Не проси

— Может быть, нам не стоит дожидаться хозяйку?

— Я тоже не горю желанием встречаться с ней, но рисковать маленьким человечком не хочу.

— Ничего с ним не случится, — буркнул парень.

— И все-таки.

— Ладно. Похоже, не избежать очередного скандала.

Они беседовали до рассвета, пока в дом не влетела Миронова. Выбитая входная дверь навела ее совсем на другие мысли. И поэтому, когда она обнаружила у себя в комнате непрошеных гостей, на какое-то время лишилась дара речи, чем незамедлительно воспользовался Виктор.

— Вот и гулящая мамаша явилась, — объявил он. — Передаю твоего сына в целости и сохранности.

Лена с ненавистью взглянула вначале на парня, потом перевела взгляд на Щукину.

— И ты тут как тут, вертихвостка?

— Меня ваши проблемы не интересуют, — попыталась та увернуться от надвигающейся грозы.

— Так какого… — Миронова с трудом сдерживала ярость, — ты тут делаешь?

— Твоего сына кормила и спать укладывала.

— У него отец имеется, и мне кажется, что это его прямая обязанность. — И она повернулась к Колесникову. — Забирай ребенка и уматывайте.

— Разбежался, — огрызнулся Виктор. — Прямо бегу и падаю.

Щукина выбрала момент и хотела проскочить мимо рассерженной хозяйки, но та поймала ее за волосы.

— А ты куда?

— Отпусти! — завопила Наташа, разбудив ребенка.

Лена резко дернула Щукину за волосы, и та отлетела в глубь комнаты. Неизвестно, чем бы закончилась их потасовка, не вмешайся вовремя Виктор. Он подскочил к Мироновой и заломил ей руки за спину.

— Подожди меня на улице! — крикнул он Наташе. Дождавшись, когда та выскочила из дома, толкнул Миронову на кровать. На плач ребенка присутствующие не реагировали.

— Справился с женщиной, да? — Лена разминала руки, сгибая и разгибая их в локтях.

— Кто ж виноват? Сама напросилась.

— Значит, все-таки не признаешь сына?

Они уже оба угомонились, и только редкие всхлипывания малыша напоминали родителям о его присутствии.

— Достаточно уже переливать из пустого в порожнее. Наедине я сей факт не отрицаю, но на людях… — И он развел руки в стороны. — Меня можно понять.

— Естественно, — с иронией отозвалась Лена. — Молодой мужчина не желает обременять себя обязанностями папочки.

— Можешь думать что угодно, но моя позиция неизменна.

И он двинулся к выходу.

— Я опять отнесу Васятку твоим родителям, — подперев ладонями подбородок и положив локти на коленки, пригрозила молодая мать.

— Второй раз у тебя этот номер не пройдет, — бросил на ходу парень. — Будь уверена, уж я постараюсь, — заверил он, прежде чем совсем исчезнуть.

— Ну и катись отсюда! — выкрикнула она уже в пустоту.

Только теперь Лена вспомнила о сыне и взяла его на руки. Материнских чувств к нему она по-прежнему не испытывала. От души повеселившись вечером и ночью, она ощутила вкус свободы, а ребенок опутывал ее невидимыми нитями.

«Почему такая несправедливость, что дети всегда остаются с матерью?» — роились в ее голове мрачные мысли.

— Отец от тебя отказался. — Она равнодушно заглянула в лицо сыну, который притих на ее руках, доверчиво выпучив глазки и вытянув губы в трубочку. — Так чем я буду хуже, если тоже откажусь? Отнесу в родильное отделение, пусть у них болит голова о твоем будущем, — произнесла она вслух.

Оля Кунина, подперев ладонями подбородок, сидела, задумавшись, за столом медсестры родильного отделения небольшой двухэтажной местной больницы. Несмотря на то, что в настоящее время в отделении пациентов не было, порядок работы не нарушался и медперсонал продолжал выходить на ночные дежурства. Полчаса оставалось до конца смены, и девушка уже мечтала о горячем завтраке и уютной, теплой постели, когда шум на лестничной площадке привлек к себе ее внимание. Оля недовольно встряхнула головой и нехотя поднялась из-за стола.

