Неоконченный портрет

— Тогда почему же вид у вас не такой, как если бы вам было приятно? — полюбопытствовал он, рассмеявшись.

Селия залилась краской.

— А приятно вам это должно быть, — продолжал он. — Решение ехать я ведь принял всего минуту назад.

— Там у нас прекрасные пейзажи, — заверила Селия.

— Я не пейзажами еду любоваться.

Ну, зачем только люди должны говорить такое? Селия в отчаянии стала крошить хлеб. Сосед поглядывал на нее с удовольствием. Какой она еще младенец! Какая забава вгонять ее в смущение! Он и дальше с серьезным видом продолжал расточать ей нелепейшие комплименты.

У Селии как гора с плеч свалилась, когда он наконец повернулся к даме, что сидела по другую от него сторону, а Селию предоставил маленькому толстяку. Звали его Роджер Рейнс — так он ей представился, и очень скоро разговор зашел у них о музыке. Рейнс был певцом, но не профессиональным, хотя и выступал часто перед публикой. Болтая с ним, Селия повеселела.

Весь ужин она едва замечала, что подавали на стол, но сейчас гостей обносили мороженым — изящной башней абрикосового цвета, усыпанной засахаренными фиалками.

Башня рухнула как раз в тот момент, когда ее собирались предложить Селии. Дворецкий отнес мороженое на боковой столик и там все поправил. Затем он вновь стал обносить гостей, но — увы! — память его подвела: к Селии он не подошел!

Она так огорчилась, что едва ли слышала, о чем болтал толстячок. Он положил себе большую порцию мороженого, судя по всему, громадное получал наслаждение. А Селии даже в голову не пришло попросить себе мороженого. Она смирилась со своим невезением.

После ужина музицировали. Она аккомпанировала на рояле Роджеру Рейнсу. У того был превосходный тенор. Селия с удовольствием ему играла. Она была хорошим, доброжелательным аккомпаниатором. Потом настал ее черед петь. Во время пения она никогда не волновалась. Роджер Рейнс любезно сказал, что у нее очаровательный голос, и тотчас снова заговорил о себе. Он предложил Селии спеть еще что-нибудь, но она сказала: «А может быть вы споете?» И он с готовностью согласился.

Селия ложилась спать вполне счастливая. Гостить в загородном доме в конце концов не так уж страшно.

Следующее утро прошло мило. Они ходили гулять, осматривали хлев, щекотали свиньям спины, а потом Роджер Рейнс спросил, не согласится ли она поаккомпанировать ему? Она согласилась. Пропев песен шесть он запел «Лилии любви», а по окончании сказал:

— Теперь ответьте мне честно: что вы на самом деле думаете об этой песне?

— Ну, — Селия запнулась, — она, по-моему, предрянная.

— По-моему, тоже, — согласился Роджер Рейнс. — Только я не был уверен. Вы решили дело. Вам она не нравится, вот ее и нет.

И разорвав ноты пополам, он швырнул их в камин. Селия была поражена. Совсем новая песня, которую, по его словам, он купил всего день назад. И из-за нелестного отзыва Селии безо всякой жалости разорвал ноты.

Она чувствовала себя совсем взрослой и важной.

3.

На тот вечер назначен был большой костюмированный бал, ради которого и приглашены были гости в усадьбу. Селия должна была быть Маргаритой из «Фауста» — вся в белом, с двумя косами. Выглядела она очень беленькой и златокудрой как Гретхен: Роджер Рейнс сказал, что у него с собой партитура «Фауста» и что завтра они попробуют выступить в одном из дуэтов.

Селия изрядно нервничала, когда они собирались на бал. Вечно перед ней возникали какие-то трудности! Все у нее получалось не так, как надо: танцевала с теми, кто не особенно ей был по душе, а потом, когда подходили те, кто ей нравился, свободных танцев уже не оставалось. А если сделать вид, что ты уже заангажирована, тогда те, кто тебе нравится, могут совсем не подойти, и придется — вот кошмар! — весь вечер «просидеть». Некоторые девушки, видно, умели все это делать с умом, но у нее, как Селия уже в который раз мрачно убеждалась, ума-то и не было.

