Кот, который ограбил банк

Квиллер выключил диктофон.

— Вы очень здорово изложили эту историю, Мэгги.

— Потому что уже рассказывала её в Генеалогическом клубе. После моего выступления один из членов клуба подошёл ко мне и сказал, что его предки хорошо знали Бриджет — они работали у неё.

— Наверное, приятно знать, кто были твои предки. Я вот понятия не имею о своих бабушках и дедушках. Но откуда вам известны такие детали, как кружевной воротничок и шляпка с тесемочками?

— В Историческом обществе есть её дагерротип. Она похожа на королеву Викторию несколько увеличенных размеров.

— Вы унаследовали некоторые из её лучших качеств, Мэгги.

— Вместе с далеко не лучшими качествами Баксмитов. Баксмит — моя девичья фамилия, и я с радостью избавилась от неё, когда вышла за Спренкла. Он был истинным джентльменом и выращивал розы. Вам нравятся те, что вытканы на ковре? Они напоминают мне о нём. Съешьте ещё пирожное, Квилл.

— Уговорили. Кстати, на мой взгляд, шахта «Большая Б.» и выглядит эффектнее других.

— Говорят, там на дне есть подземное озеро.

Квиллер подошёл к окну, чтобы попрощаться с дамами и взглянуть на отель напротив.

— Сегодня ночью вон в той комнате на четвертом этаже убили человека, — сказал он.

— Я знаю. Бедный мистер Делакамп! Он был чуть глуповат, но мы его любили. Я собиралась показать ему свое фамильное колье. — Она пожала плечами. — Теперь, наверное, придется сделать из него пять ошейников для моих дам… Между прочим, Квилл, ночью я кое-что видела и думаю, не сообщить ли об этом полиции.

— Всё зависит от того, что именно вы видели.

— Кэрри нездоровилось, и я решила побыть с ней, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Мы сидели в темноте. Было уже поздно, и свет во всех номерах отеля потушили. Окна там закрываются ставнями с узкими прорезями — вы знаете. Неожиданно я увидела огонек, который метался за ставнями в двух окнах четвертого этажа, как будто кто-то светил фонариком.

— Как долго это продолжалось?

— Минуту или две.

— Думаю, вреда не будет, если вы сообщите об этом полиции, — сказал Квиллер. — Никогда не знаешь… Самый что ни на есть пустяк вполне может оказаться важной уликой. Не помните, в котором часу это было?

— Если учесть, что бары закрываются в два, после чего наблюдается некоторое оживление, когда все расходятся, а потом все затихает… Думаю, было около половины третьего.

— Вы знаете кого-нибудь в полиции?

— Довольно хорошо знаю Эндрю Броуди. Он играл на волынке на похоронах мистера Спренкла.

Выйдя из дома Спренклов, Квиллер пересёк улицу, чтобы купить в фойе отеля газету. К его досаде, репортеры «Всякой всячины» разнюхали об убийстве не больше, чем радиокорреспонденты. Но на автостоянке он встретил Роджера Мак-Гиллеврея.

— Занимаешься убийством? — спросил его Квиллер. Зная, что репортерам всегда известно больше, чем дозволяется писать, он прибавил: — Не поделишься ли сведениями о девушке — не для печати?

— Она исчезла, но её вещи на месте, а взятая напрокат машина по-прежнему на автостоянке. И ещё одна деталь: все драгоценности лежат себе спокойненько в сейфе. Представляешь?

— А почему они так осторожничают с информацией?

— Местная полиция ждет, чтобы Бюро расследований штата дало добро.

— Время и причину смерти не знаешь?

— Это известно. Задушен у себя в номере — вероятно, подушкой. Где-то между двумя и тремя ночи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Наблюдая за тем, как сиамцы уплетают свой завтрак, а потом умываются — в точности так же, как это делали все представители семейства кошачьих в течение многих веков, — Квиллер только качал головой в недоумении. Казалось бы, его кот ничем не отличается от других, а между тем он завопил весьма недвусмысленно, когда миссис Брамсон в пьесе задушили подушкой! Что-то в его мозгу связало услышанный отрывок с тем, что произошло в реальной жизни. Нет никакого сомнения: Коко обладает уникальными способностями. Внешне же он ничем особенным от своих собратьев не отличается — разве что большим количеством необычайно длинных волосков в усах и бровях.

