Последняя женщина в его жизни

— Эффинг может тебе подтвердить, что твое ничем не подкрепленное заявление для меня, как для адвоката, не значит ровным счетом ничего, — резко сказал Марш. — Суд по делам о наследстве потребует неопровержимых доказательств в столь важном вопросе. И даже если сможешь это доказать, то, учитывая остальную часть этого пункта завещания, я не уверен, что суд согласится с твоей интерпретацией его. Со своей стороны могу заявить, не только как адвокат Джонни, но и как его близкий друг, что он никогда даже не намекал мне, что у него есть от тебя ребенок.

— Джонни об этом не знал, — объяснила Одри. — Он так и умер, ни о чем не догадываясь. Кроме того, Дейви родился после нашего развода.

— Джонни не заметил, что ты беременна?

— Мы разошлись, прежде чем это стало заметным.

— И ты никогда не сообщала ему, что носишь его ребенка?

— Дейви был зачат, когда мы с Джонни были близки последний раз, — сказала Одри. — Вскоре мы расстались, и Джонни развелся со мной. У меня есть гордость, Эл, и… я хотела отомстить. Я была чертовски зла на Джонни за то, как он со мной обошелся, выбросив из своей жизни, как пару старых туфель! Я хотела сообщить ему позже — когда он уже не будет самодовольным жеребцом, — что все эти годы у него был сын, о котором он ничего не знал…

— Поистине, мистер Конгрив, на небесах сильнее гнева нет и так далее, [52] — пробормотал Эллери, но никто его не слышал.

— Теперь, когда отец мертв, — спокойно заговорил Эффинг, — ситуация в корне изменилась. Почему сыну должно быть отказано в том, что полагается ему по праву рождения? Не стану вдаваться в юридическую рутину, Марш. Вы знаете, как суд по делам о наследстве относится к правам детей. Он защищает их, как тигрица детенышей. Я бы сказал, что у мисс Карпентер есть причины для беспокойства.

Эллери посмотрел на Лесли, но она выглядела беспечной — лишь слегка побледнела.

— Расскажите подробнее об этом ребенке, — сказал инспектор Квин. — Как его полное имя? Когда и где он родился? Если ребенок не находится под вашей опекой, то где и с кем он живет? Это для начала.

— Стойте, мисс Уэстон, — прервал Эффинг, действуя как уличный регулировщик. — Едва ли я позволю моей клиентке отвечать на эти вопросы сейчас, инспектор. Ограничусь заявлением, что мальчика зовут Дейви Уилкинсон. Арлен Уилкинсон — подлинное девичье имя моей клиентки. Одри Уэстон — артистический псевдоним…

— Этого Джонни тоже не знал, — заметил Марш. — Почему, Одри?

— Он никогда меня не спрашивал. — Она снова положила руки на колени и опустила голову.

Марш поджал губы.

— Мисс Уэстон чувствовала, что не может должным образом растить ребенка, продолжая при этом театральную карьеру, — сказал Эффинг. — Поэтому она сразу же отдала сына приемным родителям. Договор был заключен еще до его рождения, но она знает, где Дейви, и может предъявить его в случае необходимости. Люди, усыновившие его, безусловно, так же заинтересованы в том, чтобы обеспечить его законные права и будущее, как и его мать.

— То, что она может предъявить ребенка, — возразил Марш, — не доказывает, что Бенедикт был его отцом.

— Значит, вы собираетесь это оспаривать? — осведомился Эффинг с неприятной улыбкой.

— Оспаривать? У вас странные представления об ответственности поверенного. Я должен охранять состояние моего клиента. Как бы то ни было, вам придется убеждать не меня, Эффинг, а судью по делам о наследстве. Я поручу моей секретарше прислать вам расшифровку стенограммы этой встречи.

— Не беспокойтесь. — Сэнфорд Эффинг расстегнул три пуговицы пиджака, под которым висела маленькая черная коробочка. — Я записал на пленку весь разговор.

Когда Одри и ее адвокат удалились, Марш сразу расслабился:

— Не волнуйся из-за этого, Лесли. Не вижу, каким образом Одри может доказать, что этот Дейви сын Джонни, тем более признавшись при свидетелях, что она никогда ему о нем не рассказывала. Вот почему я так подчеркнул этот момент. Завещание четко свидетельствует о намерениях Джонни — если ко времени смерти он не был женат на Лоре, его состояние должно отойти, к тебе. И если эта Лора не объявится с доказательствами брака с Джонни, что крайне маловероятно, по-моему, тебе ничего не грозит.

