Мегрэ и ленивый вор

Фумель еще тогда, в молодости, производил впечатление жуткого урода; одни его жалели, другие смеялись над ним, прежде всего потому, что его родителям неизвестно почему пришло в голову дать ему выспреннее имя — Аристид, и потому, что Фумель, несмотря на свою малопривлекательную внешность, не вылезал из любовных историй и сердечных драм.

Женился он рано, но жена через год бросила его. Уехала, не оставив адреса. Он перевернул все вверх дном, чтобы найти ее. Годами следил за тем, чтобы ее приметы находились в кармане у всех полицейских и жандармов Франции, и каждый раз, когда он узнавал, что в Сене найден труп женщины, бежал в морг в страхе, что узнает любимую супругу.

Вокруг этой верной любви создавались легенды.

«Не могу избавиться от мысли, что с ней случилось какое-то несчастье. Люди будут говорить, что по моей вине…»

Один глаз у Фумеля был более светлый, чем другой, и это производило впечатление, что он косоглазый.

— Пока жив, не разлюблю ее, — уверял он. — Я уверен, что найду ее когда-нибудь… — И он все еще не терял надежды, хотя ему было уже за пятьдесят. Эта большая любовь не мешала ему, однако, терять время от времени голову из-за какой-нибудь другой женщины, но судьба ожесточилась против него, и каждая из этих мимолетных связей тянула за собой какие-то непредвиденные сложности. Видимо, он был обречен на роль несчастного любовника.

Этих любовных историй в его жизни было так много, что даже возникло подозрение, что он занимается женщинами как-то профессионально. Его чуть не выгнали из полиции!

Такси миновало Порт-Дофин, повернуло направо и въехало в Булонский лес. Издалека было видно мигание карманного фонарика. Дальше, на краю аллеи, двигались человеческие тени.

Мегрэ вышел из такси и расплатился с шофером. Одна из теней приблизилась к нему.

— Хорошо, что вы уже приехали, господин комиссар… — прошептал Фумель, притоптывая, чтобы согреться. — Их еще нет.

Два велосипеда были прислонены к дереву, двое полицейских в коротких пелеринках тоже топали ногами по обледеневшей земле; стоявший рядом с ними невысокий мужчина в серой шляпе время от времени поглядывал на часы, не скрывая нетерпения.

— Разрешите вам представиться: доктор Буарон, — сказал он.

Мегрэ рассеянно пожал ему руку, поскольку его внимание привлек темный силуэт, лежавший под деревом. Фумель направил на него свет карманного фонаря.

— Может быть, господин комиссар, — начал он, — вы не будете сердиться, что я вытащил вас сюда… Мне кажется, что это дело какое-то необычное… Здесь что-то необъяснимое.

— Кто первый обнаружил тело?

— Два полицейских — велосипедный патруль. Они ночью осматривали территорию.

— В котором часу?

— Около половины четвертого… В первый момент они подумали, что под деревом валяется какой-то мешок…

На траве, покрытой инеем и жесткой от мороза, лежало тело. Оно было почти свернуто в клубок, и только одна рука со стиснутой ладонью торчала наружу, словно покойный хотел что-то схватить.

— Причина смерти, наверное, еще не установлена? — обратился Мегрэ к врачу.

— Я не осмелился прикоснуться к телу до прибытия властей, но, насколько можно судить по внешнему виду, череп проломлен в результате одного или нескольких сильных ударов, нанесенных каким-то тяжелым предметом.

— Череп проломлен тяжелым предметом… — повторил Мегрэ, как бы желая закрепить в памяти слова врача.

Он наклонился и при свете карманного фонаря стал рассматривать лицо, настолько изуродованное, что нельзя было различить его черт. Это была сплошная кровавая масса.

— Не могу утверждать с полной уверенностью до вскрытия, но подозреваю, что удары наносились тогда, когда этот человек был уже мертв или по крайней мере находился в агонии.

Фумель, едва различимый в темноте, вмешался:

— Теперь вы понимаете, почему я вытащил вас из постели, шеф?

На жертве был хороший костюм, не слишком элегантный, а такой, какие носят, к примеру, чиновники или хорошо обеспеченные пенсионеры.

