Скажу вам, как погиб он

— Дай ему это пресс-папье, и как закончит, пусть сразу вернет. Оно будет мне нужно для допроса. Ищите дальше… Минутку! Джонс, пусть люди осмотрят, но незаметно… я повторяю, Джонс, незаметно — все туфли и тапочки, которые им попадут под руку. Надо искать пятнышко крови на носке или следы свежего замывания водой. Ты понял?

— Понял, шеф. Кто-то ступил в кровь, что ли?

— Да.

— Хорошо, шеф.

Дверь за детективами закрылась.

— Рассказывай, — сказал Паркер, опираясь рукой на столик, где лежал рубиновый кулон на белом платке.

Джо, стараясь не упустить ни одной мелочи, описал ему все события дня, начиная с той минуты, когда Сара Драммонд подъехала на своем черном «ягуаре» к его лондонскому дому.

X

«…Я третий нанесла удар — священный, жертвенный…»

— Так, — сказал Паркер, когда Джо закончил свой рассказ. — Тут много поводов для размышления. Когда же они закончат этот медицинский осмотр и работу с отпечатками? Пора уже что-то делать.

В ту же минуту Джонс снова просунул голову в дверь.

— Звонит доктор!

— Наконец! — Паркер вскочил с места и вышел.

Алекс остался один. Он отвел взгляд от того места, на котором по-прежнему стояло кресло Иэна. Пятно на полу становилось все темнее.

Дверь открылась.

— Уже есть результаты! — воскликнул Паркер. — Убит тремя ударами, именно этим скальпелем…

— Тремя? — Алекс потер лоб. — Значит, все-таки… О Господи!..

— Да. Тремя. Смерть наступила мгновенно. Сердце пробито навылет дважды. Третий, последний удар, был совершенно излишним. Сильное кровотечение. Поэтому такое большое пятно. А убийство произошло не ранее десяти часов тридцати минут и не позднее одиннадцати часов пятнадцати минут.

Бен сел.

— То есть, как это? — Алекс вскочил с места. — Ведь в час ночи, когда я спустился вниз, убийца был здесь и…

Паркер развел руками.

— Он не ошибается, наш дорогой эскулап. Его можно во многом упрекнуть. В Ярде говорят, что он слишком много пьет. Но он никогда не ошибается. Мы должны принять это как должное.

— Но ведь Я САМ разговаривал с Иэном в десять тридцать!

— Нет. Ты сказал мне, что часы пробили, когда ты был уже наверху. Ты разговаривал с ним минутой раньше. Впрочем, это нижняя граница времени. Он мог погибнуть в течение следующих сорока пяти минут. В любую из этих минут.

— А этот человек? Ну, тот, который меня… — Алекс показал на свою голову.

— Все это нам еще предстоит выяснить. Подождем результатов дактилоскопических исследований. Это займет чуть больше времени, потому что они требуют точности и надо еще увеличить снимки. Но результаты будут. Слишком уж много оставлено улик, чтобы мы не могли найти подлинный след. — Джо сел. Паркер заглянул в свой блокнот: — Может, пока допросим тех, кто вызывает наименьшие подозрения, а точнее говоря, находятся вообще вне всяких подозрений. Ну, ты же не думаешь, что старый Мэлахи не теоретически, а реально мог подойти к Иэну сзади и ударить его скальпелем в спину? Да еще три раза? А потом спокойно вернуться на порог дома и ждать, пока все выяснится и обвинят кого-нибудь вместо него.

— Это абсурд! — покачал головой Алекс. — Мэлахи не мог этого сделать, и ты можешь спокойно вычеркнуть его из своего списка. Зачем ему убивать Иэна, ведь он его любил и был связан с его семьей почти с самого своего рождения? Это же не лакей и не повар, это настоящий друг трех поколений семьи Драммондов. Да и вообще это невозможно. Не то преступление и не тот способ. И откуда бы Мэлахи взял скальпель и кулон? Разве что Люси Спарроу их потеряла… Если б ты видел его слезы…

— Да. Ты прав. Даже без этих выводов мы оба знаем, что Мэлахи Ленеган этого не сделал. Именно поэтому я и хотел его допросить. Джонс!

— Да, шеф, — толстощекая физиономия вынырнула из-за приоткрытой двери так бойко, будто была на пружине.

— Приведи сюда Мэлахи Ленегана, старого садовника.

— Есть, шеф!

Они ожидали в молчании. Вскоре Джонс показался снова.

