Операция «Сближение»

Демографическое преимущество Арнаудовых, которые рано построили и обставили и жилье, и дачу, переживалось Вангеловым неожиданно остро: в душе он сознавал непоколебимое чувство собственного превосходства над Григором, да и не только над ним, он считал себя птицей высокого полета, прирожденным руководителем высокого ранга, наивысшего. А его недооценивали, это факт. Но это стало заметно лишь в последние годы, когда он упорно оттачивал и шлифовал свои способности, набирался передового опыта, чтобы нанести решающий удар. Именно тогда заговорили о новых системах и механизмах, технологиях и структурах, вошли в моду иностранные слова и словечки, смысл которых он улавливал довольно смутно. Неведомо откуда вылез на белый свет молодой и бойкий народец, пацаны с учеными титулами и званьицами, с фирменными ярлыками на одежде и заковыристыми терминами, языкастые и фасонистые. Они выступали с секретными лекциями – уж этого Вангелов совсем не выносил: импортные цацки и секретность, вы уж простите! – с диаграммами и фильмами, представляли руководству доклады и схемы, привезенные с разных симпозиумов и конгрессов, как там было… кон… контент-анализы – раньше сдохнешь, чем выговоришь, как балакают в народе.

И Вангелов кожей почувствовал – а она была у него по-женски гладкой и белой – что ему остается в лучшем случае второй эшелон, а там глядишь – и третий. Как бы то ни было, влез он сперва во второй эшелон, даже занес ногу и дальше, однако первое кресло, да и те, что были рядом, принадлежали ему лишь в мечтах. Вангел любил мечтать коротко и конкретно, в пространные и отвлеченные мечтания он не только не верил, но и презирал их всей душой. Их он оставлял поэтам, которых с юных лет не читал.

Пришлось смириться и закрепиться, требовалось работать да еще строить глазки некоторым ученым ребяткам – деваться было некуда. Но в глубине души он считал, что такое положение временно, воспринимал его как моду, которая как пришла, так и уйдет в один день, ясный и решающий, полагал, что все вернется на круги своя, к тем проверенным методам, нашим, отечественным, надежным, тем, которыми он в совершенстве владел и которые сами возвестят: хотим товарища Вангелова! А до тех пор – терпение, пахота и заботы о челяди и даче…

Но дача перестраивалась медленно, это же не строители, а разбойники с большой дороги: притарабанили подъемник – нет кирпича, подвезли кирпич – самосвал сгрузил известковый раствор куда-то налево, ищи-свищи. Заново привезли раствор, да кто-то умыкнул подъемник – мол, нечего ему простаивать – и так далее, и так далее. А тут еще и архитектор, вроде бы солидный мужик, с того ни с сего черкнет что-то новое в проекте – вот так, товарищ Вангелов, я полагаю, будет изящнее – подохнуть можно, опалубка уже готова, что ж, прикажете разбирать половину по его прихоти? Вот так и приходится пахать через пень колоду, а сроки горят…

Дальше взяла слово Цветана и популярно объяснила, как им пришлось часть пожиток свалить в подвал, а часть подбросить соседям, посуду и всякую мелочь забрали домой, пока не был окончен верхний этаж, – дело это оказалось непростое, новые колонны, стены, опоры и балконы, целый этаж да еще мансарда, наверху ванная и туалет, внизу ванная и туалет, новая столовая, два камина – один в гостиной, другой снаружи, в летней кухне… Очаг? – спросила Тина. Как тебе сказать, Тина, не совсем очаг, такое хитрое сооружение, из одного журнала выкопали, там и печка и маленькая духовка…

Отлично готовить каварму или гювеч [19], дополнил Вангелов, или, скажем, тыкву, фаршированного ягненка, а на решетке – шикарные шашлыки, ну и снизу можно печь перцы, баклажаны… – Вангелов все время склонялся над заставленным разнообразными яствами столом в предвкушении сытного ужина. – В общем, это комбинация очага, печи и камина радует глаз, будет приятно по вечерам собираться у нас, по-простому, по-народному… И хорошо смотрится, вставила Цветана, есть в ней что-то родное, родопское… Ничего родопского в ней нет, Цеце, зачем сочинять!.. Может, нет, а может, есть, огрызнулась Цветана, вот изгиб трубы или сама труба… Труба как труба, ничего в ней нет родопского!.. Стефан, позволь мне в этих вещах разбираться чуток получше тебя. Эта труба в родопском стиле! Ведь я же разговаривала с архитектором!