— Это одна из трудностей, возникающих, когда любитель имеет дело с юристами, — сказала Лесли.

— О чем ты?

— О том, что нечего и пытаться вникнуть во все ваши увертки и софистику. Меня нисколько не интересует юридическая сторона дела, Эл. Если я буду убеждена, что эта женщина имеет ребенка от Джонни, то мне все ясно. Состояние отца должно перейти к сыну, а не ко мне. Конечно, я строила планы насчет этих денег — у меня был определенный проект в Восточном Гарлеме, — но я не собираюсь рвать на себе волосы. Я всю жизнь была бедна как церковная крыса, поэтому легко могу расстаться с мечтой, продолжать стирать чулки и вешать их на проволоке в ванной. Было приятно снова увидеться с вами, инспектор, мистер Квин. И с мисс Смит. Дай мне знать, Эл, чем все кончится. — И Лесли с улыбкой вышла из кабинета.

— Вот это девушка! — воскликнул инспектор Квин. — Будь я моложе лет на тридцать…

— Она слишком хороша, чтобы быть такой на самом деле, — буркнул Эллери.

— Что ты сказал, сынок? — спросил его отец.

Эллери покачал головой:

— Ничего важного.

Он начал возиться с трубкой и табаком, недавно присланным по заказу из сельской лавки в Вермонте. Всем известно, что мягкий трубочный табак не приносит особого вреда, если не затягиваться. Однако Эллери зажег трубку и наполнил легкие ароматным дымом.

— Это все, мисс Смит, благодарю вас, — сказал Марш.

Секретарша проследовала мимо Квинов к двери. Эллери показалось, что она шевельнула бедрами, проходя мимо него.

— Знаете, в этом обороте дела есть ирония судьбы. Как я говорил, завещание Бенедикта Старшего содержало двусмысленный пункт, позволивший Джонни получать пять миллионов при каждом вступлении в брак. А теперь выходит, что и в завещании Джонни имеется двусмысленность, о которой он не подозревал. Лучше бы люди прислушивались к советам своих адвокатов и не пытались сами писать завещания!.. Интересно, насколько правдива история с этим Дейви…

— Мы можем не сомневаться, что у Одри Уэстон есть ребенок, которого она отдала на усыновление, — сказал инспектор. — Она была бы полной идиоткой, если бы явилась с подобной историей, будучи не в состоянии ее подтвердить. Да и Эффинг не производит впечатления адвоката, который взялся бы за дело, способное разбираться в суде годами, не имея для этого достаточно твердых оснований. Но что это ребенок Бенедикта и что Одри никогда о нем ему не говорила… — Старик покачал головой. — Не знаю, мистер Марш, как эта история связана с убийством и связана ли она вообще, но мы должны ее учитывать. Как вы собираетесь установить, является ли ребенок сыном Бенедикта?

— Я не должен это устанавливать, — ответил Марш. — Это проблема Эффинга.

— Эффинга… — с отвращением повторил Эллери, поднимаясь со стула. — Un type! [53] Что — или кто — дальше? Пошли, папа?

В эти дни ограблений, разбойных нападений, изнасилований, убийств и прочих преступлений, происходящих повсюду, редко обращают внимание на тот факт, что существует определенная категория граждан, которой ночные прогулки в почти безлюдных районах города не внушают страха. Напротив, для них подобные прогулки являются обычным делом.

Кто же эти смельчаки? Обладатели черного пояса по карате? Солдаты, только что вернувшиеся из Вьетнама с почетными медалями Конгресса и привыкшие к коварным трюкам вьетконговцев? Увы, нет. Это грабители, разбойники, насильники и убийцы, которые, подобно летучим мышам, висящим вниз головой в пещере, находят уют и безопасность там, где все остальные испытывают леденящий ужас.

Это объясняет, почему в пятницу 24 апреля — «около двух часов ночи», как позже отметил детектив в своем рапорте, — Берни Фокс вошел в восточную часть Центрального парка со стороны Пятой авеню, южнее Музея искусств, уверенно зашагал к кустам позади музея и скрылся за одним из них, растворившись в ночи.