Осознание ненависти

К отъезду Шердакова в доме отнеслись по-разному. Одни тут же высказали опасение, что их оставили без защиты, другие, напротив, вздохнули с облегчением. Но все без исключения с тревогой ожидали наступления ночи.

После ужина Эмма Блиссова попросила Холмова уделить ей несколько минут. Он согласился, но без видимой охоты, и она не преминула указать на это. Его извинения тем не менее были приняты, и они уединились в библиотеке.

— Вы не заметили, что за ужином очень мало говорили о несчастном Можаеве, — сказала она, устраиваясь в кресле возле окна. — А ведь его смерть была так ужасна! Мне кажется, это характерно для современных людей. Мы разучились сопереживать и уже не реагируем так, как раньше, на чужую боль.

— Вы, безусловно, правы, — Холмов сел на стул напротив нее и сложил руки на коленях. — И убийство полковника — лишнее тому доказательство.

Эмма Блиссова в некотором смятении заглянула в глаза собеседнику.

— Александр, ради Бога, давайте говорить серьезно!

— Я весь к вашим услугам.

— Меня тревожит, что милиция оставила нас здесь совсем одних. И думаю, что они сделали это намеренно!

— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваших слов.

— Понимаю, но в сложившейся ситуации вы, разумеется, должны взять инициативу в свои руки.

— Есть ли в этом необходимость?

— Ну конечно! Ведь убийца по-прежнему находится в доме!

— Почему вы так решили?

— Мне сказал об этом капитан. Ведь он не стал бы меня обманывать?

— Он сказал вам, что убийцу следует искать среди нас?

— Не совсем, но я поняла именно так.

Холмов задумчиво посмотрел на свою собеседницу. Она с нетерпением и беспокойством ожидала ответа, видимо, надеясь убедиться в справедливости своих предположений.

— Мне кажется, капитан не покинул бы нас, если бы оценивал ситуацию таким образом, — медленно произнес Холмов, прилагая немалые усилия, чтобы слова его звучали убедительно. Очевидно, Эмма Блиссова поверила ему, поскольку лицо ее стало менее напряженным.

— И вы полагаете, что опасности в данный момент никакой нет? — спросила она.

— Я думаю, что некоторые меры предосторожности все же следует принять. Например, не стоит без необходимости выходить ночью из своей комнаты.

— Но… вы ведь частный сыщик. И могли бы… Ваше имя сейчас так известно…

— Догадываюсь, что вы хотите сказать. Но я, видите ли, никем не уполномочен и так же, как и вы, нахожусь здесь на отдыхе. Я, конечно, постараюсь во всем разобраться, но…

— Вы говорите так, словно собираетесь сделать мне одолжение!

— Не я был инициатором этого разговора!

— Хорошо, — она вдруг стремительно встала. — Вы вольны поступать так, как считаете нужным. Я же, как только вернется капитан, намерена уехать отсюда.

— Прошу вас, сядьте, — Холмов побледнел и тоже встал. — Я ни в коей мере не отказываюсь от вашего предложения. Просто хочу быть уверенным, что оно будет с пониманием встречено и остальными.

Они обменялись взглядами и снова сели.

— Можете на это рассчитывать! Я уже разговаривала с Олегом Кличевым и доктором Энским. Они обещали всяческую поддержку. Думаю, не будут возражать и другие.

— Вы удивительно предусмотрительны, только…

— Нельзя забывать, что среди нас, возможно, находится убийца! Уж он-то точно не станет возражать!

— Да, конечно. — Холмов нахмурился. — Если бы знать мотив преступления! Не можем же мы в самом деле предположить, что Можаева убило привидение! За каждым конкретным действием всегда скрывается человек. И если возникают подобные разговоры — нужно искать того, кому они выгодны.

— Я слышала эту легенду, — призналась Эмма Блиссова. — И много о ней думала. Должна сказать, она не кажется мне слишком невероятной. При определенных обстоятельствах такое вполне могло бы произойти.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво пробормотал Холмов.

— Да, вот еще что, — Эмма Блиссова внезапно вспыхнула и замялась. — Я не решилась рассказать об этом капитану. Право, сама не знаю почему. Но, может быть, это важно?..

— Не беспокойтесь, если понадобится, я сам с ним поговорю.

