Амстердамский крушитель

— Миссис Изольда Бюилдайк меня вам представляла, — сказала она. — Вы меня помните? Я Ирмгард Миллер.

Декок приподнял шляпу и вежливо поклонился:

— Очаровательная мама трех очаровательных детишек.

— Или неиссякаемого источника беспокойства, — улыбнулась она.

Декок провел женщину в комнату для детективов и поставил стул для нее у своего стола. Тем временем он внимательно к ней приглядывался. В «Счастливом озере» она показалась ему серой, незаметной мышкой, но сейчас она выглядела по-другому. На ней был костюм из твида с юбкой чуть ниже колена. Белокурые волосы роскошными локонами обрамляли чистое лицо без следа косметики. Она скрестила ноги и расстегнула пиджак. Если бы Декок не знал точно, он никогда бы не поверил, что эта женщина — мать троих детей. Фигура у нее была изумительная. Она смотрела на инспектора яркими зелеными глазами, в которых светилось беспокойство.

— Странные вещи происходят в «Счастливом озере», — начала она.

— Да что вы говорите? — насмешливо заметил он.

Она не обратила внимания на его замечание:

— Отравленные гуси… убитый садовник… убийство моего брата Исаака. Я боюсь. Сегодня утром, сразу после завтрака, мой муж уехал по делам. Я не хотела бы бросать тетю Изольду, но я боюсь оставаться в этом доме ночью.

Декок согласно кивнул:

— Чем ваш муж зарабатывает на жизнь?

— Он работает с текстилем.

— И как идут дела?

— Почему вы спрашиваете?

— Известно, — пожал плечами Декок — что текстильный бизнес в Нидерландах в данный момент находится в упадке. В некоторых странах…

Ирмгард перебила его.

— У нас все в порядке, — резко сказала она.

Декок задумчиво потер подбородок:

— Значит, вам не так уж отчаянно нужно это наследство?

Глаза Ирмгард сверкнули.

— К чему вы ведете? — сердито спросила она. — Когда умер садовник, моего мужа даже не было в городе, а когда убили Исаака, он был со мной в постели.

— Вы в этом уверены?

Было хорошо видно, как Ирмгард старается побороть свой гнев. Прежде чем ответить, она глубоко вздохнула.

— Да, — уже спокойнее ответила она. — Уверена. Я очень чутко сплю, так что я бы наверняка заметила, если бы он вставал.

Декок иронически улыбнулся:

— В качестве свидетеля… любящая жена не слишком надежный свидетель.

В чудесных зеленых глазах на мгновение мелькнуло отчаяние. Она встряхнула головой, как будто стараясь собраться с мыслями.

— Я рассказываю вам то, что я знаю, — твердо заявила Ирмгард и для большей убедительности сделала решительный жест. — Мой муж не имеет никакого отношения к тому, что случилось в «Счастливом озере».

— Тогда кто?

Она кивком указала на Декока:

— Это ваша забота и, могу добавить, ваш долг.

Декок вздохнул и кивнул своим мыслям. Он немного помолчал, потом снова начал задавать вопросы:

— Вы слышали, как Исаак прошлой ночью пришел домой?

— Нет, — ответил Ирмгард, качая головой. — Я уже сказала, что чутко сплю. Я весь день пыталась вспомнить. Наверное, Исаак очень старался пройти бесшумно, иначе я бы его услышала.

— А еще что-нибудь вы слышали?

— Нет.

— Где находится ваша спальня?

— Внизу, рядом с комнатой тети Изольды.

— И в ней есть окно, выходящее в сад?

— Конечно.

— Никаких балконных дверей и других возможностей выйти наружу?

Ирмгард отрицательно покачала головой:

— Комната Исаака единственная, из которой можно выйти прямо в сад. Когда дядя Иверт был еще жив, это была их комната — его и тети Изольды.

— Понял, — сказал Декок. — А дети?

Ирмгард Миллер показала пальцем на потолок.

— Они спят на втором этаже.

— Все вместе?

— Нет, у каждого своя комната.

— Даже у маленькой Пенни?

Ирмгард помедлила с ответом, внимательно посмотрела на инспектора. В глазах возникло подозрение.

— Вы когда-нибудь с ней разговаривали?

— О да, — признался Декок. — И беседа была крайне интересной.