— Говоришь, в карманах ничего нет?

— Я осторожно посмотрел, но пальцами ничего не нащупал… Осмотрите все вокруг, господин комиссар.

И Фумель провел светом фонарика круг над головой лежащего. Нигде не было видно следов крови.

— Его убили не здесь. Доктор того же мнения. С такими ранами он должен был потерять много крови. Привезли его сюда скорее всего на машине. Судя по положению, в котором он находится, можно предположить, что доставившие сюда труп просто выбросили его из багажника.

Булонский лес стоял неподвижный, застывший, как театральная декорация, и только далеко за деревьями поблескивали молочным светом уличные фонари.

— Внимание!.. Кажется, они едут…

Со стороны Порт-Дофин действительно приближался длинный черный автомобиль, и Фумель побежал ему навстречу, посвечивая себе фонариком.

Мегрэ, попыхивая трубкой, стоял в стороне.

— Это здесь, господин прокурор… Районный комиссар пошел позвонить, чтобы вызвать карету «скорой помощи», сейчас он вернется…

В мужчине, вышедшем из машины, Мегрэ узнал вице-прокурора Кернавеля. Это был человек лет тридцати, высокий, худой, элегантный.

Того, второго, который вышел из машины, Мегрэ тоже знал, хотя работал с ним редко. Это был судебный следователь Кажу, человек лет сорока. Он всегда старался лавировать между старыми и новыми предписаниями, так, чтобы ни с кем не ссориться. Третий из приехавших, протоколист, отошел в сторону, чтобы держаться как можно дальше от трупа, как бы опасаясь, что один вид его вызовет у него рвоту.

— Кто?.. — начал вице-прокурор, а когда заметил Мегрэ, наморщил брови и добавил: — Извините. Я вас не заметил. Как произошло, что вы оказались тут раньше нас?

Мегрэ сделал неопределенный жест и ответил еще более туманно:

— Это случайность…

Вице-прокурор Кернавель, не скрывая недовольства, решил беседовать исключительно с Фумелем.

— Что именно здесь происходит?

— Двое полицейских, патрулировавших этот район на велосипедах, примерно час назад заметили лежащее под деревом тело. Я сообщил комиссару полиции, а он приказал мне позвонить прокурору. Потом я позвонил доктору Буарону…

Вице-прокурор поискал глазами врача.

— Что вы установили, доктор?

— На первый взгляд размозжен череп, возможны многочисленные переломы в других местах, лицо совершенно изуродовано…

— Дорожное происшествие? Быть может, его сбила машина? Как вы думаете?

— Он получил несколько ударов сначала по голове, потом в лицо каким-то тупым предметом.

— Вы уверены, что это убийство?

Мегрэ мог только сохранять молчание, предоставив делам идти своим чередом. Он не подошел даже на шаг.

— Не выиграем ли мы время, вызвав специалистов из отдела по установлению личности?

Вице-прокурор обращался исключительно к Фумелю.

— Пусть кто-нибудь из полицейских сходит к ближайшему телефону.

Нос у него покраснел от холода. Все, собравшиеся вокруг тела, промерзли до костей.

— Бродяга?

— Судя по одежде, не похоже, чтобы это мог быть бродяга. Кстати, в такие зимние ночи бродяге нечего искать в Булонском лесу.

— Ограблен?

— Насколько удалось установить, в карманах пусто.

— Возвращался домой и подвергся нападению?

— На земле не видно следов крови. Доктор предполагает, и я склоняюсь к тому же, что преступление совершено в другом месте, а потом тело привезли и бросили здесь.

— В таком случае, это личные счеты.

Вице-прокурор Кернавель произнес это категорическим тоном, не допускающим возражений, довольный, что ему так быстро удалось найти решение проблемы.

— Убийство могло быть совершено, например, на Монмартре, а убийцы, желая избавиться от тела, привезли его и бросили на обочине дороги.

И через секунду обратился к Мегрэ:

— Не думаю, господин комиссар, чтобы это дело могло вас заинтересовать. Вы, если не ошибаюсь, ведете сейчас другое расследование, пожалуй, более важное, чем это. Каковы ваши успехи, если говорить о том грабительском нападении на почтовое отделение в тринадцатом районе?