В коридор второго этажа вкатилась детская коляска, которую двигала перед собой Лена Миронова.

— Привет, — небрежно кивнула она медсестре, останавливаясь и переводя дух.

— Доброе утро, — отозвалась Кунина. — Ты к Ольге Михайловне? Так она уже скоро должна прийти.

— Мне все равно к кому, — сказала ранняя посетительница, опуская на пол хозяйственную сумку. — Я отказываюсь от ребенка, — огорошила она собеседницу неожиданным заявлением.

Кунина не сразу нашлась, что ответить. Она как-то странно покрутила головой, осматривая плакаты на стенах, словно там можно было прочитать, как вести себя в непривычной ситуации, и только после этого неуверенно произнесла:

— Ты что, никак чокнулась, подруга?

Они были практически одного возраста. Оля всего на три года раньше Лены закончила школу и успела закончить медучилище, прежде чем вернулась в родное село.

— Я нормальная, как никогда, — заверила Миронова, явно намереваясь покинуть роддом.

— Подожди, подожди, — испугалась Оля, придержав ее за рукав. — Я не могу брать на себя такую ответственность, давай дождемся заведующую.

— Ничем не могу помочь, — развела руками посетительница, будто ее это вообще не касается. — Да и некогда мне здесь рассиживаться.

— Нет уж, — стояла на своем медсестра, не отпуская рукав Мироновой, — пока не переговоришь с Тюлениной, не отпущу.

— Можно подумать, от беседы с Ольгой Михайловной что-то изменится, — пожала плечами молодая мама и сделала вид, что готова уступить.

— Вот здесь посиди, — мягким, но не терпящим возражений тоном предложила стул Кунина.

— Слушаюсь, — с иронией в голосе отозвалась посетительница. — Только у меня к тебе маленькая просьба: принеси водички, жарковато у вас, запарилась. — И она замахала рукой перед лицом.

Оля подозрительно взглянула на Миронову, но, преодолев сомнения, молча взяла со стола пустой графин и оставила ее одну. Когда медсестра вернулась, то обнаружила лишь плачущего ребенка.

— Вот дура набитая, — подумала она вслух о себе. — Ведь знала, что сбежит.

Ольга Михайловна Тюленина пришла в крайнее изумление, когда застала Кунину с грудным ребенком на руках.

— Такое впечатление, что мы по меньшей мере не виделись девять месяцев, — все же пошутила она.

— А мне не смешно, — чуть ли не плача ответила девушка. — Подобный случай впервые в моей практике.

— Ну какая у тебя еще практика? — перешла заведующая на серьезный тон. — Излагай по существу.

— Миронова отказалась от сына.

По тому, как сдвинулись брови Ольги Михайловны, было понятно, что и за ее практику такое если и случалось, то крайне редко.

— Она сама об этом сказала? — не до конца верила в происходящее заведующая.

— Откуда бы он у меня тогда взялся? — кивнула на малыша девушка.

Тюленина вдруг вспомнила, как полгода назад к ней обращалась семейная пара по поводу усыновления ребенка, если откажутся родители. В городе на усыновление детей большая очередь, и они тогда обещали солидное вознаграждение за содействие. Но Ольга Михайловна сказала, что в их селе вряд ли возможно, чтобы мать отреклась от своего чада.

— В жизни и не такое случается, — возразил тогда мужчина.

— Я выросла в Пономаревке и всех людей хорошо знаю, — осталась она при своем мнении.

— И все же запишите на всякий случай адрес и телефон, — настоял тот…

— Вот что, Оленька, передашь мальчика сменщице, а я к Мироновой, — отдала заведующая указание медсестре. — Необходимо переубедить ее или оформить все документально.

— Хорошо, Ольга Михайловна, — согласилась девушка, у которой совершенно испортилось настроение.

Невзирая на то, что материнских чувств Миронова к сыну не питала и мысленно уже давно оправдала свой поступок, где-то в глубине души ее мучили угрызения совести, но они были настолько незначительны, что она их практически не ощущала. Лене казалось, что ее главная жизненная ошибка позади и теперь следует более расчетливо распоряжаться дальнейшей судьбой. Она прекрасно понимала, что предстоит трудное выяснение отношений с матерью, но старалась об этом пока не думать.