Загадка персидского кота (ЛП)

— В одном я уверена, как бы мимоходом сказала мисс Уизерс, — а именно в том, что Питер Ноэль не убил Розмери Фрезер.

Кандида широко раскрыла глаза, но ничего не сказала. Она взялась за бумажный мешочек.

— Хотите еще булочку? — Голос ее слегка дрожал.

Мисс Уизерс отказалась.

— Самое для вас лучшее — выбросить все эти несчастья из ума. Не оставайтесь у себя в комнате, идите, забавляйтесь, подумайте о чем-нибудь веселом.

— Вы очень мудры и добры, сказала Кандида. — Постараюсь. У меня есть приятное, о чем подумать...

Вдруг она вскочила, подбежала к комоду, сняла с него большую коробку из черного дерева и гордо показала ее своей гостье.

— Это принесли как раз перед вашим приходом. Не правда ли, мило с его стороны?

Мисс Уизерс оглядела тщательно упакованную коробку с пятьюстами лучших турецких папирос. Внутри коробки лежала карточка «Лесли Пендавид Реверсон».

— Это лучше приглашения к обеду, — сказала мисс Уизерс. — Эта коробка будет ценной, даже когда все папиросы выйдут.

Она закрыла крышку и одобрительно оглядела изящную коробку. Мисс Уизерс заметила, что небрежная продавщица забыла снять этикетку с ценой «2 фунта».

— Возьмем с вами по гвоздю в гроб, — сказала Кандида, открывая коробку с папиросами. — Попробуйте эти ароматные, с шелковыми кончиками.

— Ради Бога, нет. — сказала Гильдегарда Уизерс. — Мне стало бы дурно. Я знаю, что теперь большинство женщин курят. Но когда я была молода, нас учили, что табак вреден девушкам и в физическом и в моральном отношении.

Кандида пожала плечами и взяла папиросу. Мисс Уизерс чувствовала, что перед нею девушка, ценившая внешние проявления роскоши, наверное потому, что она всю свою жизнь была лишена их.

— Ну, я должна бежать, — сказала мисс Уизерс. — Приободритесь, и если вы еще получите анонимные записки, принесите их мне как можно скорее.

Кандида вынула папироску изо рта:

— Но ведь теперь — после того, как Тодд покончил с собой, записок в черной рамке больше не будет?

Мисс Уизерс поняла, что Кандида не знала о записке в черной рамке, найденной на самом Тодде.

— Надеюсь, — сказала она и вышла.

Несмотря на чай и булочки, она чувствовала, что проголодалась не меньше, чем Кандида. — Зайду в буфет и перекушу, — решила она. У Кандиды есть папиросы, отбивающие аппетит, а мне нужно поддержать свои силы. 

К своему удивленно, она вдруг почувствовала, что говорила вслух сама с собой. Проходившая горничная с удивлением оглянулась на нее, и учительница притворилась, что она напевает.

Но она разговаривала сама с собой только, когда что-нибудь в ее уме требовало внимания, когда что-то подсознательное подавало ей сигнал. Она знала, что такой разговор с самой собой был попыткой игнорировать этот сигнал, который всегда означал дурные вести. Что это могло быть — письма в черной рамке, карточка Реверсона, булочки, папироски — эти «гвозди в гроб?» «Гвозди в гроб!»

Лифт спустился до самого низу. Она уже хотела просить служителя отвезти ее обратно на пятый этаж, как вдруг заметила достопочтенную Эмилию в модном вечернем платье из пунцового шелка. Учительница догнала ее. Достопочтенная Эмилия оглянулась.

— Что, — спросила она.

Но у мисс Уизерс не было времени объяснять.

— Это важно, — воскликнула она. — За чаем ваш племянник просил у вас денег?

— А что?.. — начала недовольно Эмилия.

— Тут вопрос жизни и смерти!.. Скажите мне...

— Ну да, он просил. Он хотел послать мисс Норинг какой-нибудь маленький подарок.

— И вы дали ему?

— Если это действительно дело жизни и смерти... Я дала ему десять шиллингов, хотя он хотел больше. Он сказал...

— Господи милосердный! — воскликнула мисс Уизерс и бросилась к лифту.

Англичанка удивленно покачала головой и направилась следом за нею.

— Могу я что-нибудь сделать? — спросила она в лифте у своей спутницы, пока машина ехала вверх.

