вас, что жильцам вашего пола запрещается принимать у себя особ моего. В этом отношении хозяин очень строг. Если к вам явится какая-нибудь девица, — завтра же вам будет отказано от квартиры.

— Мне все равно, так как у меня самого строгие нравы.

— В самом деле?

— Честное слово.