— Он уже здесь, шеф.

— Пригласи его сюда.

Мэлахи Ленеган вошел в комнату ссутулившись, но тут же выпрямился и ровным спокойным шагом подошел к столику.

— Садитесь, дядюшка, — сказал Паркер и указал на третье кресло.

Садовник сел и огляделся. Но не сказал ни слова, хотя увидел разложенные на столе коробки с крючками. Затем перевел взгляд на Паркера.

— Мистер Иэн умер, — сказал Паркер таким мягким и теплым голосом, какого сам Иэн от него никогда не ожидал бы. — Мы все, сидящие здесь, были его друзьями. Я имею в виду настоящих друзей, которых у человека бывает немного в жизни. А теперь он погиб. Его убили, хотя мы думаем, что в его жизни не случилось ничего такого, за что ему можно было бы так жестоко отомстить. Это не был кто-то обиженный, кто таким образом хотел восстановить справедливость, потому что не мог добиться ее иным путем. И хотя это тоже было бы преступлением, потому что человек не имеет права карать смертью другого человека, но в этом случае мы могли бы подумать, что убитый сам повинен в своей судьбе. Однако мы знаем, что это не так. Убит лучший и честнейший из людей. И мы должны узнать, кто это сделал. Мы обязаны найти убийцу не только потому, что Иэн Драммонд был нашим близким другом и мы любили и уважали его как брата. Но для того, чтобы зло было наказано, а добро восторжествовало. А здесь мы имеем дело с очень большим злом. Я убежден, что Иэн Драммонд был убит лишь потому, что сама его смерть была кому-то нужна. Мы еще не знаем кому. Именно это мы должны узнать, собрать все доказательства и схватить преступника.

— Да, — это надо сделать… — Мэлахи кивнул седой головой.

— А теперь, дядюшка, сосредоточьтесь, пожалуйста, и расскажите нам все, что случилось вчера. По порядку и не пропуская никаких событий, пусть даже они кажутся мелкими и неважными.

— Я встал утром… и мы с мистером Гастингсом отправились на рыбалку. Мы ловили долго, до самого полудня. Мистер Гастингс поймал красивую рыбку. Потом мы вернулись. Я вместе с ним обрабатывал ее, то есть, не саму рыбу, а только голову, потому что мистер Гастингс хочет ее увезти с собой…

— А как ловили? — спросил Паркер. — На крючки?

— Нет. Он ловит не так, как я и мистер Драммонд… Они там, в Америке, любят ловить таким небольшим гарпуном на сжатом воздухе, вроде пистолета… Он выстрелил и попал в рыбу, когда она была близко к поверхности. А потом эта рыба таскала нас, потому что к этому гарпуну привязана леска, которая разматывается, когда подстреленная рыба уплывает. Она таскала нас по морю туда и сюда, пока, наконец, не ослабела. И тогда мистер Гастингс высунулся за борт и ударил обычным гарпуном. Он пробил ее насквозь… Попал в самое сердце… Это был прекрасный удар…

— Так… Паркер поставил какой-то значок в своем блокноте. — Вы вернулись, обработали голову, и что было дальше?

— Я немного подремал. Потом пошел в сад. Два раза в неделю из Мэлсборо мне на помощь приходит молодой парень. Он обрезает сухие ветки на деревьях и помогает мне постричь живую изгородь. Летом много работы, потому что все быстро отрастает. Потом я занимался розами, а затем пошел посмотреть на одну прививку возле ворот. Там были эти двое из палатки: они обходили парк полем, держась подальше. Я их видел. Они постоянно здесь шатались. Но вы сказали, что это ваши люди, и я, стало быть, не обращал внимания. Ну, а потом я отправился на кухню поужинать, а после ужина был у собак. Они сидят весь день в маленькой загородке за моим домиком. Я накормил их и вернулся к себе продолжать работу над рыбьей головой. Я повозился с ней немного, потому что она должна была быть готова наутро. Ну, а потом я выпустил собак и пошел с ними в парк. Там я встретил мистера Алекса. Мы немного поговорили, и мистер Алекс ушел. Позже, около одиннадцати, ко мне вышел мистер Драммонд.

— Что? — спросил Паркер. — Около одиннадцати?

— Ну да, было без четверти одиннадцать… Потому что, когда я с ним разговаривал, часы на башне Мэлсборо ударили три раза. Я всегда слушаю бой часов ночью. В такую лунную погоду он слышен так, будто это не целых две, а лишь полмили.