Семейное дело

— Мертв?

— Да, сэр.

— Откуда вам известно?

— Об этом говорили по радио и писали в газетах. Как сказал мне Пьер, записку на подносе оставил мистер Бассетт. Мы все хорошо знали мистера Бассетта. Он всегда платил наличными и давал хорошие чаевые. Очень хорошие. Однажды он дал Феликсу пятьсот долларов.

По всей вероятности, я правильно все понял, ведь в мою обязанность входило стенографировать показания свидетелей, однако слушал я лишь краем уха. Миллионам людей было знакомо имя Харви Г. Бассетта, президента «Нэтэлек» или «Нейшнл электронике индастриз». Известность он приобрел не своей щедростью в ресторане, а потому что был убит ночью в пятницу, четыре дня назад.

Вулф даже глазом не моргнул, только откашлялся и сглотнул.

— Конечно, — согласился он. — Убийство не могло быть делом рук мистера Бассетта. Но вернемся к человеку, чья фамилия фигурировала в записке. Кто это был? Льер ведь показал вам листок?

— Нет, сэр, не показывал.

— Но по крайней мере упомянул фамилию. Как же иначе? По вашим же словам, она была ему знакома и возбудила его любопытство. Пьер, вне всякого сомнения, должен был поделиться с вами, и вы должны сообщить фамилию мне.

— Нет, сэр. Не могу. Я не знаю.

— Скажи Феликсу — он может отправляться домой, — повернулся Вулф ко мне. — Передай ему, что нам, возможно, придется заниматься Филипом всю ночь.

Я встал, но Филип тоже поднялся, — Не нужно, — заявил он решительно. — Я тоже пойду домой. Я пережил самый тяжелый день в моей жизни, а ведь мне уже пятьдесят четыре года. Сперва известие о смерти Пьера, потом целый день в раздумье — кому же я должен сообщить обо всем: Феликсу, или вам, или же полиции… и ломая голову над тем, не Арчи ли Гудвин убил Пьера. Теперь мне кажется, что рассказывать вам обо всем не следовало, а нужно было сообщить полиции, но опять же я думаю о ваших отношениях с мистером Вукчичем и как вы восприняли его смерть. И мне известно, какого он был мнения о вас. Я сказал вам все, что знаю, — буквально все. Мне нечего добавить.

С этими словами Филип направился к выходу.

Я вопросительно взглянул на Вулфа, но он покачал головой из стороны в сторону. Поэтому я, не торопясь, встал и вышел в прихожую, полагая, что Филип не позволит мне помочь ему с пальто, однако он не возражал, хотя, уходя, не пожелал мне спокойной ночи.

Закрыв за Филипом дверь, я вернулся в кабинет и спросил:

— Пригласить Феликса?

— Не нужно, — ответил Вулф, поднимаясь. — Разумеется, он может рассказать нам кое-что о Бассетте, но я устал, и ты тоже. Остается вопрос: известна ли Филипу фамилия человека, указанная в записке?

— Можно ставить десять против одного, что она ему не известна. Ведь он прямо мне в лицо высказал подозрение о моей возможной причастности к убийству и, кроме того, в пылу разговора назвал меня просто Арчи Гудвином. Нет, он по-настоящему облегчал свою совесть.

— Проклятье! Передай Феликсу: я свяжусь с ним завтра. Спокойной ночи.

И Вулф поспешно ретировался.