Смерть призрака

Он прошел через всю комнату со всем присущим ему старомодным изяществом и, усевшись перед аппаратом, начал набирать номер.

Они стали прислушиваться, как это всегда делают люди, Присутствующие при чужом телефонном разговоре, с тем ощущением полудозволенного соглядатайства, которое тем не менее содержит что-то притягательное.

— Алло, это вы, миссис Леви? Говорит Макс Фастиен. Я могу переговорить с Айзадором? — Он помолчал и послал им ободряющую улыбку. Кэмпион припомнил, что Айзадор Леви был весьма пронырливый коренастый джентльмен, помогавший Максу Фастиену в его бизнесе на Бонд Стрит. — Алло, это вы, дружище? Послушайте. У меня мало времени. Вы должны послать мисс Фишер на выставку Пикассо. Она знает мою точку зрения и должна подготовить мою статью на этой неделе. Теперь слушайте… — Он продолжал говорить, явно игнорируя какие-то вопросы, поступавшие с другого конца провода. — Американец, вы знаете, кого я имею в виду, по-видимому, прибудет завтра. Покажите ему одного лишь Дега. Вы поняли? Ничего больше. Только Дега. Вы должны посетить зал в Лимингтон Касл без меня. Наша крайняя цена — пятнадцать тысяч. Ни одним пенни больше. Мы не будем ее возвращать, не спорьте, мы не станем ее возвращать!.. — Он помолчал слушая, потом снова заговорил, и его тон был настолько озабоченным, а слова произносились с таким трудом, что Кэмпиону показалось — человек еле вымучивает их, испытывая какое-то огромное напряжение. — Да, — произнес Макс Фастиен в трубку, — да, я должен уехать. На два или три дня… может быть, и дольше. Что? Что-нибудь важное? Да, в определенном смысле. Я полагаю, что так. — Макс поднял трубку вверх микрофоном и поглядел на притихшую группу около камина. Когда он убедился, что их внимание направлено целиком на него, он еще раз обратился к трубке. Его рука дрожала, а маленькие темные глазки непрерывно меняли направление взгляда. — Друг мой, друг мой, почему вы так настаиваете? Итак, я сейчас совершенно не могу вам сказать, когда вернусь. Я даже скажу, что мое возвращение вообще проблематично. Да… Видите ли, я сейчас должен пройти к тому мрачному полисмену, который засел в библиотеке Лафкадио… — Он взглянул на публику и добавил, наполовину адресуясь к ней, наполовину к телефонному собеседнику: — Я должен пойти и признаться в совершении убийства. Вот и все!

Глава 7

Признание

— Итак, вы совершили предумышленное убийство, мистер Фастиен? Тогда, быть может, вы присели бы и рассказали нам ясно и четко, своими словами, как вы это осуществили и почему?

Медленная речь инспектора прозвучала на редкость буднично в комнате, где, казалось, еще звенели и вибрировали отзвуки патетического заявления Макса Фастиена.

Ситуация, сама по себе достаточно странная, становилась еще более тягостной и серьезной, причем грань между реалиями и игрой начинала вовсе стираться. Картина усугублялась напрягшимся в ожидании констэблем, который с карандашом наизготове сидел в конце длинного стола, приготовившись записывать показания. Его каска была аккуратно положена на стол прямо перед ним.

В комнате, кроме констэбля, инспектора и человека, обвинившего самого себя, пребывал также мистер Кэмпион, растянувшийся поодаль от них в кресле перед книжным шкафом. Его белокурая голова была склонена набок, а руки покоились глубоко в карманах.

Освещение в комнате было раздражающе тусклым, камин не был затоплен, вентиляция также оставляла желать лучшего.

Макс был возбужден, если не сказать — взвинчен. На его желтых щеках горели лихорадочные пятна, а глаза светились нездоровым блеском.

— Не угодно ли вам, инспектор, принять от меня признание и оформить его должным образом? Итак, в полном соответствии с принятым порядком, сообщаю: мое имя — Макс Нейгельблатт Фастиен. Мне сорок лет…

— Не утруждайте себя, мистер Фастиен. Мы все это уже знаем! — И снова исполненный терпения, неэмоциональный голос инспектора прозвучал естественной нотой на фоне театральных декламаций Макса. — Мне сейчас всего этого не надо, пока не станут ясны факты. Исключительно важно их тщательно установить. Мы не хотим никаких ошибок в начале следствия. Если оно начато правильно, то это облегчит дело для всех в конце. И прошу вас не слишком спешить, поскольку Бейнбридж должен все записать. Думайте перед тем, как решите что-то сказать. Ведь то, что происходит потом, почти всегда опирается на то, что вы сказали в начале, и одно слово, произнесенное сейчас, стоит дюжины, сказанных завтра утром. Итак, начните с того, как вам пришло в голову решение убить того джентльмена.

