Подозрение (СИ)

В ту ночь телефон звонил беспрестанно. Соня сняла трубку лишь один раз. Чтобы сказать: "Прости, я не могу...".

С того дня Сергея исчез из ее жизни, и стало пусто. Проходили годы, и Соня все больше жалела о содеянном и боялась повторить эту ошибку еще раз. Боялась упустить, оттолкнуть свою судьбу. Может, именно поэтому она так преданно и навязчиво заглядывала в глаза каждому последующему своему мужчине, может оттого так сильно хотела угодить, уважить...

Соня вырвалась из плена воспоминаний и посмотрела на Шестакова. Тот все еще ждал ответа.

- Я не замужем, - призналась Соня. - А ты женат?

Сергей улыбнулся:

- Холост, как по паспорту, так и по душе. Софи, я очень изменился за прошедшие годы, и не только внешне. В этот раз я так просто тебя не отпущу.

Соня судорожно соображала, что бы такого сказать, спросить, дабы перевести разговор на другую тему. Она чувствовала себя неуютно - загнанной, пойманной в капкан. Неужели можно все вернуть и исправить? Неужели еще не поздно?

Со спасительным скрипом приоткрылась дверь:

- Сергей Юрьевич, можно вас? - спросил рослый парень, просунув голову в образовавшийся проем.

Шестаков вышел из кабинета. Он отсутствовал несколько минут, но этого времени Соне хватило, чтобы привести мысли в порядок.

"Поздно, - сказала себе Соня и вспомнила фразу из книги Федора Соллогуба, которую когда-то давал почитать Сергей: - Несчастье бросает тень вперед. Если мы снова будем вместе, я стану еще больше бояться его потерять, начну еще навязчивее заглядывать в глаза, и он меня бросит. Я этого не переживу...".

Шестаков вернулся.

- Софи, прости, но мне придется задать кучу неприятных вопросов. Работа у меня такая.

Шестаков открыл потертый ежедневник.

- Понимаю, - Соня приободряющее улыбнулась, - я еще не все забыла из уголовного права - методы расследования убийств.

- Криминалистики, - уточнил Сергей. - Методы расследования - это криминалистика.

- Да, наверное, - пробурчала Соня. - Ну, и о чем мне рассказывать?

- Давай по порядку. Говорят, что ваш директор не собирался отмечать Первомай, но потом передумал?

Соня кивнула.

- Он вообще не любил сабантуи на рабочем месте.

- А почему остался?

Соня в упор посмотрела на Шестакова. Она все понимала - так нужно. Его работа - опрашивать, устанавливать факты, копаться в грязном белье потерпевших. Она обязана рассказать все. Понимать-то понимала, но от этого не становилось легче. Давило ощущение брезгливости оттого, что ей придется рассказать офисные сплетни о людях, с которыми она проработала не один год. В то, что кто-то из ее сослуживцев мог убить Кононова, Соня не верила. И еще... неужели она должна рассказать Шестакову о том, что видела возле тела Кононова брелок Константина?!

- Сергей, это кто-то посторонний забрался в офис с улицы? - с надеждой спросила она.

Шестаков отрицательно покачал головой.

- Исключено. Черный ход заперт, на окнах - решетки. Ваша сторож - Любовь Васильевна, клянется, что посторонние в офис не входили. К тому же, орудие преступления ты видела. Все в один голос утверждают, что разводной ключ всегда лежал на противопожарном щитке в торговом зале. Я проверял, просто так его не заметишь, и под руку он не попадется. Убийца знал, где лежит разводной ключ, вооружился им заранее, а потом зашел к Кононову в туалет. Так что, Софи, мы имеем классическую схему - под подозрением все!

Шестаков рассмеялся. Соню это покоробило. Нет ничего веселого в том, что один из так хорошо знакомых ей людей - убийца.

Сергей догадался, о чем молчит Соня, и сказал:

- Я уже многое знаю. Можешь не переживать, что сдаешь своих коллег. Мы уже всех опросили.

Соню снова обдало горячей волной. "Всех опросили, я уже многое знаю...". Соне хотелось закричать во весь голос: "Что же, черт возьми, ты знаешь? Как много ты знаешь?". Ведь кто-то забрал фишку! Кто-то из своих. Станет ли этот кто-то молчать?

- Что ты знаешь? - с нескрываемой тревогой спросила Соня.

Шестаков повертел в руках карандаш, а затем изрек:

- Договорились. Я буду излагать то, что знаю, а ты поправлять и дополнять. Только без утайки, идет?

