Осознание ненависти

Налетел ветер, наполняя все вокруг таинственными шорохами. Холмов встал и, насторожившись, огляделся. Теперь он был уже уверен: его кто-то преследует. Ощущение опасности нарастало, но он по-прежнему не замечал ничего необычного. Тогда в чем же дело? Может быть, у него не в порядке нервы? Убийство полковника Можаева выбило его из колеи или что-то другое?

Холмов сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Под его ногами хрустнула ветка. Он непроизвольно посмотрел вниз, и в этот момент заметил справа от себя какое-то движение. В следующую секунду он уже мчался к большому дубу, за которым, по его расчетам, прятался человек. В три прыжка он преодолел разделявшее их расстояние. Никого, даже трава не примята. «Не может быть!» — пробормотал Холмов. Он только что видел рядом с деревом странную тень, напоминавшую человеческую фигуру, но она исчезла. Холмов быстро осмотрелся. Деревья стояли перед ним полукругом, укрыться за ними не было никакой возможности. По левую сторону от деревьев начинались густые заросли кустарника. Холмов, не раздумывая, устремился туда: человек мог спрятаться только здесь. Ветки хлестали Холмова по лицу, но он не обращал на это внимания. Наконец, преодолев непроходимые заросли, он выскочил на широкую дорогу. Никого. Даже шагов не слышно. Но не может же человек бесследно исчезнуть!

Внезапно в глубине леса пронзительно закричала какая-то птица. Ее крик был похож на долгий, жалобный плач.

Было светло, но Холмову тем не менее стало не по себе. Он попятился и поспешил прогнать прочь мелькнувшую было мысль о призраке старого замка…

Холмова бил озноб. Он промочил одежду и обувь и поспешил возвратиться в дом. Но, проходя возле башни, неожиданно задержался, заметив, что в маленькую, неприметную дверь кто-то вошел. Кто именно, он не разглядел, поскольку снова видел только тень. Но на этот раз Холмов решил все же выяснить, что могло понадобиться человеку в старой, заброшенной башне. Ответ на этот вопрос он рассчитывал получить незамедлительно.

Но, как оказалось, ко входу в башню торопился не он один. Попыхивая сигаретой, туда же направлялся и капитан Шердаков. Они столкнулись возле дверей. Холмов постарался сохранить невозмутимый вид. Шердаков же доброжелательно улыбнулся.

— Доброе утро, господин Холмов. На конец-то и с вами мне удалось познакомиться. Прогуливались по лесу?

— Да, немного, — холодно ответил Холмов. — Сегодня прекрасный день.

— Вы правы, погода совсем не осенняя. Кстати, я наблюдал за вами…

— Так это были вы?!

— Простите, что вы хотите этим сказать?

— Мне показалось, что в лесу за мной кто-то следил.

— Уверяю вас, только не я. Но, если учесть обстоятельства убийства Можаева, этот факт чрезвычайно интересен. — Шердаков буквально сверлил Холмова глазами. — Однако, если я вас правильно понял, вы никого не видели?

— К сожалению, нет, — Холмов даже не пытался скрыть своего разочарования. — Я побежал за ним, но тщетно — никаких следов.

— Да, судя по вашей мокрой одежде, вы на самом деле за кем-то гнались.

— Казалось, я преследую призрак! Человек не может передвигаться, не производя никакого шума!

— Я не очень-то верю во все эти басни. — Шердаков посмотрел на кончик сигареты и небрежным движением стряхнул пепел. — Почему не предположить, что кто-то знает лес лучше вас и просто успел уйти?

Холмов удивленно поднял глаза — столь естественное объяснение не приходило ему в голову.

— Вопрос в другом, — продолжал Шердаков. — Зачем вообще понадобилось следить за вами? Правда, на этот счет одна версия у меня уже есть, — он сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. — Не догадываетесь, какая?

— Нет, — резко ответил Холмов, но капитана это нисколько не смутило.

— Опасно оставлять без присмотра известного частного сыщика, очень опасно. Кто знает, что у того на уме?

— Частного сыщика? — недоуменно переспросил Холмов.