Макс глядел на угрюмого, неторопливо роняющего слова полицейского с пренебрежительной яростью. Было ясно, что инспектор никак не способен оценить его красноречие.

— Меня приводит в негодование это крючкотворство! — взорвался он. — Неужели вы не понимаете, что я хочу помочь вам? Я прихожу к вам в то время, пока вы еще путаетесь в догадках!.. Мысль убить Дакра пришла мне в голову вчера ночью. Я еще не знал, как и когда я это совершу, но как только я услышал, что несносный молодой идиот женился на этой девке Розе-Розе и нанес оскорбление мисс Лафкадио, я решил, что его следует уничтожить. Мной двигали лишь альтруистические соображения. Я отношусь к тем благословенным или проклятым натурам, которые весьма впечатлительны. И если я вижу, что поступок необходим, я его совершаю. — Он расхаживал, выпаливая все это, взад и вперед по комнате, выкрикивая свои короткие, эффектные сентенции с видом любующегося собой ребенка. Инспектор хмуро водил за ним глазами, а констэбль записывал все, что слышал, ни разу не подняв головы. Мистер Кэмпион, казалось, целиком погрузился в раздумье… — У меня не было времени на разработку тщательного плана. Представился случай, и я им воспользовался. Эти ножницы меня заворожили с самого начала. Когда погас свет, я понял, что случай представился. Остальное оказалось легким. Я спокойно пересек комнату, поднял ножницы, нанес удар. Парень хрюкнул и рухнул, как свинья. Так называемый кинжал был еще в моей руке. Я вытер рукоятку, кинул его на тело и удалился. Это и в самом деле оказалось очень просто. Я думаю, что сказал вам все. Вы, должно быть, хотите, чтобы я сейчас же пошел с вами? Там на углу есть стоянка такси. Может быть, мистер Кэмпион будет настолько добр, что пошлет Рэнни за экипажем?

Инспектор тоже издал звук, похожий на хрюканье.

— Всему свое время, мистер Фастиен, — мягко произнес он. — Вы должны, если не трудно, предоставить нам самим определять, что следует делать. Пока что нам еще предстоит выяснить одну или две детали… Бэйнбридж, прочтите, пожалуйста, что сообщил джентльмен о том, как он вонзил «кинжал»?

Констэбль, выглядевший без каски совсем юным и неопытным, прочистил горло и прочел написанное безо всякого выражения и пунктуации:

— Я спокойно пересек комнату поднял ножницы нанес удар парень клюкнул и рухнул как свинья кинжал был еще в моей руке я вытер рукоятку кинул его на тело…

— Ах, — сказал инспектор, — там должно быть «хрюкнул» на второй строчке, Бэйнбридж! «Хрюкнул, как свинья», а не «клюкнул»…

— Благодарю, сэр, — ответил констэбль и внес поправку.

— Ну-с, прекрасно, — отметил инспектор, — пока все идет как надо. Теперь, мистер Фастиен, предположим, перед вами ножницы. Не могли бы вы их взять? Пожалуйста!

Он поднял длинную круглую линейку с письменного прибора и вложил ее в руку Макса.

— А вы, мистер Кэмпион, не могли бы изобразить пострадавшего? Прошу вас! Дакр сидел на краешке стола с ювелирными изделиями, опираясь сзади руками и откинувшись корпусом. Не могли бы вы сесть так же, мистер Кэмпион?

Кэмпион послушно подошел к столу и выполнил просьбу инспектора. Тот кое-что подправил в позе Кэмпиона и нашел, что она соответствует описанию. После этого он вернулся к Максу.

— А теперь, мистер Фастиен, пожалуйста, продемонстрируйте с помощью линейки, как вы в точности нанесли удар.

— Но это же смешно! И невыполнимо! — голос Макса почти срывался на фальцет от негодования. — Я сделал признание, сам себя обвинил перед вами! Что еще вам от меня нужно?