Убийца, ваш выход! Премьера

— Кто?

— Стефани Воэн.

— Невероятно! — разозлился Аллейн.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что я лгу. Такими вещами не шутят, я не забуду их разговора до гробовой доски!

Аллейн молчал так долго, что Найджел стал поглядывать на него с тревогой. Наконец старший инспектор заговорил:

— И все же, Батгейт, этого недостаточно для бесповоротного вывода о ее виновности. «Если я это сделала, то лишь ради тебя. Он был твоим заклятым врагом». Допустим, она открыла Гарденеру, что чем-то пригрозила Сюрбонадье и это могло подтолкнуть Артура к самоубийству. Можно предположить и другое: разговор шел вовсе не о Сюрбонадье.

Если бы вы видели Феликса, то не стали бы делать такие предположения.

— А что с ним такое?

— Он совершенно подавлен! — воскликнул Найджел, не подобрав других слов.

— «Совершенно подавлен». Вы заразились от них театральной аффектацией. Барклей Крэммер, этот старый болван, сегодня на слушании в суде тоже корчил из себя «конченого человека».

Найджел поднялся со стула.

— Ну что же, мне нечего добавить. Если вы не находите мое сообщение заслуживающим внимания, остается только извиниться, что отнял у вас время.

Аллейн, облокотясь на стол, уставился на Найджела, как на музейный экспонат.

— Диогену бы повстречать вас, — пошутил он, — вот бы старик обрадовался! Вылез бы из бочки, наполнил ее пивом до краев и устроил бы большую потеху.

— Похоже, вы сделали мне комплимент, — смягчился Найджел.

— Именно так. Ну, а что же было потом?

— Мисс Стефани пригласила меня к себе, просила бывать у нее запросто!

— Не смейте даже мечтать об этом!

— А мне и не надо!

— Послушайте. Больше к Гарденеру — ни ногой! Вам ясно?

— Ясно, не ясно только, какая муха вас укусила.

— Пишите себе свои статейки, но не суйте нос в чужие дела.

— Вот благодарность за все, что я для вас сделал, а ведь какой гадостью пришлось заниматься!

— Мой дорогой Батгейт, я это высоко ценю и выражаю вам искреннюю признательность. И все же в дальнейшем прошу вас неукоснительно следовать моим указаниям и советам. А в награду передаю вам исключительное право напечатать в своей газете сногсшибательную новость.

— Что же за новость такая?

— Можете информировать читателей, что мистер Джекоб Сэйнт арестован, однако пока что неизвестно, какое обвинение ему предъявлено.

ГЛАВА 17 АРЕСТ

— В интересах точности, — продолжал Аллейн, в то время как журналист глазел на него, разинув рот от неожиданности, — мистер Сэйнт пока еще на свободе. Однако я сейчас же отправлюсь исполнить свой долг. Хотите со мной?

— Еще бы, будто сами не знаете! Можно я позвоню в редакцию? Новость успеет попасть в вечерний выпуск.

— Звоните. Но скажете им ровно столько, сколько слышали от меня, и предупредите, чтобы подождали минут двадцать. Если Сэйнта не окажется на месте, вы им перезвоните. Видите, как я добр и любезен с вами?

— В высшей степени! — горячо отозвался Найджел и набрал номер редакции, где ему обещали полное содействие. — Я готов, поехали!

— Вот только дождемся сигнала от моего человека, он караулит добычу. Напомните мне, чтобы я захватил наручники. Господи, я волнуюсь, как новичок!

— При аресте вы предъявите Сэйнту обвинение в убийстве?

— Вас так и разбирает любопытство, однако потерпите.

Раздался короткий стук в дверь, и на пороге кабинета появился инспектор Фокс.

— Наш агент только что позвонил, — объявил он. — Высокочтимый джентльмен в своем кабинете в театре «Единорог».

— Тогда вперед! — закричал Аллейн.

— Наручники! — напомнил Найджел.

— Что бы я без вас делал? Фокс, вы взяли наручники?

— Так точно, сэр. Надели бы пальто, шеф. Вечер прохладный.

— Так, ордер с собой! — хлопнув себя по карману, пробормотал Аллейн, поспешно влез в пальто и нахлобучил фетровую шляпу, лихо ее заломив. — Ну как, я достаточно элегантен? — спросил он. — Процедура ареста — весьма торжественный ритуал.

Найджел, бесстрастно оглядев старшего инспектора, решил, что тот неотразим. «Интересно, находят ли женщины в Аллейне ту самую изюминку, — подумал он, — надо будет у Анжелы спросить».

