Призрак с Кейтер-стрит

Едва успели распаковать вещи и устроить бабушку в ее комнату на верхнем этаже, как снова появился инспектор Питт, и с ним молчаливый сержант Флэк. Сара отсутствовала — ей нужно было заниматься благотворительностью или чем-то в этом роде. Эмили отправилась к портнихе — нужно было что-то подправить в одежде для новой встречи с Джорджем Эшвордом. В действительности ей надо бы иметь больше здравого смысла. Эмили уже должна была понять, что он игрок, донжуан или того хуже, и все это могло принести разве то, что ее репутация будет разрушена. И как раз в это время мама была наверху, пытаясь привести бабушку в спокойное состояние и оставить ее одну, пока она не испортила жизнь остальным членам семьи.

Меньше всего Шарлотте хотелось видеть инспектора Питта.

Он вошел в комнату для утренних приемов, заполнив собой дверной проем. Пальто нараспашку, волосы, как всегда, торчат в разные стороны. Его приветливость раздражала Шарлотту сверх всякой меры.

— Что вы хотите, мистер Питт?

Правильнее было бы сказать «инспектор Питт», но его это не беспокоило, и он ее не поправил. Шарлотта же собиралась показать таким обращением свое неуважение к нему.

— Доброе утро, мисс Эллисон. Великолепный летний день. Ваш отец дома?

— Конечно, нет. Сегодня же понедельник. Как и большинство других уважаемых людей, он в городе. То, что мы не относимся к рабочему классу, еще не означает, что мы не работаем.

Инспектор широко улыбнулся, обнажив здоровые зубы:

— Что за удовольствие говорить с вами, мисс Эллисон. Я здесь тоже по работе, но если ваш отец отсутствует, я вынужден буду задать несколько вопросов вам.

— Ну, если вы должны…

— Я не расследую убийства ради удовольствия. — Улыбка исчезла, хотя юмор остался. В его голосе послышались гневные и печальные ноты. — В этом мало радости, но дело есть дело.

— Я уже говорила, как мало я знаю, — с раздражением сказала Шарлотта. — Несколько раз. Если вы не можете раскрыть преступление, то, возможно, вам стоит сдаться и передать это дело кому-то еще. Тому, кто сможет.

Питт проигнорировал ее грубость.

— Она была красивой, Лили Митчелл?

— Разве вы ее не видели? — удивилась Шарлотта.

Он грустно улыбнулся, как будто пожалел ее:

— Да, мисс Эллисон, я видел ее, но тогда она не была красивой. Ее лицо опухло и посинело, вся она была искалечена, ее язык…

— Остановитесь! — Шарлотта вдруг услышала собственный голос, больше походивший на ор.

— Тогда будьте любезны, пожалуйста, поступитесь своей гордостью, — Питт говорил тихо, спокойно, — и помогите мне найти того, кто так изувечил ее, до того, как он изувечит кого-то еще.

Шарлотта рассердилась на него и на себя, ей было обидно и стыдно.

— Да, конечно, — быстро сказала она и отвернулась, чтобы инспектор не мог видеть ее лицо и, более того, чтобы самой не видеть Питта. — Да, Лили была очень красивой, у нее была очень нежная кожа. — Шарлотта дрожала и чувствовала, что заболевает, когда пытается представить себе эту вздувшуюся от синяков кожу. Она заставила себя выбросить этот ужас из головы. — У нее не было пятен на теле, и она не выглядела болезненной. Приятный мягкий голос… Мне кажется, она приехала откуда-то.

— Дербишир.

— О!

— Она дружила с другими слугами?

— Да. Мне кажется, что так. Мы никогда не слышали о вражде между ними.

— С Мэддоком?

Шарлотта обернулась, чтобы посмотреть на него. Мысли, обозначившиеся на ее лице, возникли слишком быстро, чтобы скрыть их.

— Вы имеете в виду?..

— Именно. Мэддок любил ее? Желал ее?

Шарлотта никогда не раздумывала о том, что Мэддок может питать к кому-либо такие чувства. Власть над слугами — возможно, но желание… Ревность…

Мэддок был вежливым дворецким, носил ливрею, нес ответственность за дом. Но он был мужчиной и — она в первый раз подумала об этом — в возрасте, вероятно, не более тридцати пяти, немногим старше Доминика. Что за абсурдная мысль! Думать о нем и сравнивать с Домиником…

Питт ждал, наблюдая за ее лицом.