Его размышления прервал телефон, который звонил как-то особенно настойчиво. Это была Полли. Говорила она так, будто только что с опозданием прибежала на работу.

— Есть что-нибудь новое об убийстве?

— Нет, только слухи, — ответил он, ещё не совсем оторвавшись от размышлений о способностях Коко.

— А у меня новость. Хотела сообщить её тебе вчера, но поздно вернулась из Орнитологического клуба. У нас было просто захватывающее заседание.

«Воображаю», — подумал он.

— Что за новость?

— Вчера в библиотеку приходила полиция, чтобы поговорить со мной.

Квиллер сразу же проснулся.

— О чём?

— О кольце. Они раздобыли книжку, где записаны все назначенные ювелиром встречи. Там упоминается, что я заплатила семьсот девяносто пять долларов. Они спросили, расплатилась ли я по кредитной карточке или выписала чек. Когда я сказала, что уплатила наличными, полицейский так и поперхнулся.

— Я тоже, когда услышал это от тебя, — подхватил Квиллер. — Интересно, Делакамп присваивал деньги фирмы или обманывал правительство?

— Мне пора в библиотеку. До вечера. Желаю хорошо провести время на горских играх.

Вэннел Мак-Вэннел заехал за Квиллером на своей машине, и они отправились на площадь, где проходили игры. Оба облачились в шотландский национальный костюм: белая рубашка, килт, спорран, шапочка с лентами, ухарски сдвинутая набок, гольфы, подвязки с наконечниками, башмаки. Следует признать, что внушительный вид и походка позволяли им носить этот наряд с достоинством.

Первую фразу Биг Мака нетрудно было предугадать:

— Я ошеломлён! Не могу поверить, что открытие нового отеля ознаменовалось убийством! С Делакампом я никогда не встречался, но очень хорошо представляю себе все его связи в нашем городе и то значение, которое они для всех нас имели. Почему понадобилось убирать его именно сейчас? И почему в Пикаксе?

— А чем Пикакс хуже других городов? — философски заметил Квиллер.

— Наверное, подозревают охотников за драгоценностями, — усмехнулся Биг Мак. — Но у меня есть клиент, вполне способный на это. Несколько лет назад его жена сняла с совместного счета десять тысяч и купила у ювелира сережки.

— Тебе известно, что он требовал уплаты наличными?

Биг Мак опять усмехнулся.

— Представляю себе наших дам, выстроившихся в очередь у банковской кассы с чемоданами и хозяйственными сумками, чтобы набить их двадцатидолларовыми бумажками! Большинство людей здесь, на севере, привыкли ворочать делами, имея на руках купюры не крупнее двадцатки.

Шотландский фестиваль оказался первым, на котором присутствовал Квиллер, и первым, проводившимся в Мускаунти. Тон в спортивных состязаниях всегда задавал округ Биксби, а Локмастер славился своими волынщиками и танцорами. Поскольку Мускаунти выступал на этот раз в роли хозяина, жители его были решительно настроены на победу.

Праздник, разумеется, не сводился к горским играм. Это была встреча старых друзей, целых кланов. Толпы народу запрудили площадь, в палатках торговали традиционными шотландскими кушаньями и напитками, флаги развевались на ветру, слышались звуки скрипки и пение волынок.

Квиллер и Биг Мак протиснулись сквозь толпу к площадке, где демонстрировали искусство выпаса овец. Площадка была разделена изгородями на несколько небольших загонов. Из решетчатого кузова грузовика с ранчо Огилви в один из загонов выгрузили дюжину овец. В роли пастуха выступал сам Бастер Огилви. В руках он держал посох с загнутой рукоятью. Квиллер был знаком с семейством Огилви. Глава его выращивал овец и стриг шерсть, жена пряла из неё пряжу, а дочь вязала свитеры и носки. «Овца — друг человека» — таков был девиз их семейного предприятия.