Ирмгард прореагировала крайне бурно.

— Пенни врушка, — сказала она так, будто старалась убедить в этом саму себя, не только Декока. — Вечно фантазирует, придумывает всякие глупости. Так какую сказку она вам рассказала?

Декок покачал головой. На губах появилась улыбка.

— Нет, то была не детская фантазия. Но мы с Пенни торжественно пообещали друг другу не обсуждать это ни с кем.

— Это нелепо. Я ее мать.

Декок поднял руки, сдаваясь:

— Для меня это не основание нарушить данное обещание.

Ирмгард наклонилась вперед.

— Пенни лжет, — почти прошипела она.

Декок беспечно отмахнулся:

— Полагаю, вы пришли к такому выводу на основании личного общения со своей дочерью. Мой опыт подсказывает мне совсем другое.

Ирмгард схватилась за голову, как будто пришла в полное отчаяние.

— Но это неправда! — воскликнула она.

— Что неправда?

— Что тетя Изольда может ходить.

После того как Ирмгард ушла, Фледдер вопросительно посмотрел на Декока:

— Означает ли это, что Пенни видела, как ее тетя-инвалид ходит, и говорила об этом матери?

— Да, — согласился Декок. — И мать боялась, что Пенни расскажет то же самое мне.

Фледдер усмехнулся и внес что-то в свой компьютер.

— Было очень забавно слушать ваш разговор, — заметил он, поставив компьютер в режим ожидания. — Вы оба думали о несвязанных между собою вещах. Вы имели с виду Исаака с палкой, а она изо всех сил пыталась отрицать, что ее тетя может двигаться.

Декок тоже улыбнулся и задумчиво посмотрел в пространство.

— И все же, — сказал он после длинной паузы, — малышка сдержала свое слово. Она определенно не сказала матери, что видела, как Исаак ходил по саду. — Инспектор снова помолчал, лицо стало серьезным. — Однако волнение Ирмгард и ее тон заставляют меня думать, что тетя Изольда и в самом деле может самостоятельно передвигаться. Ее способность ходить полностью меняет наш подход к делу.

— Я не согласен, — возразил Фледдер. — Фактов это не меняет. Изольда не могла во всем этом участвовать. Она лишь намеченная жертва.

— Да… но чья жертва?

Фледдер энергично взмахнул рукой:

— Кто знает… племянницы Ирмгард, племянника Иво, а может, и обоих. Во всяком случае, плохо верится в страх Ирмгард быть убитой. Она не слишком рвется покинуть «Счастливое озеро»… по крайней мере, пока это грязное дело не закончено. Нам остается только ждать.

— Некролога Изольде?

— Вот именно.

— Может быть, ты и прав, — пожал плечами Декок.

— Разумеется, я прав, — сказал Фледдер. — Кое-кто полагает, что мы настолько глупы, что решим, будто все это дело рук Игоря Стаблинского.

— Который виноват лишь в том, что косвенно подсказал им свой метод, свой modus operandi?

— Верно, вот тогда все сходится.

— Может быть, но я далеко не уверен, что нам известны все факты. Если мы не добьемся вскоре положительных результатов, придется призвать на помощь все правоохранительные органы. Нам потребуется содействие участков Олдкерка и Вармез-стрит, а также двадцать третьего. Кстати, как это вышло, что мы так ничего и не услышали о пропавшей команде экспертов? Возможно, нам даже придется привлечь Бюссюм. Я еще не совсем забыл про дядю Иммануила. Такая путаница… у семи нянек дитя без глаза, сам знаешь. — Он подошел к крючку, чтобы снять свое пальто, и добавил: — Интересно, из гусятины вкусный суп? — Затем повернулся к Фледдеру. — Ты идешь? — спросил он.

— Куда?

— В Олдкерк.

— Олдкерк?

— Да, я хочу взглянуть на дом покойного Исаака.

Фледдер поставил автомобиль на Хайер Енд — так называлась улица, на которой жил Исаак Бюилдайк. Инспекторы вышли из машины и пересекли дорогу.

— У тебя есть ключи от дома? — спросил Декок.

— Да, — ответил Фледдер, заметив, что Декок положил свой набор отмычек обратно в карман. — Они были в кармане пальто Исаака. Я их и позаимствовал.

— Что-нибудь еще обнаружил?