Находка на Калландер-сквер

Балантайн понимал эту точку зрения, но был склонен думать, что Реджи сильно преувеличивает.

— Могу поспорить на любую сумму, что Карлтон согласился бы, — быстро проговорил Реджи, повысив тон. — Выше подозрений, как ты знаешь, может быть только жена Цезаря.

Пожалуй, в его словах была доля истины. Генерал нахмурился и смотрел на соседа сквозь щелочки глаз. Тот налил себе другой стакан, и, если только Балантайн не ошибается, это был уже не второй и даже не третий стакан за сегодняшнее утро. Почему он так напуган?

— Что говорит Карлтон? — спросил Реджи настойчиво.

— Не общался с ним, — честно признался Балантайн.

— Было бы хорошо, если бы пообщался. — Реджи попытался улыбнуться и не смог. Получилась гримаса, более похожая на оскал, нежели на обычную улыбку. — Я мог бы и сам поговорить, но ты знаешь его лучше, чем я. Он, может быть, сумеет убедить полицейских, достучаться до их здравого смысла. Они никогда не найдут виновную женщину, нет никаких шансов, дьявол их побери! Возможно, это какая-то из служанок, которая давно уже укатила куда-нибудь подальше. Не захотела жить в этих местах после подобного.

— Полиция об этом подумала, — ответил Балантайн. — Мы не уволили ни одной служанки, и ни одна не ушла сама за последние пару лет, а у тебя? — Вдруг одно воспоминание вспыхнуло в его голове, он стал смутно что-то понимать. Ситуация постепенно прояснялась. — Сколько времени прошло с тех пор, как умерла Долли? — спросил он напрямик.

Кровь отхлынула от лица Реджи. Его кожа стала серой, капли пота выступили на лбу. Генерал подумал, что он сейчас упадет в обморок.

— Тот ребенок, из-за которого она умерла, был твоим?

Реджи открыл рот, как рыба, вытащенная из воды, и молча его закрыл. Он не мог придумать никакой правдоподобной лжи.

— Думаю, это было больше двух лет назад, — продолжал Балантайн.

— Именно так. — Реджи наконец-то смог говорить, губы его пересохли. — Именно так. Четыре года. Невозможно связать одно событие с другим. Но ты же знаешь, каковы люди… Как говорится: «Единожды солгавший, кто тебе поверит?» Поэтому они подумают… — Он окончательно запутался и налил еще стакан мадеры.

Уже не стоило вытягивать из него причину прихода. Правда была слишком очевидной. Он хотел, чтобы полиция ушла из их района, потому что боялся болтливых слуг. Бедняга!

— Я полагаю, они вскоре сами прекратят это дело. — Балантайн чувствовал негодование и сожаление. — Когда представится возможность, я поинтересуюсь, что Карлтон думает обо всем этом. Вряд ли этот парень, Питт, будет тратить на наш район больше времени, чем он тратит на дела в грязных закоулках. Не особенно выгодно для его карьеры.

— Действительно, — Реджи заметно повеселел. — Но я не думаю, что стоит указывать ему на это. — Его речь стала невнятной. — Однако побеседуй с Карлтоном. Он должен знать нужных людей. Несколько слов в нужном месте помогли бы закрыть это дело побыстрее. Это избавит нас от грязных сплетен и поможет сэкономить общественные деньги. Пустая трата времени. — Он встал, слегка покачиваясь. — Спасибо, старина. Думаю, ты меня понимаешь.

Кристина не пришла на ланч, а Брэнди проводил эту неделю с друзьями в деревне. За столом, кроме Балантайна, была только Огаста.

— Кристине не лучше? — спросил он с беспокойством. — Почему бы не позвать врача? Позволь Фредди осмотреть ее, если Мередит не сможет прийти.

— Ни к чему, — ответила Огаста, протягивая руку за куском лосося. — Это всего лишь простуда. Кухарка приготовила ей еду. Возьми себе рыбы. Этого лосося Брэнди поймал в Кумберленде в прошлые выходные. Очень хорош. Тебе нравится?

Генерал попробовал рыбу:

— Чудесно. Ты уверена, что ничего плохого? Она лежит уже довольно долго.

— Вполне уверена. Если она проведет несколько дней в постели, это не причинит ей вреда. Она устала. Слишком много вечеринок в последнее время. Это напомнило мне… Ты не забыл, что мы обедаем у Кэмпбеллов сегодня вечером?