— Доктор Энский заставил меня поднапрячь свои мозговые извилины. В беседе со мной он заявил, что вместе с вами пытался порассуждать об убийстве. Высказанные им соображения прозвучали вполне разумно. Это меня и удивило. Обычно люди не любят слишком глубоко над чем-то задумываться. А тут еще в доме произошло убийство. В подобных случаях эмоции преобладают над разумом, а не наоборот. Тогда я спросил себя: в чем же здесь дело?

Энский — врач. С ним как будто все ясно. А что представляет собой Холмов? Где-то я уже слышал эту фамилию. Но где? Признаюсь, у меня неважная память, и поэтому я решил обратиться к вашей жене.

— К Жене? Как я сразу не догадался!

— Она очаровательна. Поверьте мне, это не пустой комплимент. В ней есть что-то волнующее. Вам следует присматривать за ней. Я — убежденный холостяк — и то положил на нее глаз. А в доме есть более молодые и энергичные мужчины. Ни в коем случае нельзя оставлять ее одну. Особенно сейчас, когда она очень остро переживет ссору с вами.

— Почему вы решили, что мы с ней поссорились?

Шердаков долгим испытующим взглядом посмотрел на Холмова.

— Ну что ж, я очень рад, что ошибся. В таком случае, почему бы нам не поговорить на интересующую нас тему?

Хотя Холмов и старался сохранять хладнокровие, в глубине души был разъярен.

— Я действительно работаю частным сыщиком. И вы считаете, что мое имя может быть здесь кому-то известно?

— Вполне возможно. Но в данном случае это не главное. Преследовать вас в лесу мог кто угодно. По разным причинам. Не стоит ломать над ними голову — со временем все разъяснится.

— Чего же вы тогда от меня хотите?

— Для вас, конечно, не секрет, что в убийстве Можаева мы подозреваем прежде всего тех, кто живет в этом доме?

Холмов не ответил.

— К сожалению, мы не знаем мотива преступления. А без этого, как вы понимаете, выяснить, кто убийца, очень сложно.

— Разумеется. Но чем же я могу вам помочь?

— Проблема в том, что мне не удастся задержаться здесь надолго. Вечером я должен вернуться в город.

— И вы хотите, чтобы вместо вас расследованием убийства занимался я?

— Ну да, — Шердаков отшвырнул окурок и вытер шею носовым платком. — Я рассчитываю на вашу помощь. Вас это удивляет? В городе мне будет проще покопаться в прошлом Можаева. Может быть, удастся выяснить мотив преступления.

— А если вдруг окажется, что я и есть убийца? — мрачно возразил Холмов.

— Маловероятно. С Можаевым вы были едва знакомы.

— Как, впрочем, и все остальные!

— В отличие от других вы провели здесь неполных два дня.

— Из вас получился бы неплохой адвокат, капитан!

— Господин Холмов, давайте говорить серьезно. Мне нужно на некоторое время отлучиться. И я был бы весьма признателен, если бы вы приняли мое предложение. Я не требую невозможного. Более того, просто уверен, что вы сами не захотите сидеть сложа руки.

— Вы не поняли, капитан. У нас с женой свадебное путешествие. Оно уже и так безнадежно испорчено, но, если мы немедленно уедем отсюда, нам, надеюсь, удастся кое-что исправить.

Взгляд Шердакова внезапно стал жестким.

— Я запрещаю вам покидать этот дом! Вы меня поняли?

Холмов, как того и следовало ожидать, тут же взорвался.

— Плевать я хотел на ваши приказы! Я поступлю так, как сочту нужным.

— Вы не смеете разговаривать со мной подобным тоном!

— Я разговариваю с вами так, как вы того заслуживаете!

Они смотрели друг на друга, стараясь не обнаруживать своих истинных чувств. Холмов кипел от гнева, но изо всех сил сдерживал себя. Шердаков же, напротив, был спокоен, но, изображая крайнюю степень раздражения, нервно дергал щекой.

Пауза затягивалась, и тогда капитан сделал свой следующий ход, заранее зная, что сумеет добиться нужного результата.

— Ладно-ладно, господин Холмов, признаю, что был не прав. — Всем своим видом он демонстрировал, как нелегко ему даются эти слова. — Вы можете уехать в любое время. Я не стану чинить вам препятствий.

Холмов недоуменно уставился на своего собеседника.