— Очень любезно с вашей стороны. Видите ли, минувшей ночью я кое-что слышала… Примерно в два часа или около того меня разбудил какой-то странный шум. Сначала я не поняла, что это было, а потом догадалась, что в смежной комнате, где проживал полковник, хлопнула дверь и послышались чьи-то осторожные шаги. Я встала с кровати и выглянула в коридор. Только не спрашивайте, ради Бога, зачем я это сделала! Полковник шел в сторону лестничной площадки. На нем был длинный полосатый халат, а в руках он держал зажженную свечу. Но самое интересное, что шагов его я не слышала! Наконец Можаев достиг конца коридора, постоял там минуту-другую, глядя куда-то вверх, затем стал подниматься по лестнице. Тогда я вернулась в свою постель и вскоре уснула.

— Это все?

— Да. Потом меня разбудила горничная, которая и сообщила, что Можаева убили.

— Минутку. Вы что-то говорили насчет шагов?

— Да. Меня удивило, что полковник ступал совершенно бесшумно, а ведь перед тем, как встать с кровати, я отчетливо слышала чьи-то шаги.

— Может быть, в тот момент полковник просто находился ближе к вашей комнате? — предположил Холмов.

— Мне сложно об этом судить, — ответила Эмма Блиссова, пожимая плечами.

— Но если шаги принадлежали не Можаеву, значит, той ночью бодрствовал кто-то еще. Кстати, вы не задумывались над тем, почему полковник решил подняться на третий этаж?

— Вы… вы думаете, шаги доносились оттуда?

— А как по-вашему?

— Не знаю, я об этом не задумывалась.

Холмов нахмурился и вдруг улыбнулся.

— Благодарю вас за информацию. То, что вы сейчас сообщили, чрезвычайно важно. Пожалуйста, об этом никому ни слова. Запомните, никому. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

— О Боже! — воскликнула Эмма Блиссова, но в голосе ее прозвучало скорее удивление, нежели испуг. — Что же я такое сказала? Объясните, Александр, вы меня пугаете! Какие выводы вы сделали? Я ничего не понимаю.

— К сожалению, все обстоит очень серьезно. Выводы, которые я сделал, лежат на поверхности. Их может сделать любой. Поэтому еще раз напоминаю вам: никому ни слова.

— Ни слова о чем?

— О том, что вы видели.

Глава XIII

Вечер в гостиной

— Этим вечером никому не хочется оставаться в своей комнате, — сказала Надежда Кличева, когда в гостиной собрались все постояльцы. — После убийства полковника жить здесь и делать вид, что ничего не произошло, просто невозможно. Атмосфера в доме отравлена, и если бы не требование капитана, мы с мужем уже сегодня уехали бы отсюда, — она замолчала и медленным взором обвела всех присутствующих.

Рядом с ней возле пылающего камина сидели Эмма Блиссова и Олег Кличев. Чуть подальше, на небольшом диванчике, разместились Холмов и Женя. Слева от них, замыкая круг, на стульях с высокими спинками сидели доктор Энский и Денис Поляков. Все они промолчали, и только Олег Кличев, тяжело вздохнув, заерзал в кресле. Возразить жене у него не хватило решимости.

— Возможно, говорить об этом сейчас ни к чему, — продолжала Кличева, — но и молчать нету сил. Полковник погиб жуткой смертью, а убийца пока не найден. У меня появилось дурное предчувствие, мне кажется, что он до сих пор прячется в этом доме.

— Ему вовсе не обязательно прятаться, — размеренно произнес доктор Энский. — Он может сидеть среди нас, вот здесь, в этой комнате.

— Надеюсь, вы шутите? — Кличева побледнела и с силой сжала подлокотники кресла. — Признайтесь, что это всего лишь неуместная шутка. С какой стати кому-то из нас убивать его?

Энский пожал плечами.

— Понятия не имею. Однако подумать над этим стоит.

— Почему же тогда здесь нет никого из милиции?

— Очевидно, вследствие того, что вы отказались встретиться с ними.

— Доктор, будьте потактичнее в разговоре с моей женой, — сердито заметил Олег Кличев. — Ваши замечания просто оскорбительны! Надя в тот момент не могла принять капитана, и не мне вам объяснять почему.