Серебряный шпиль (ЛП)

Печально покачав головой, она произнесла:

— Нет, нет. Я не стану убеждать вас в этом. Незаменим лишь один Господь. По-видимому, никто не говорил вам о том, что произошло, когда они учились вместе в семинарии.

— У меня такое впечатление, что я вот-вот все узнаю.

— Об этом деле говорят очень редко. Я даже не уверена, что все члены «кружка веры» знают об этом давнем случае, — почти прошептала Элиз. Мне захотелось привстать и успокаивающе погладить ее по руке.

— Это случилось за несколько месяцев до того, как я познакомилась с Барни, — продолжила рассказ Элиз. — Он был на последнем курсе семинарии в Джорджии, а Рой учился двумя курсами младше, Они были приятелями, хотя и не близкими. На какие-то праздники, а может быть, на каникулы, точно не помню, они отправились в облюбованный студентами курортный городок на флоридском побережье Мексиканского залива — в Панама-Сити, если память мне не изменяет. И вот однажды Барни, который никогда не был хорошим пловцом, заплыл слишком далеко, и его увлекло подводное течение. Рой бросился в воду и вытащил его. Барни был без сознания — весь посинел, как говорил Рой, и спаситель применил искусственное дыхание, не знаю, какой метод использовался в те давние годы. Собралась толпа любопытных. Барни рассказывал: первое, что он увидел, придя в сознание, были лица склонившихся над ним людей. Рой оказался героем.

— Значит, ваш супруг обязан ему жизнью?

— Да, Арчи, — холодно произнесла она, — и по этому долгу Барни расплачивается без малого четырнадцать лет. Но я не хочу казаться ожесточенной, поэтому нам лучше оставить эту тему. Простите.

— Здесь нечего прощать. Полагаю, ваш муж взял Мида в помощники в счет погашения долга.

Элиз провела пальчиком по прекрасно очерченной брови.

— Это случилось примерно через год после того, как Барни переехал сюда. В то время здесь была лишь крошечная церквушка. Мы называем ее Канской часовней, вы видели ее позавчера с группой Неллы. Одним словом, Рой искал работу. После окончания семинарии он успел сменить несколько мест, последним был пост помощника пастора маленького прихода где-то в горных районах Теннесси. У него там ничего не получилось из-за расхождения в философских взглядах со своим шефом. Он попросил Барни дать ему работу, об остальном вы легко можете догадаться сами.

— Барни не смог сказать «нет».

— Именно, — ответила она, воинственно выдвинув подбородок. — Тогда мы здесь только начинали и не могли позволить себе иметь еще одного пастора, но вы точно сформулировали, Барни не смог сказать «нет». Я пыталась убедить его не нанимать Роя. Напоминала, что они не были близкими друзьями до того случая на море, но муж меня не слушал и твердил свое: «Я перед ним в долгу».

— Но это решение не повлекло за собой дурных последствий, если принять во внимание, как с того времени преуспел храм.

Элиз откинулась на спинку стула, и ее плечи поникли. Несмотря на это, она по-прежнему выглядела ослепительно.

— Я вовсе не считаю то решение ошибкой. Рой столько сделал для успеха Серебряного Шпиля, но...

— Но вы никогда не любили его.

Ее плечи опустились еще ниже, что заставило меня задуматься о том, как бы ее развеселить.

— Да, вы правы, — продолжила она. — Надеюсь, я любила его как христианка христианина. Я молилась за него так же, как за всех остальных членов «кружка веры». Но он мне никогда по-настоящему не нравился. Я хотела возлюбить его, очень хотела. — Неожиданно замолкнув, она с удивлением взглянула на меня: — Как вам это удается?

— Что именно?

— Заставить людей разговориться. За последние десять лет я меньше высказывалась о своем отношении к Рою, чем за время нашей беседы. Исключением был Барни, да и с ним я не осмеливалась говорить с такой прямотой. И вот появляетесь вы, едва успеваете задать вопрос, и я начинаю извергаться, как «Верный старик» [5].

— Этому фокусу я обучился много лет назад на Востоке, — сказал я с тонкой улыбкой. — Теперь, после того как я позволил вам пофонтанировать, расскажите мне о том вечере, когда был застрелен Мид. Собрание проходило в этом помещении, не так ли?

