Дело о пеликанах

— Этот Руперт, который назвался полицейским, подошел и провел меня оттуда сюда. Он посадил меня в машину, а второй полицейский, в ковбойских сапогах, начал задавать вопросы. Подъехала другая полицейская машина, и они исчезли. Потом, мне кажется, я потеряла сознание. Я не знаю. Мне нужен врач.

— Возьмите мою машину, — сказал Олсон первому полицейскому.

Вернулся с озадаченным видом второй полицейский:

— В компьютере нет такого номерного знака. Должно быть, фальшивый.

Олсон взял ее за руку и подвел к своей машине, быстро сказав подчиненным:

— Я отвезу ее в «Чэрити». Закругляйтесь здесь и тоже подъезжайте туда. Машину задержите. Мы проверим ее позднее.

Она сидела в машине Олсона, слушала треск радиостанции и смотрела на стоянку. Сгорело четыре автомобиля. «Порше» лежал перевернутый в центре. От него не осталось ничего, кроме искореженной рамы. Кучка пожарных и несколько спасателей все еще возились вокруг. Полицейский натягивал вокруг площадки желтую ленту, обозначающую место преступления.

Она дотронулась до затылка. Крови не было. По щекам вновь потекли слезы.

Олсон захлопнул дверцу, и они, лавируя среди стоявших автомобилей, направились к Сент-Чарлз. Синяя мигалка была включена, но сирена молчала.

— Вы в состоянии беседовать? — спросил он.

Они находились на Сент-Чарлз.

— Полагаю, что да, — сказала она. — Он мертв, не так ли?

— Да, Дарби. Мне жаль. Мне представляется, что он был один в машине?

— Да.

— Как случилось, что пострадали и вы?

Он дал ей свой платок, и она вытерла слезы.

— Я упала или что-то в этом роде. Было два взрыва, и мне кажется, что вторым меня сбило с ног. Я ничего не помню. Пожалуйста, скажите, кто такой Руперт?

— Не имею понятия. Я не знаю полицейского по имени Руперт, здесь не было также полицейского в ковбойских сапогах.

Она некоторое время раздумывала над услышанным.

— Кем был Каллаган по профессии?

— Профессор права в Тулейне. Я там учусь.

— У него были враги?

Глядя на дорожные огни, она отрицательно покачала головой.

— Вы уверены, что это сделано преднамеренно?

— Никаких сомнений. Это была очень мощная взрывчатка. Мы нашли часть ступни, застрявшей в заборе на расстоянии двадцати пяти метров. Мне жаль, но он убит.

— Может быть, кто-то перепутал машины?

— Такая возможность есть всегда. Мы все проверим. Я полагаю, что вы должны были находиться с ним в машине?

Она попыталась ответить, но не смогла сдержать слезы и уткнулась лицом в платок.

Они остановились у «Чэрити» между двумя санитарными автомобилями около входа для экстренной медицинской помощи и оставили синюю мигалку включенной. Он помог ей побыстрее пройти в грязную приемную, где уже находилось с полсотни людей, страдающих от болей и неудобств. Она пристроилась у фонтана с водой. Олсон говорил с дамой за окошком, и хотя разговор шел на повышенных тонах, она не могла разобрать его. Маленький мальчик с окровавленным полотенцем вокруг ступни кричал на руках у матери. У молодой негритянки вот-вот должны были начаться роды. Не видно было ни врача, ни сестры. Никто не спешил.

Олсон склонился над ней:

— Я скоро вернусь. Держитесь. Я отгоню машину и буду через минуту. Вы можете ответить?

— Да, конечно.

Он ушел. Она опять проверила, не идет ли у нее кровь. Крови не было. Двойные двери широко распахнулись, и две сердитые сестры вышли за роженицей. Они буквально поволокли ее за собой куда-то вниз.

Дарби подождала, а затем пошла вслед за ними. С заплаканными глазами и платком у рта она могла сойти за мать кого-либо из детей. Палата была забита сестрами, санитарами и больными, вопящими и мечущимися от боли. Она завернула за угол и увидела надпись: «Выход». Прошла через двери, попала в другую палату, поспокойнее первой, еще одни двери — и она оказалась на площадке приема тяжелобольных. Аллея впереди была освещена. «Не бежать. Наберись терпения». И вот уже она идет быстрым шагом по улице. Прохладный воздух помог сосредоточиться. Слезы удавалось сдерживать.