Миссис Люк опекала Селию, знакомила ее с гостями.

— Майор до Бэр.

Майор до Бэр поклонился.

— У вас найдется свободный танец?

Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с втянутым красным лицом и длинными светлыми усами.

Он записался на три танца и пригласил Селию сесть с ним за ужином.

Разговаривать с майором оказалось делом непростым. Он почти не открывал рта, но все время пристально разглядывал Селию.

Миссис Люк рано уехала с бала. Крепким здоровьем она не отличалась.

— Джордж о вас позаботится и проводит домой, — сказала она Селии. — Между прочим, дитя, кажется, вы совершенно покорили майора де Бэра.

У Селии отлегло от сердца. Она-то боялась, что ужасно наскучила майору де Бэру.

Она танцевала все танцы подряд, и было два часа ночи, когда к ней подошел Джордж.

— Ну что, Розанчик, пора и на покой.

Очутившись в своей комнате, Селия поняла, что не в силах без посторонней помощи выпутаться из вечернего платья. Из коридора доносился голос Джорджа, все еще желавшего доброй ночи. Удобно будет, если она попросит его помочь? Или неудобно? Если нет, то придется ей просидеть в вечернем туалете до утра. Она так и не набралась смелости. Когда занялось утро, Селия лежала на кровати в вечернем туалете и крепко спала.

4.

Утром пожаловал майор де Бэр. Сегодня он на охоту не идет, объявил майор, отвечая на возгласы удивления, которыми его приветствовали. Он сидел, почти не раскрывая рта. Миссис Люк предложила ему пойти взглянуть на свинок. Селию она послала вместе с ним. За обедом Роджер Рейнс сидел мрачный, как туча.

На другой день Селия уезжала домой. Утро прошло спокойно — она провела его с хозяином и хозяйкой. Другие гости уже разъехались, а она собиралась отправиться дневным поездом. К обеду явился некто по имени «дорогой Артур, такой забавный». Это был (на взгляд Селии) весьма пожилой мужчина, и ничего забавного она в нем не находила. Говорил он тихо, надтреснутым голосом.

После обеда, когда миссис Люк вышла и Артур с Селией остались вдвоем, он принялся гладить ее лодыжки.

— Прелестные ножки, — бормотал он. — Прелестные. Вы ведь не против, не так ли?

Селия была очень даже против. Но терпела. Может быть, так оно принято, когда гостишь в загородном доме. Ей не хотелось показаться неотесанной деревенщиной или малым ребенком. Она стиснула зубы и сидела как деревянная.

Дорогой Артур, скользнув вверх опытной рукой, обнял ее за талию и поцеловал. Селия в бешенстве развернулась и оттолкнула его.

— Не надо, — будьте добры, не надо.

Манеры манерами, но некоторые вещи терпеть нельзя.

— Такая миленькая, стройненькая талийка, — просюсюкал Артур, снова пуская в ход натренированную руку.

В комнату вошла миссис Люк. От нее не укрылось покрасневшее расстроенное лицо Селии.

— Артур не безобразничал? — поинтересовалась она по дороге на станцию. — Молоденьких девушек ему лучше не доверять — нельзя оставлять ни на минуту. А впрочем, он довольно безобидный.

— А позволять ноги гладить обязательно? — спросила Селия.

— Обязательно? Нет, конечно, забавное вы дитя.

— Ух! — Селия вздохнула с облегчением. — До чего же я рада.

Миссис Люк, явно забавляясь, повторила:

— Забавное дитя! — И добавила: — На балу вы выглядели прелестно, думается, вы еще услышите о Джон ни де Бэре. — И присовокупила: — Человек он чрезвычайно состоятельный.

5.

На другой день после возвращения домой Селия получила большую розовую коробку шоколада. Внутри ни что не указывало, от кого шоколад. Через два дня пришла бандероль. В ней была маленькая серебряная шкатулочка. На крышке выгравировано «Маргарита» и дата бала.

— Вот здесь была визитная карточка майора де Бэра.

— Кто этот майор де Бэр, Селия?

— Я с ним познакомилась на балу.

— Что он за человек?

— Довольно пожилой, с довольно красным лицом. В общем славный, только разговаривать трудно с ним.