Она кивнула, окинув взглядом длинный стол.

— В этом зале. Уверена, вам известно, что «кружок веры» собрался здесь в полном составе. Мистер Даркин, естественно, тоже присутствовал. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто у меня есть парапсихологические способности, но в тот вечер у меня возникли дурные предчувствия еще до начала собрания.

— Почему?

— Не знаю. Определенно причиной послужили не записки, полученные Барни. Они с самого начала меня не очень-то беспокоили, и я считала, что приглашать из-за них частного детектива — глупость. Итак, записки или, вернее, тот, кто их написал, меня не пугали. Любой общественной фигуре такого масштаба, как Барни, неизбежно приходится иметь дело с ненормальными. Не знаю. Просто у меня было такое чувство... что должно случиться нечто ужасное.

— Кто, по вашему мнению, автор записок?

Она прикусила большой палец и покачала головой.

— Очевидно, кто-то не совсем здоровый. Время от времени у нас появляются довольно жуткие типы. Не знаю, может быть, их тянет сюда потому, что службы транслируются по телевизору... Может быть, еще что-то. Вообще я радуюсь тому, что мы имеем хорошую рекламу, все есть благо, что привлекает заблудшие души к Богу. Хотя при этом возрастает опасность появления людей, способных написать те отвратительные послания.

— Насколько я понимаю, вы не видите никакой связи между записками и убийством Мида?

— Боже мой, конечно, нет. Арчи, я знаю — он ваш друг, но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Роя убил Даркин.

Я откинулся назад, скрестил пальцы на затылке и сказал:

— Но ведь любой из присутствовавших на собрании имел возможность сделать это. Разве не так? Пока вы сидели по отдельным помещениям, предаваясь размышлениям, времени для убийства было более чем достаточно.

— Да, технически такое возможно, — заметно помрачнев, ответила она, — но добрые христиане, каковыми, по моему убеждению, являются все члены «кружка веры», не убийцы. Во-вторых, с какой стати кто-то из них — кто-то из нас — вдруг станет убивать Роя? И в-третьих, как мы могли узнать, где мистер Даркин оставляет свой пистолет?

— Прекрасные вопросы, Элиз, и я не могу на них ответить. Да это и не входит в мои обязанности. Я всего лишь коллекционирую факты. На вопросы же отвечает мистер Вулф. Я могу сказать лишь одно: Фред Даркин тоже не убийца. Как вы узнали о том, что Мид застрелен?

— От Марли Вилкинсона, который чуть ли не в истерике ворвался в комнату, где я находилась. Это он обнаружил Роя.

— Вы занимали свободный кабинет?

— Да, один из тех, которым пользуются секретари. Как раз рядом с офисом Роя.

— Но выстрелов вы не слышали?

— Нет, — ответила она, качая головой. — Но через эти стены вообще ничего невозможно услышать. Помню, как-то мы с Барни сидели в его кабинете, а Сэм Риз, чей кабинет рядом, выдвинул одновременно слишком много ящиков из высокого шкафа с документами, и тот рухнул, едва не придавив беднягу. Сэм говорил, что падение произвело страшный шум, но до нас не долетело ни звука.

— Интересно. Что вы сделали после того, как Вилкинсон сообщил вам о Миде?

— Я помчалась к Рою в надежде, что смогу чем-то помочь, но там Барни уже делал ему искусственное дыхание. Я побежала сказать мистеру Даркину и Кароле о том, что случилось.

— Как отреагировал на это Фред?

— Он удивился. Или сделал вид, что удивился. Помню, я спросила его, не выходил ли он из кабинета. Думаю, что подсознательно я сразу стала подозревать его.

— Понятно. Я хотел бы ненадолго вернуться к запискам, потому что именно с них все началось. Их находили в этих... как вы их называете, «дарственных сумах»?

— Да. Шесть недель подряд.

— Что делают с сумами после завершения воскресных служб?

— Их относят в комнату этажом ниже — и там запирают до понедельника. В понедельник приходит специальная группа, которая подсчитывает наличные и сортирует чеки. Затем все поступления депонируются в банк.