— Я вижу, эта мысль нова для вас, но после ее обдумывания она становится не чуждой вам.

Было бессмысленно лгать ему.

— Нет. Я помню, кто что говорил. Миссис Данфи… в ночь, когда Лили… пропала. Она сказала, что Мэддок… любил Лили, что он не одобряет Джека Броди за то, что тот пригласил Лили. Но это могло значить только одно: он боялся потерять хорошую исполнительницу. Требуется много времени, чтобы обучить новую служанку, вы знаете… — Шарлотта не хотела навредить Мэддоку. Она не могла вообразить себе, что Мэддок преследовал девушку и потом сделал это с ней. А может, могла?

— Но Мэддок выходил в тот вечер на улицу? — продолжал спрашивать Питт.

— Ну конечно! Вы же знаете это. Он пошел искать ее, потому что она опаздывала. Любой хороший дворецкий сделал бы то же самое.

— В какое время?

— Я не уверена… Почему бы вам не спросить его? — Шарлотта поняла в тот же самый момент, когда задавала этот вопрос, что это глупо. Если Мэддок был в чем-то виновен… нет, конечно, он не был, но если бы и был, то вряд ли он сказал бы Питту правду об этом. — Извините. — Почему она должна извиняться перед этим полицейским? — Спросите миссис Данфи, — с трудом продолжила Шарлотта. — Мне кажется, было немногим больше десяти, но меня не было на кухне, и я ничего не видела.

— Я уже спрашивал миссис Данфи, — ответил Питт, — но я люблю получать подтверждения из разных источников. К тому же ее память, по ее собственному утверждению, не очень надежна. Она очень расстроена всеми этими событиями.

— А вы думаете, я не расстроена? Потому, что не рыдаю при всех подряд? Намек на то, что я не забочусь так сильно, как должна бы?

— Я вряд ли могу ожидать от вас такой любви к служанке, как от кухарки. — Питт говорил, почти не открывая рта, как будто у него внутри пряталась улыбка. — И я бы предположил, что ваша натура скорее приведет вас к гневу, чем к слезам.

— Вы считаете меня легко раздражимой? — спросила Шарлотта и тут же снова пожалела об этом. Как будто ей небезразлично, что он думает о ней. Конечно, это абсурд.

— Вы скорее не заботитесь о том, чтобы скрывать свои чувства, — рассмеялся Питт. — Не такое уж непривлекательное качество, и не так уж необычно в женщинах, особенно благородного происхождения.

Она залилась румянцем смущения и вскрикнула:

— Вы наглец!

Его широкая улыбка стала еще шире. Он смотрел прямо на нее:

— Если вы не желаете знать, что я о вас думаю, почему же спрашиваете?

Шарлотта не смогла придумать ответ на этот вопрос. Вместо этого она собралась с духом и открыто посмотрела ему в лицо.

— Хорошо, я могу поверить, что Мэддок любил Лили. Но вы же не можете утверждать, что он испытывал такие же чувства к служанке Хилтонов и, что еще менее вероятно, к Хлое Абернази? Поэтому ошибочно предполагать, что он мог убить их всех, тем более если вы приписываете ему мотив любви. Если же нет, тогда вы не имеете мотива вовсе. Я считаю, вам лучше начать все расследование снова — на базе более точных предположений. — Она хотела избавиться от него.

Инспектор не сдвинулся с места.

— Вы были одна дома в то время? — спросил он.

— Если не считать миссис Данфи и Доры. А что?

— Ваши мама и сестры были в церкви. Где были ваш отец и мистер Кордэ?

— Спросите их.

— Вы не знаете?

— Нет, не знаю.

— Но они шли домой вблизи Кейтер-стрит, и даже, возможно, по этой улице?

— Если они видели что-то, я уверена, они бы сказали вам.

— Возможно.

— Конечно, они бы сказали. Почему нет? — Ужасная мысль пришла Шарлотте в голову. — Вы не можете… Вы не можете думать, что один из них…

— Я могу думать обо всем, мисс Эллисон, и ничему не верить — до тех пор, пока нет доказательств. Но я признаю, что нет никакой причины полагать… — Питт оставил фразу незаконченной. — Однако кто-то же сделал это. Я хотел бы еще раз поговорить с Мэддоком… наедине.