— Боюсь, что никто ничего не может сделать, — сказала мисс Уизерс. Они поднялись до пятого этажа и побежали по коридору. У двери Кандиды мисс Уизерс без колебания схватилась за дверь. Она почувствовала огромное облегчение, увидев, что Кандида сидит в большом кресле против камина, а рядом с нею с ковра поднимается голубая струйка дыма.

— Простите меня, — начала она. Потом втянула в себя воздух и кинулась вперед. — Кандида!

Но Кандида Норинг не отвечала. Ее голова была наклонена вперед под неестественным углом, а струйка дыма поднималась от тлеющего куска ковра, на который упала ее папироса.

— Она спит? — сказала достопочтенная Эмилия.

Но мисс Уизерс схватила девушку за плечи. Ее голова опустилась на плечо и, несмотря на все усилия учительницы, Кандида соскользнула с кресла на пол и неподвижно осталась лежать. 

ГЛАВА 8.

Рюмочка доктора

 — Что нам делать? Позвать полицию? — растерянно воскликнула Эмилия. Ее пенсне упало, но она схватила его на лету.

— Конечно. Но погодите минутку. — Учительница опустилась на колени около тела. Она приподняла веко и прижала пальцы к виску Кандиды. — Скорее! Она еще жива. Помогите положить ее в постель. Если б только у меня была нашатырная соль. — Но на комоде была только рисовая пудра.

Достопочтенная Эмилия раскрыла свой мешочек.

— У меня всегда есть нюхательные соли.

Мисс Уизерс опрокинула графин с водой на полотенце и приложила к лицу Кандиды. Потом она вырвала нюхательные соли из дрожащих рук англичанки и поднесла их к носу Кандиды. Ноздри девушки слегка зашевелились.

— Бегите за доктором, — приказала мисс Уизерс. — А также за полицией. 

Достопочтенная Эмилия выбежала из комнаты. Почти сейчас же она вернулась в сопровождении пожилого господина, который оказался отельным врачом, доктором Гарретом.

— Какая тут беда? — спросил доктор.

— Беда изрядная! — буркнула мисс Уизерс. — Синильная кислота.

Доктор Гаррет понюхал воздух.

— Вы правы. Вся комната ее пропахла. Отворите окна.

Кандида слабо простонала и попробовала приподняться.

— Это пустяки, — сказала она слабым голосом. — Это только папиросы, они слишком крепкие.

— Лежите и выпейте вот это, — сказал доктор.

Кандида закашлялась от крепкого напитка, но почувствовала себя сразу сильнее.

Мисс Уизерс вышла позвать горничную и увидала, что та стоит в коридоре, а полицейский в форме преграждает ей дорогу.

— Я пришла делать постели, — говорила горничная. 

— Никого не пропускают, сударыня, — заявил полицейский. — Никого, кроме доктора, ни впускать, ни выпускать не велено.

Мисс Уизерс вовсе не хотела уходить. Она поглядела на Эмилию. 

— Я вызвала главного инспектора Каннона, — сказала та. — Он живет поблизости, и уже находится по пути сюда.

— Но я не понимаю, — говорила Кандида, —  я села выкурить папироску перед тем, как ложиться, и вдруг вокруг потемнело.

Доктор кивнул.

— Хотелось бы поглядеть на эту папироску! — Он нагнулся к полу около кресла, но там ничего не оставалось кроме истлевшей материи и кучки серого пепла. Потом он повернулся к коробке из черного дерева и понюхал папиросу. — Странно, — сказал он, —  совсем новые, и не хватаете только двух. — Он закрыл коробку и взял подмышку.

Кандида пробовала протестовать.

— В папиросах ничего не может быть вредного. Их прислал мне друг.

— И кто же этот друг? — спросил доктор Гаррет. 

— Лесли Реверсон, — племянник дамы. Кандида показала на достопочтенную Эмилию. — Посыльный принес около обеда. В ней была карточка Лесли.

Кандида откинулась на подушку. Доктор отмерил несколько капель лекарства в стакан воды.

— Вот, примите это, когда проснетесь, — сказал он. — Вы еле-еле выскочили. Везет вам, молодая женщина!

— Спаслась благодаря вам, — сказала Кандида, глядя на мисс Уизерс. — Если бы вы не вернулись...

— Но я вернулась!

— Вы... вы как будто знаете все.