Аллейн первым вышел в коридор, и, воспользовавшись этим, инспектор Фокс хриплым шепотом сообщил журналисту:

— Шеф очень озабочен ходом дела, мистер Батгейт. Уж я-то знаю: эта его веселость — первый признак!

У Фокса был вид няни, приставленной к шаловливому малышу.

В машине их уже ждали полисмен и двое в штатском.

— В «Единорог», — скомандовал Аллейн.

— У театра караулят газетчики, черт бы их побрал! — сообщил Фокс. — Простите, мистер Батгейт, я не хотел вас обидеть.

— Вот как? — хмыкнул Аллейн. — Остановимся в переулке на задах «Единорога», пройдем пешком к служебному входу, а в его кабинет проникнем через зрительный зал. Вы, Батгейт, шагайте к фасаду и притворитесь перед коллегами, будто тоже пребываете в неведении, а потом, этак невзначай, юркнете за кулисы через боковой вход. Покажете эту вот карточку полисмену, и он вас пропустит. Не волнуйтесь, поспеете вовремя, мы без вас не начнем. Наплетите вашим собратьям каких-нибудь небылиц!

— За этим дело не станет, можете на меня положиться! — радостно воскликнул Найджел.

Аллейн пересказал Фоксу приключения Найджела в квартире на Слоан-стрит, и Фокс уставился на журналиста, покачивая головой, — так смотрят любящие родители на проштрафившихся отпрысков.

Машина кружила по лабиринту узких улочек, но вот Фокс подал водителю знак остановиться.

— Мы позади «Единорога», — сказал Аллейн. — Вылезайте, Батгейт. Пройдете вперед, свернете налево и окажетесь у главного входа в театр. А я посижу в машине — дам вам фору.

Найджел с громко колотящимся сердцем помчался по мостовой, но на подступах к внушительному театральному фасаду в стиле «модерн», с барельефным изображением усыпанного звездами единорога, сбавил шаг. И верно, у подъезда маячили двое знакомых репортеров.

— Что-нибудь разнюхали? — весело спросил Найджел.

— А вы?

— Мне назначила встречу одна актриса. Советую не спускать глаз с бокового входа, не исключено, что увидите нечто весьма занимательное.

— На что вы намекаете? — спросили оба с подозрением. У вас ведь, как известно, влиятельные дружки в Скотланд-Ярде.

— Глядите в оба — не пожалеете!

Найджел, будто прогуливаясь, побрел к боковому входу, возле которого дежурил констебль в форме. Завидев журналиста, констебль изобразил на лице суровую неприступность, но прочтя визитную карточку Аллейна, осклабился и распахнул перед Найджелом дверь.

— Прямо по лестнице — вверх, — напутствовал журналиста констебль. Найджел подмигнул менее удачливым коллегам и вошел в театр.

Лестница, застеленная мягким ковром, вела в фойе бельэтажа. Здесь его поджидали Аллейн, Фокс, два сыщика в штатском и еще какой-то мужчина, Найджел видел его впервые.

— Сэйнт приехал в театр минут пятнадцать назад, — тихо докладывал незнакомец. — Я находился здесь, дежуривший внизу констебль имел указание его впустить. Проходя мимо меня, он скривился и спросил, скоро ли полиция очистит помещение и даст наконец ему возможность быть хозяином в собственном театре. Сказал, что в его кабинете скопилось множество бумаг и писем, требующих ответа. Я начал с умыслом с ним пререкаться, чтобы задержать его подольше в фойе. Констебль тем временем позвонил в Скотланд-Ярд. Мы с Сэйнтом только что расстались, сэр. Он у себя, в конце коридора.

— Отлично сработано! — похвалил Аллейн. Вперед!

— Вы вооружены, сэр? — спросил Фокс.

— Нет, понадеялся на вас, старина, ваша кровожадность всем известна. Батгейт, вы войдете последним, мы не можем подставлять вас под шальную пулю.

Пока шагали по длинному коридору, Найджелу ударил в нос характерный канцелярский запах. Полицейских будто подменили. «Маршируют, как на параде», — промелькнуло в голове у журналиста.

Процессия остановилась возле дубовой двери, окантованной нержавеющей сталью. Найджел услышал за ней какой-то шорох, движение. Аллейн коротко постучал, повернул ручку и вошел, остальные устремились за ним. Фокс сунул руку в карман пиджака.