Роман о любви (СИ)

На что, тот покрутил пальцем у виска и покачал головой, всем своим видом показывая, что он все прекрасно понял и доволен всем тем, что у него есть.

Улыбка, правда, исчезла. Но Медиа уже шагал по коридору к выходу и не обращал на это никакого внимания.

Цель его была ясна, и он не сомневался в ее исполнении, а заодно, не сомневался в том, что ему причитается солидный гонорар и ему, как всякому убийце, совершенно наплевать на тех, кого вскоре не будет на этой грешной земле.

Медиа шел по улице и размышлял: с кого же ему начать. То ли с основного кандидата, то ли с его помощников. Не обладая достаточной степенью самоанализа, Иштван все же решил вначале начать с главного.

- Надо поискать, где он сейчас,- пробормотал он вслух и тут же огорчился.

Всякий раз, когда ему давали очередное задание, жертва почему-то ускользала из рук, и это оттягивало то вознаграждение, которое он мог бы получить уже сейчас. А оно сулило ему временную свободу и часы безмятежного отдыха в своей неуютной квартире.

Надо отдать должное Медиа, он не любил хорошо одеваться, жить в больших апартаментах и премного наедаться.

Он любил тихую и скромную жизнь. Вечерами любил слушать музыку и мечтать о заслуженном отдыхе. Это был человек дела, нежели слова. Ему не надо было повторять одно и то же по нескольку раз.

Но, когда у него что-то не ладилось, он начинал нервничать и совершать небольшие глупости, от которых, в первую очередь, страдал сам.

- Наверное, это какое-то проклятие,- думал Иштван, шагая в сторону метро.

Кобура пистолета немного оттопыривала пиджак, но Медиа не боялся этого. Едва заметив приближение полицейского, он сразу же начинал делать вид, что поправляет одежду или завязывает шнурки на ботинках.

И это довольно много раз его спасало.

В других случаях, он просто удирал, одному ему известными тропами в густых насаждениях улиц.

А, в-третьих, просто убивал, если в этом была необходимость.

Такой вот был современный убийца.

Не обремененный семьей, не тративший попусту деньги и любящий тихую спокойную музыку в своей неуютной квартире.

Медиа не любил хвастать своими подвигами и в кругу, ему подобных, просто молчал.

Наверное, он был единственным закоренелым преступником среди всей молодой братии.

Он никогда не напивался, хотя выпивал изрядно. Старался быть всегда в тени и всякий раз, когда его спрашивали о деле, он лишь сурово мычал:

- Не твое дело, щенок!

И все.

На этом его словарный запас был исчерпан.

Другое дело, когда вопрос касался женщин. Здесь он раскрывался весь.

Он любил подолгу просиживать штаны в барах и созерцать полуголых, а то и совсем голых девиц.

Ему мало доставляли удовольствия их худые спины, но он любил смотреть неотрывно на женскую грудь.

Она его зачаровывала и притягивала магнитом. Иногда он думал, что сейчас кинется на нее со всего размаху, но ум все же побеждал, и Иштван продолжал сидеть спокойно.

По вечерам Медиа ходил в гости или приводил к себе сразу нескольких подруг.

Что он с ними делал, описывать не будем. Скажем только так, что к утру, девицы выходили, едва волоча ноги, а Медиа, довольный и торжествующий, почти кричал им вслед:

- В следующий раз берите еще подругу, а то, как мокрые курицы осенью,- и закрывал дверь.

Пил он редко, но довольно умело.

Как и говорилось, Медиа мог держать себя в руках.

Но все же бывали дни, когда он уходил в подполье и напивался так, что казалось, треснет голова на следующий день.

Этим он компенсировал свои неудачи и этим же восстанавливал свой мужской потенциал.

Наконец, добравшись до метро, Иштван немного успокоился.

"Ладно, черт с ним, попробуем сначала с больших",- подумал он и на этом решении остановился.

