Убийца, ваш выход! Премьера

Между широкими спинами полицейских Найджел увидел Джекоба Сэйнта с сигарой во рту, роющегося в ворохе бумаг на письменном столе.

— Что это значит? — раздраженно спросил он.

Полицейские расступились, пропуская вперед Аллейна.

— Мистер Сэйнт, — негромко, но внятно произнес старший инспектор, — у меня имеется ордер на ваш арест!..

Сэйнт издал нечленораздельный звук. Аллейн выдержал паузу.

— Вы с ума сошли, — прохрипел владелец «Единорога», — Я никого не убивал, весь спектакль просидел в зрительном зале.

— Сначала выслушайте, какое обвинение вам предъявляется.

Сэйнт рухнул во вращающееся кресло, обвел взглядом набившихся в кабинет людей, его рука скользнула вниз, к ящику стола.

— Без глупостей! Вы у меня на мушке, мистер Сэйнт! — внезапно гаркнул Фокс, и хозяин кабинета, криво ухмыльнувшись, опустил слабеющие руки па подлокотники кресла.

— В чем же меня обвиняют? — спросил он.

— В подпольной торговле наркотическими средствами. Фокс, огласите ордер на арест, у вас замечательная дикция.

Инспектор Фокс монотонно забубнил по бумажке, Сэйнт, неаппетитно грызя ногти, жадно ловил каждое слово.

— Возмутительно! — протрубил он, когда Фокс дочитал до конца. — Чудовищная ложь! Аллейн, вы станете всеобщим посмешищем, лишитесь должности!

— Что послужит мне хорошим уроком, — смиренно произнес Аллейн. — Пойдемте, мистер Сэйнт.

Сэйнт поднес руку к губам, потом прижал ее к сердцу и, медленно поднявшись, стал к полицейским вполоборота.

В следующий миг Аллейн крепко стиснул его запястье: в толстых пальцах магната все увидели смятый листок.

— Извините, мистер Сэйнт, — доброжелательно заговорил Аллейн. — Мы не можем этого допустить: есть бумагу вредно для пищеварения.

Но Сэйнт, не вняв голосу рассудка, оказал представителю закона отчаянное сопротивление. Он словно обезумел: перевернул кресло, повалился на стол, увлекая за собой Аллейна; чернильница полетела на пол, окропив светлые клетчатые брюки магната. Пришлось другим полицейским усмирять разбушевавшегося толстяка. Аллейн, так и не выпустив из своих железных пальцев руку Сэйнта, заломил ее за спину и тот затих, только складки жира на его загривке продолжали колыхаться.

— Поставьте кресло, — резко приказал Аллейн, и Найджел, державшийся поодаль от пыхтящих мужчин, поднял тяжелое кресло с пола и поставил его на колесики.

— Усадите его, да поосторожней. Все сейчас пройдет, мистер Сэйнт, успокойтесь, придите в себя, и вам полегчает. Эй, кто-нибудь, откройте окна!

Сэйнт откинулся на спинку кресла, беспомощно запрокинув голову. Его лицо побагровело, дыхание сделалось нервным, прерывистым. Аллейн развязал на нем галстук, расстегнул ворот сорочки. На шее Сэйнта лихорадочно пульсировала вена.

Распахнув на толстяке пиджак, Аллейн потянулся к телефону.

— Скотланд-Ярд? Говорит инспектор Аллейн. Срочно пришлите дежурного врача в театр «Единорог». У нашего подопечного сердечный приступ. Врача будет встречать констебль у служебного входа. Спасибо!

Он положил трубку.

— Вам всем лучше пройти в фойе, — распорядился Аллейн. — Сэйнту нужен покой. А вы, Фокс, останьтесь.

Трое детективов, неслышно ступая, удалились. Фокс ждал указаний шефа, а Найджел притаился в тускло освещенном углу, стараясь не попадаться Аллейну на глаза.

— Сердечный приступ? — шепотом переспросил Фокс.

— Очевидно. Думаю, однако, на сей раз он выкарабкается.

Оба молча уставились на багровое лицо Сэйнта. Аллейн, включив настольный вентилятор, направил его на Джекоба. Редкие пряди волос владельца «Единорога» разметались под напором воздушной струи. Вскоре Сэйнт приоткрыл налитые кровью глаза.

— Вам нельзя волноваться, помолчите, — сказал ему Аллейн. — Сейчас приедет врач.