Арнаудовы слушали смущенно, но внимательно.

– А архитектор-то с севера, какие тебе Родопы?! – закипел внутри Вангелов, который не мог терпеть, когда кто-либо шел ему наперекор. – Видишь крышу? Вот в ней что-то есть родопское…

– Как раз в ней ничего и нет! – не поддавалась ему жена, словно она находилась на педсовете. – Крыша тетевенская [20], только вот с закругленными краями…

Пора было Арнаудову вмешаться в спор. Он поднял тост за обновленную дачу и между прочим заметил, что деревянные ставни – не лучший вариант для первого этажа. У них уже второй раз воры пытаются пробраться в дом именно через эти окна… Как так? Разве они не запираются изнутри? – поинтересовался Вангелов… Стефан, да их распилить – раз плюнуть, любая несчастная пила их возьмет…

Разговор перекинулся на кражи в дачных зонах, припомнили обчищенных знакомых – ну и что, ничего! Милиция беспомощна… Милиция отнюдь не беспомощна, поправил женщин Вангелов, с мрачным видом слушавший их сетования, но надо пошевелить мозгами. Ведь мы тоже собирались поставить деревянные ставни, как у вас.

Снова слово взял Арнаудов. Он досконально изучил ситуацию, советовался со специалистами и сейчас предлагает своим друзьям одну роскошную штуку – металлические шторы с нейлоновым покрытием, производства фирмы „Шнайдер", она сейчас их ввозит для ряда объектов. По интонации, с которой Арнаудов – спец по нюансам – произнес это „ряд объектов", Вангелов моментально смекнул, о чем идет речь… „Шнайдер", говоришь – второе направление… Второе, Стефан, подтвердил Арнаудов. Тина, принеси-ка проспекты…

Просмотрели их от корки до корки – различные формы, расцветки, способ монтирования, цены. Это шторы, которые могут сворачиваться и закрепляться в разных положениях – в зависимости от утреннего или послеобеденного солнца, дождя или ветра, не говоря уже об их замках – разве можно сравнить все это с нашими несчастными ставнями! Вангеловы безошибочно оценили качество продукции. Арнаудов выгадал момент, снова поднял тост, на сей раз за шнайдеровские шторы, при тактичном обращении в строительную и торговую организации они бы прекрасно заняли место на обеих дачах. А этим организациям с их масштабами такая потеря была бы подобна укусу комара…

Вангелов посопел, помолчал и заключил: мы их заполучим. Хотя и не сразу. Бывает брак, отходы, потери при перевозках, ошибки при монтаже и всякое прочее. Кто там ведает делами? Видев?.. Арнаудов кивнул. Видев – мой человек, Гриша, так что дело выгорит…

Женщины перебрались на кухню.

– Как на службе? – в упор спросил Вангелов.

– Нормально, а что?

– Повышение не светит?

Арнаудов потер высокий лоб – для ответа нужно было немного времени.

– Не знаю, поверишь ли, но уже давно я как-то не задумывался над этим.

– Не поверю, Гриша, ты уж не обижайся.

– Ты же знаешь, я не из обидчивых.

– Знаю, потому мы и друзья.

– Только поэтому? – вырвалось у Арнаудова. В сущности, этот ход был сделан, чтобы вызвать собеседника на большую откровенность.

– Задел я тебя… Наша дружба, Гриша, дай бог всякому такую… На днях у меня была деловая встреча с твоим шефом. Зашла речь и о тебе – хвалил он тебя, как и в прошлый раз, – Арнаудов слушал с большим вниманием. – Я ему подкинул что-то в том же духе – тебе, наверно, известно, что у вас ожидается реорганизация в руководящем эшелоне. Вангелов умолк, шельмец этакий.

Арнаудов почувствовал какое-то жжение в желудке, но не подал виду, выжидал.

– В конце разговора между прочим намекнул – говорит, строго между нами: одни далеко идущие планы касаются и Григора, – Вангелов звучно цокнул языком. – Я ему до конца не доверяю, но у меня есть и другая информация – перемены будут скоро.