После чего сел в поезд и уехал в направлении юго-запада.

НОЭЛЬ

Если герои настоящего времени отличались от прошлых чем-то независимым, то прошлые от настоящих отличались, наоборот, зависимостью. Именно к таким и принадлежал Ноэль Карбоцини. Это был человек среднего роста, с небольшим кругленьким животом, нервно бегающими глазками, как у дикой свиньи, и внешностью, в целом весьма заурядного содержания. Он никогда не носил галстук, не одевал костюм. Весь его гардероб состоял из ночного колпака, с которым он никогда не расставался, разве что, когда ходил в ванную, и стильно подобранной, естественно дорогой и купленной в очередной раз модной пижамы. В отличие от своих друзей, он был богат. Его щедрость была неописуема и изыскана в манерах преподношений. Он никому не дарил цветы и считал это самым позорным для любого человека.

Основное время он проводил у себя в кабинете, где занимался описанием планет и сил проходящей наружности.

Для этого у него был встроен большой телескоп особой мощности, и Ноэль, практически, в любое время суток, мог наблюдать то, что ему казалось наиболее важным.

Он не любил людей, и поэтому, вся его округа в радиусе где-то около пяти километров, была очищенной от присутствия человека. Выходя иногда на прогулку, Карбоцини чувствовал запах приближающегося к нему человека, как хищник чувствует приближение к избранной жертве.

Жил он в огромном особняке за городом и не

очень соблюдал приличия в приеме каких-то

гостей.

Считая, что все люди в общкстве должны были принципиально быть богатыми и одновременно теряющими интерес к деньгам, Ноэль сделал нечто похожее на сцену, где с успехом проходили его, так называемые, спектакли, в которых участвовали все, без исключения, гости и он сам, в том числе, так как ни на минуту не мог представить себя вне этого. Таким образом, он хотел показать всем, что богатство одного человека - это не роскошь, а способ приобретения себе подобных, ибо знал и был уверен, что к бедному человеку не пойдет никто.

Сами спектакли представляли собой некоторую игру героев классических произведений или вообще, просто придумывались на ходу самим Ноэлем. Кстати сказать, он сам изредка писал для них сценарии. Но все же, несмотря на все его качества, Ноэль был в общем смысле хорошим человеком. Он никогда не стриг купоны, пока они не отцветут сами.

Он содержал большое количество животных у себя дома и огромное состояние тратил на их прокорм и развитие. Прислуги было довольно много, поэтому Ноэль сам работал очень редко, а скорее, просто наблюдал за развитием тех или иных особей.

В связи с большими переменами в жизни общества после столь долгих и упорных изысканий в науке, технике и общем развитии, Карбоцини завязал дружбу с представителями новой реальности.

Это были профессор Максимилиан Шевель и его несравненная супруга Катрин. Вхож в эту же дружбу был и великий маэстро: человек Больших Рук, иллюзионист, фокусник, чародей - Великий Импресарио.

Эта дружба завязалась на одном из спектаклей, устроенных Ноэлем, когда по партии ему приходилось играть с ними вместе. И вот, с обыкновенных речей, как это всегда и бывает, у них появились какие-то уважительные взаимоотношения.

С той поры они неоднократно встречались и почти подружились. Почти - это потому, что Ноэль, все же в силу старых привычек, не любил этого, но время наложило свой отпечаток и на его проформу.

Карбоцини был итальянцем по происхождению, и его далекое детство прошло под южным солнцем Сицилии. Он не был особо заносчив в своей неаполитанской молекуле крови, но все же иногда и в нем прорывался голос предков.

Он - то рычал на окружающих, то скрипел зубами, то кидался в драку.

Но все же, это было очень редко, и его друзья не боялись таких вот вспышек.

В принципе, Ноэль был безобиден и жалок, особенно в костюме ночной феи мужского рода. Но были дни, когда никто не приходил к нему в дом. Это были дни массового оползновения - так называл их сам Ноэль.