Генерал и впрямь забыл. Во всяком случае, не худший вариант. Гарсон Кэмпбелл — приятный человек с хорошим чувством юмора, слегка циничный. Его супруга Мэрайя — вполне здравомыслящая женщина. Он почти никогда не видел ее вовлеченной в сплетни или бесконечный флирт, на что многие женщины тратят всю свою энергию и эмоции.

— Реджи Сотерон приходил сюда утром? — спросила Огаста.

— Да.

— Что он хотел?

— Ничего особенного. Несколько обеспокоен тем, что полиция расстраивает слуг своими вопросами и инсинуациями.

— Расстраивает слуг? — недоверчиво сказала Огаста.

Генерал удивленно посмотрел на супругу, подняв вилку с нацепленным на нее лососем:

— Да. Почему бы нет?

— Не смеши людей, Брэндон. Реджи никогда не давал себе труда побеспокоиться о слугах, своих или чужих. Он хотел, чтоб ты что-то сделал для него?

Балантайн довольно неестественно засмеялся.

— Что заставляет тебя думать, будто он намеревался о чем-то меня просить?

— Не мадеру же твою он пришел сюда пить. Ты всегда даешь ему самую плохую, и он знает это. Что он хочет?

— Он предложил мне поговорить с Робертом Карлтоном, чтобы узнать, не может ли тот убедить полицию закрыть это дело. В любом случае они никогда не отыщут виновного. Самое большее, чего они могут добиться, — это зря потратить время и дать повод для сплетен. Он, возможно, прав.

— Он прав, — резко ответила Огаста. — Но я сомневаюсь, что это и есть причина его беспокойства. И я буду удивлена, если этот молодой человек… Питт, кажется, его зовут?.. позволит этому делу заглохнуть прежде, чем он его тщательно расследует. Но ты, если хочешь, можешь попытаться, используя все возможные средства. Только не позволяй Реджи делать из себя дурака. Это запятнает нас всех. И не ставьте Аделину в неудобное положение. Бедняжка.

— Почему Реджи должен делать из себя дурака? — Балантайн не собирался рассказывать ей о Долли. Благородной женщине не следовало об этом знать.

Огаста вздохнула:

— Иногда, Брэндон, я удивляюсь тебе. Ты прикидываешься болваном, чтобы досадить мне? Реджи хочет, чтобы полиция держалась подальше от его слуг. Почему? Ты должен знать об этом так же хорошо, как и я.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Ему не хотелось объяснять ей то, что могло бы ее шокировать и причинить боль. Она сочтет это грязным, как в действительности, возможно, и было. Женщины склонны рассматривать обычные человеческие проступки иначе, чем мужчины, так как зачастую эти проступки направлены против них, и без сочувствия, на которое могли бы быть способны мужчины.

Огаста фыркнула и отодвинула от себя пустую тарелку. Принесли пудинг и поставили на стол. Когда они снова остались одни, она смерила мужа холодным взглядом:

— Тогда будет лучше, если я скажу тебе, прежде чем ты сам скажешь невзначай то, что поставит нас всех в глупое положение. Реджи спит со всеми своими горничными и, без сомнения, боится, что полиция выяснит это и предаст дело огласке. Они даже могли бы подумать, что он забредал в чужие владения.

Балантайн был ошеломлен. Она говорит об этом! И так легко!

— Откуда ты знаешь? — спросил он охрипшим голосом.

— Мой дорогой Брэндон, об этом знают все. Никто, конечно, не говорит вслух, но знают все.

— И Аделина?

— Разумеется. Ты что, принимаешь ее за дуру?

— И она… не возражает?

— Этого я не ведаю. Никто ее не спрашивает, а она, естественно, не упоминает об этом.

Это смутило Балантайна. И он не мог придумать ответа, который объяснил бы это смущение. Генерал всегда помнил, что женский ум, как и чувства, работает непостижимым для мужчин образом. Но никогда прежде это знание не воплощалось с такой очевидностью.

Огаста все еще смотрела на него.

— Мне бы хотелось, чтобы нашелся способ удержать полицейского подальше от всех этих дел, только ради Аделины, — продолжала она, — но до сих пор я ничего не придумала. Вот почему это, возможно, неплохая идея — подойти к Роберту Карлтону, выяснить, не может ли он посодействовать тому, чтобы расследование было закрыто, и дело убрали на полку. Теперь оно вряд ли принесет пользу, даже если бедная девушка будет найдена.