- Идет, - поспешно согласилась Соня.

- Ну, тогда начнем. Я уже знаю о ссоре Кононова и Тиля. Свидетели утверждают, что речь шла о том, чтобы фирма не досталась чужим людям, так?

- Так, - подтвердила Соня. - Это я тоже слышала, только не поняла, что к чему. А что говорит Вячеслав Иванович?

- Ничего не говорит ваш Вячеслав Иванович. Молчит, себе назло!

- То есть как это - себе назло? - удивилась Соня.

- Да так, - огрызнулся Шестаков, - домолчится и сядет в камеру подумать над своим поведением.

- Вы его арестуете? - ахнула Соня.

Шестаков тоскливо на нее посмотрел.

- Задержим. А что прикажешь делать? Во-первых, он поссорился с Кононовым. Причем, ссора была слишком бурной. Обычно ваш шеф не отличался таким поведением, а, значит, Тиль его чем-то очень и очень разозлил.

- Разозлил, - грустно подтвердила Соня.

- Во-вторых, у Тиля было время совершить убийство. Насколько я понял, он последний, кто видел Кононова живым. После него в туалет никто не заходил.

Соня молчала, вспоминая прошедшие события. Вот она стоит в холле торгового зала рядом с Костиком, желая прижаться к его груди. Костик говорит, что Тамара и Тиль отвели Кононова в туалет, сначала оттуда выбежала Тамара, а затем ушел Тиль. Кроме того, за два часа до убийства именно Вячеслав Тиль ответил Наталье: "Нет, я не убийца!". Неужели речь шла о настоящем убийстве? Убийстве Кононова по заказу его дочери?

- Какой ужас, - задумчиво проговорила Соня. - Да, у Тиля было время. Больше никто не выходил... Стоп! Выходил!

Шестаков даже подпрыгнул на стуле от ее внезапного выкрика.

- Кто? Откуда выходил? - спросил он.

- Торопов! Когда мы сидели в бухгалтерии и ждали возвращения Кононова, Тиль начал цепляться к Торопову, и тот сбежал. Это он нашел труп! А вдруг... вдруг не только нашел?

Шестаков сморщился.

- Софи, теоретически - да, у него было время, но неувязочка получается. У Торопова отсутствует мотив. Что ему сделал Кононов? Где их точка пересечения? Насколько я понял, Кононов, наоборот, начал ценить вашего юного сотрудника и даже пригласил его к избранному столу.

Соне нечего было на это возразить. Она кивнула.

- Что еще ты знаешь? - с тревогой спросила Соня.

- Про ссору Кононова и Николаева знаю, - ответил Шестаков. - Но у Кононова не было возможности убить вашего директора, он все время был на виду.

- Получается, что... Тиль? - проговорила Соня и посмотрела прямо в глаза Шестакову.

- Получается так. Если не считать одного нюанса. Возможность убить была еще и у Полянского.

- Полянского? - Соня ахнула и непроизвольно прикрыла рот рукой. - Но как, почему?

Страх за Костика сжал сердце в ледяной кулак. Соня сидела, подобно причудливому изваянию - с выпученными глазами, прикрывая ладонью рот.

От опытного опера не укрылось ее странное поведение.

- Ты испугалась, - сказал он. - Почему?

- Нет, нет, - поспешно заверила его Соня. - Просто я не думаю, что Костик мог кого-то убить, он не такой...

- Костик? - Шестаков придвинулся ближе.

- У Полянского тоже нет мотива! - заявила Соня и прижала ладони к щекам, ей казалось, что они пылают.

- Это мы еще выясним, есть или нет, - Шестаков откинулся на спинку стула. - Но время у него точно было, пока ты разговаривала со своим бывшим во дворе. Кстати, как ему гуляш?

Соня недоуменно воззрилась на Шестакова, какой гуляш, но потом поняла:

- Нина разболтала?

- Да, ваш секретарь просто кладезь информации, - подмигнул ей Шестаков. - Ладно, пусть пока живет твой обожаемый Полянский. Изложим нашу беседу на бумаге?

Шестаков взял чистый лист и начал писать, сверяясь с пометками в своем блокноте. Соня наблюдала за ним, затаив дыхание. "Твой обожаемый Полянский..." - одиночный выстрел и сразу в цель. Шестаков, действительно, сильно изменился за прошедшие годы. Соня дала себе слово рядом с ним быть настороже.