Инспектор, придвинув стул, поместил на него ноги Сэйнта, потом подошел к окну, в его руке Найджел разглядел злополучный листок, послуживший причиной потасовки. В свете догоравшего дня Аллейн прочел бумагу и спрятал ее в карман.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Сэйнта. Фокс подошел к Аллейну, и тот шепотом отдал распоряжение. Электрический вентилятор деловито урчал, волосы Сэйнта то взметались над черепом, то снова ниспадали на лоб. Найджел разглядывал грубое лицо Джекоба, гадая, неужто этот старик и впрямь убийца.

В коридоре раздались голоса, дверь отворилась и вошел врач из полицейского управления. Склонившись над Сэйнтом, он приступил к осмотру, проверил пульс, не сразу нащупав его на дряблом запястье, потом сделал больному укол. Губы Джекоба разомкнулись.

— Мне лучше, — прошептал он, ловя ртом воздух.

— Опасность миновала, — подтвердил доктор, — но необходим полный покой, мы отвезем вас в больницу, там будет обеспечен надлежащий уход.

Врач перевел взгляд на Аллейна.

— Лучше на время оставить больного одного, — сказал он.

Аллейн проследовал за врачом в коридор, Фокс пропустил Найджела вперед, затворил дверь.

— Это несомненно сердечный приступ, — подтвердил диагноз доктор, — причем довольно серьезный. Кто его лечащий врач?

— Сэр Эверард Сим, — ответил Аллейн.

— О, это знаменитость. Хорошо бы его пригласить. Что, Сэйнт под арестом?

— Да.

— Гм, это меняет дело. Я вызову «скорую». Дайте мне пару констеблей. Он в тяжелом состоянии, однако случай не смертельный.

— Надеюсь! — буркнул Аллейн. — Оставляю вам в помощь Фокса.

— Едва не забыл! — хлопнул себя по лбу доктор. — Вам просили передать из Скотланд-Ярда, что некто Альберт Хиксон добивается встречи с вами. Как раз в связи с этим делом. Он отказывается говорить с кем-либо, кроме вас, Аллейн.

— Альберт Хиксон? — воскликнул Найджел. — Да это же бутафор!

— Ага, — повернулся к журналисту Аллейн, — очнулись от очередного потрясения? Между тем вам здесь решительно нечего делать. Мне не нужно возвращаться на службу.

Найджел сначала сделал вид, что удаляется, однако дерзнул сесть в машину Аллейна, тот смолчал, и лишь на подъезде к Скотланд-Ярду обратился к журналисту:

— Батгейт, ваша заметка об аресте уже напечатана?

— Конечно, — заверил его журналист. — Новость к этому времени известна всему Лондону. Замечательная оперативность, не правда ли? — скромно добавил он.

— Всему Лондону, говорите? — задумчиво переспросил Аллейн. — Ну что же, так тому и быть.

Найджел поплелся за старшим инспектором в его кабинет. Первым делом Аллейн вызвал дежурного констебля, с которым говорил бутафор.

— У него была в руках газета?

— Так точно, сэр.

— Не заметили, какая именно?

Констебль оказался наблюдателен, за что заслужил похвалу шефа: у бутафора под мышкой была газета, в которой сотрудничал Найджел.

— Э, да вам давно пора на оперативную работу, — воздал должное Аллейн усердию младшего чина. — У вас острый глаз!

Констебль, залившись краской от радости, протянул старшему инспектору записку:

— Это он просил передать вам, сэр, и еще сказал, что обязательно снова придет.

— Благодарю вас.

Когда констебль вышел, Аллейн достал картонную папку и вложил в нее тот листок, что отобрал у Сэйнта, и записку бутафора.

— Что это такое? — полюбопытствовал Найджел.

— Именно то, что называется вашим любимым словечком — досье! Дело об убийстве в «Единороге».

— И вы только что приобщили к нему два новых документа? — Найджел подошел к столу.

— Сможете прочесть их на таком расстоянии, — предупредительно спросил Аллейн, — или пододвинуть ближе?

Найджел смолчал.

— Бумага, которую едва не слопал Сэйнт, — это письмо от Мортлейка, наносящее святому Джекобу сокрушительный удар. А записка бутафора… — тут Аллейн сделал паузу. — Ладно, прочтите сами.

Найджел с трудом разобрал каракули:

«Я знаю, кто это сделал, а вы сцапали не того, Джекоб Сэйнт тут ни при чем, зачем только арестовали невиновного? С уважением к вам, А. Хиксон».

— Что это значит? — удивился Найджел.

— Это значит одно: бутафор отправился с визитом к убийце и будет у него с минуты на минуту!