Олсону потребуется какое-то время, а когда он вернется, то решит, что ее вызвали и сейчас ею занимаются. Он будет ждать и ждать.

Она сделала несколько поворотов и увидела Рампарт. Французский квартал находился прямо впереди. Она сможет затеряться там. На Ройял были люди, по виду гуляющие туристы. Она почувствовала себя безопаснее.

Зайдя в отель «Холидей инн», она заплатила с помощью пластиковой карточки и получила комнату на пятом этаже. Заперев дверь на все замки и накинув цепочку, она, не включая света, свернулась калачиком на кровати.

Миссис Вереек перекатила свой толстый и богатый зад на край постели и взяла телефон.

— Это тебя, Гэвин, — прокричала она в ванную.

Он появился с мыльной пеной на щеке и взял трубку у жены, которая вновь зарылась в постель. «Как свинья, купающаяся в грязи», — подумал он.

— Хелло, — бросил он в трубку.

Это был женский голос, которого он никогда прежде не слышал.

— Это Дарби Шоу. Вы знаете, кто я?

Он немедленно заулыбался и тут же представил себе узенькие полоски бикини на берегу в Сент-Томасе.

— Да, знаю. Я полагаю, у нас есть общий друг.

— Вы прочли мою маленькую версию?

— О да. Дело о пеликанах, как мы называем его.

— И кто это «мы»?

Вереек присел на стул у ночного столика. Она звонила явно не для светской болтовни.

— Почему вы звоните, Дарби?

— Мне нужны ответы на некоторые вопросы, господин Вереек. Я напугана до смерти.

— Называйте меня просто Гэвин, о’кей?

— Гэвин, где сейчас находится дело?

— И здесь, и там. А что случилось?

— Я расскажу вам через минуту. Сначала скажите, что с делом?

— Ну, я прочел его, затем отправил в другой отдел, кое-кто в Бюро ознакомился с ним и показал директору, которому оно, можно сказать, понравилось.

— Его видел кто-нибудь за пределами ФБР?

— Я не могу ответить на этот вопрос, Дарби.

— Тогда я не скажу, что случилось с Томасом.

Вереек надолго задумался. Она терпеливо ждала.

— О’кей. Да, его видели за пределами ФБР. Кто и сколько человек, я не знаю.

— Он мертв, Гэвин. Он погиб вчера около десяти вечера. Кто-то подложил бомбу в автомобиль для нас обоих. Мне повезло, но теперь они охотятся за мной.

Вереек склонился над телефоном и делал пометки.

— Вы пострадали?

— Физически со мной все в порядке.

— Где вы находитесь?

— В Новом Орлеане.

— Вы уверены, Дарби? Я имею в виду, кому нужна была его смерть?

— Я встречалась с двумя из них.

— Каким образом…

— Это длинная история. Кто видел дело, Гэвин? Томас передал его вам в понедельник вечером. Оно кочевало из рук в руки, и через сорок восемь часов он оказался мертв. Меня должны были убить вместе с ним. Оно попало в плохие руки, вам не кажется?

— Вы в безопасности?

— Это известно одному дьяволу.

— Где вы находитесь? Как вам позвонить?

— Не так быстро, Гэвин. Я еще совсем слаба. Звоню из телефона-автомата, поэтому не надо хитростей.

— Ну что вы, Дарби! Дайте мне собраться с мыслями. Томас Каллаган был моим лучшим другом. Вы должны положиться на меня.

— И что это может означать?

— Послушайте, Дарби. Дайте мне пятнадцать минут, и мы вышлем за вами дюжину агентов. Я сяду в самолет и прибуду к полудню. Вам нельзя оставаться на улице.

— Почему, Гэвин? Кто меня преследует? Скажите мне, Гэвин.

— Я расскажу вам, когда приеду.

— Я не знаю. Томас мертв, потому что имел с вами беседу. Мне не так уж не терпится встречаться с вами сейчас.

— Дарби, пожалуйста. Я не знаю, кто и почему, но я уверяю вас, вы в очень опасном положении. Мы можем защитить вас.

— Может быть, позднее.

Он глубоко вздохнул и присел на край кровати.

— Вы можете доверять мне, Дарби.

— О’кей, я доверяю вам. А как насчет тех, других? Все очень непросто, Гэвин. Мое маленькое дельце кого-то ужасно беспокоит, вы так не считаете?