Отравители

По мере того как атмосфера в купе сгущалась от табачного дыма, мистер Маммери все отчетливее видел, что сегодняшний завтрак не пошел ему на пользу.

Сам завтрак, вне всяких сомнений, был безупречен. Хлеб из муки крупного помола, богатый витаминами, который на страницах «Утренней звезды» рекомендует специалист по гигиене, бекон, поджаренный до чудесной хрупкости, яйцо чуть всмятку; отменный кофе, который может сварить только мисс Саттон. В лице мисс Саттон ему попался настоящий клад, за который можно только благодарить бога. Потому что Этель, после нервного срыва, который она перенесла летом, действительно уже не в состоянии была воевать с неприученными ни к чему девушками, которые появлялись и исчезали одна за другой. Этель, беднягу, теперь нетрудно было вывести из равновесия. Надеясь, что дело не идет к болезни, мистер Маммери упорно игнорировал свое плохое самочувствие. Не говоря уж о неприятностях на работе, это страшно огорчило бы Этель, а мистер Маммери с радостью отдал бы свою не слишком интересную жизнь, чтобы избавить ее даже от малейшего беспокойства.

Он сунул в рот таблетку, способствующую пищеварению, — с недавних пор он стал носить их с собой, — и развернул газету. Новости сегодня были так себе. В парламенте депутатский запрос по делу о пишущих машинках. Улыбающийся принц Уэльский открывает общегосударственную выставку обуви. Очередной раскол партии либералов. Полиция по-прежнему разыскивает женщину, подозреваемую в отравлении семьи в Линкольне. Две девушки не смогли выбраться из пылающей фабрики. Кинозвезда получила четвертый развод, пока еще не вступивший в законную силу.

На станции Парагон мистер Маммери пересел на трамвай. Его недомогание перешло в явную тошноту. К счастью, ему удалось добраться до работы прежде, чем стало совсем плохо. Он сидел за своим столом бледный, но владеющий собой, когда вошел его компаньон.

— Как самочувствие, Маммери, — сказал мистер Брукс, а затем добавил. — Для тебя холодновато, а?

— Конечно, — подтвердил мистер Маммери. — Ощутимый холод.

— Да, да, мерзость, — сказал мистер Брукс. — Все луковички спрятаны?

— Не совсем, — признался мистер Маммери. — Честно говоря, я чувствовал себя не слишком…

— О, это нехорошо, — прервал его компаньон. — Очень нехорошо. Ты должен вовремя их укрыть. Мои были спрятаны еще неделю назад. Весной мой садик будет выглядеть, как мечта. Конечно, применительно к центру города. Тебе хорошо, ты живешь за городом. Наверняка приятнее, чем в Халл, а? Хотя в парках у нас тоже свежий воздух. А как твоя жена?

— Спасибо, уже лучше.

— Тогда я рад, очень рад. Надеюсь, что в эту зиму она снова появится среди нас, как бывало. А то, знаешь ли, в драматическом кружке без нее никакой жизни. Во имя Зевса! как она играла в «Романсе» в прошлом году, это незабываемо. Она и молодой Уолбек произвели фурор, да? Как раз вчера Уолбеки спрашивали о ней.

— Да, спасибо. Надеюсь, она вскоре снова сможет принимать участие в ваших представлениях. Но, по мнению доктора, она должна беречься. «Прежде всего — никаких расстройств!» — указал он. Ей не надо переутомляться, желательно вести спокойный образ жизни и не слишком увлекаться игрой в театре.

— Ну да, ну да. Заботы и все такое. Я перестал огорчаться из-за чего-либо уже много лет назад, ну и взгляни на меня! Здоров, как бык, хотя мне и стукнуло пятьдесят. А ты, кстати, не очень хорошо выглядишь.

— Обычное несварение желудка, — сказал мистер Маммери. — Ничего серьезного. Очевидно, желудок расстроился — только и всего.

— То-то и оно, — заметил мистер Брукс, воспользовавшись случаем. — Стоит ли вообще жить на свете, если все зависит от желудка. Ха-ха! Ну да, ну да… надо браться за работу. Где Ферраби с этой своей арендой?

Мистера Маммери, не расположенного в это утро к разговорам, вполне устроил такой поворот дела, и полтора часа он мог спокойно исполнять обязанности агента по недвижимости. Потом мистера Брукса снова одолело красноречие.

— А кстати — вдруг произнес он. — Твоя жена не слыхала, случайно, о какой-нибудь хорошей кухарке?

— Не думаю, — ответил мистер Маммери. — Сейчас такое нелегко найти. Мы сами только недавно нашли что-то подходящее. А почему ты спрашиваешь? Надеюсь, ваша старая кухарка не уходит?

— Да что ты, упаси боже! — искренне рассмеялся мистер Брукс. — Нашу повариху не оторвало бы от нас даже землетрясение. Нет, это для Филипсонов. Их служанка выходит замуж. Сплошные неприятности с этими девицами. Я сказал Филипсону: Будь осторожен, говорю, возьми лучше такую, с порядочными рекомендациями, чтобы не получилось, что ты попадешь на отравительницу, — как ее там, — Эндрюс. Мне, говорю, пока что не хотелось бы посылать венок на твои похороны. Так он рассмеялся, а это совсем не смешно, знаешь ли. Не знаю, за что мы платим полиции. Уже почти месяц прошел, а они все еще не могут поймать эту бабу. Все, что они могут сказать, это что она, «вероятно, обретается где-то в окрестных районах» и «может искать должность кухарки». Кухарки! Это уж слегка преувеличено.

— Значит, по-твоему она не покончила самоубийством? — подхватил мистер Маммери.

— Самоубийство, как бы не так! Все это ерунда, парень, — фамильярно воскликнул мистер Брукс. — Этот плащ в руке, — простое очковтирательство. Они не совершают самоубийств, это не те люди.

— Какие люди?

— Эти маньяки — отравители мышьяком. Они заботятся о собственной шкуре. Проворные, как мухи. Лишь бы только они успели ее поймать, прежде чем она доберется до кого-нибудь другого. Я говорю Филипсону…

— Значит, по-твоему, мисс Эндрюс виновна?

— Виновна ли? Да конечно же! Это ясно, как дважды два — четыре. Сначала она заботилась о своем отце, и старичок внезапно умирает, оставляя ей изрядный куш. Потом служит экономкой у какого-то пожилого мистера, и тот тоже внезапно умирает. А теперь эти супруги: муж умер, жена борется со смертью, оба отравлены мышьяком, кухарка сбежала, — и ты еще спрашиваешь, виновата ли она? Держу пари, что когда откопают ее отца и того второго, ее нанимателя, то и они окажутся по горло нашпигованы мышьяком. Если такая однажды начнет, то уже не может остановиться. В них вырабатывается нечто вроде дурной привычки.