Тайна Испанского мыса

Эллери Квин

«Тайна Испанского мыса»

Предисловие

Испанский мыс, необычная береговая формация на Северо-Атлантическом побережье и его окрестности. Мыс, отвесный скалистый выступ, размером с квадратную милю, который соединяется с материковой частью узким скалистым языком. Несмотря на то что мыс расположен всего в нескольких сотнях ярдов от широкой автотрассы и окружен общественными пляжами, он представляет собой совершенно уединенное и практически недосягаемое место. Я очень хорошо знаю это место, ибо множество раз наблюдал его с моря со своей скромной моторной лодки и не менее чем трижды любовался панорамным видом с воздуха, поскольку Испанский мыс лежит прямо по курсу главных авиалиний с севера на юг.

С моря он похож на гигантскую, выветрившуюся от времени каменную глыбу, отколовшуюся от материнской горы, грубо обрезанную по краям и брошенную в воды Атлантического побережья мокнуть основанием за тысячи миль от места своего рождения. Когда вы приближаетесь к нему — настолько близко, насколько позволяют эти дьявольски острые скалистые выступы, окружающие подножие, — он становится гранитной крепостью, жуткой в своем величии, неприступной и непреодолимой, как Гибралтар.

С моря Испанский мыс выглядит мрачным и довольно устрашающим объектом.

Но с воздуха вы получаете совершенно иное, почти поэтическое впечатление. Далеко внизу под вами причудливой формы изумруд, темно-зеленый и загадочный, оправленный в муаровую рябь морской синевы. Он густо зарос деревьями и подлеском; с высоты самолета видно лишь три объекта, на которых глаз может отдохнуть от превалирующей зелени. Первый — это маленькая белая песчаная бухта со слегка приподнятой террасой (однако остающейся ниже уровня окружающих ее скал). Второй — это само здание, длинное и в некотором смысле фантастическое жилище, гасиенда в огромной чаше, с оштукатуренными стенами, патио и черепичной испанской крышей. Однако нельзя сказать, чтобы она была уродлива, — просто чужеродна современному стилю янки, вроде той бензоколонки, что с воздуха кажется расположенной рядом с домом, а на самом деле находится не на самом Испанском мысе, а по другую сторону шоссе.

Третий объект — идущая ниже уровня леса дорога, словно нож прорезающая зелень мыса, прямая, словно индейская стрела, пущенная от шоссе к узкому скалистому перешейку, который соединяет мыс с материком и срезает расстояние от центра мыса до бухты. Эта утопленная дорога с воздуха выглядит белой, и, хотя я ни разу не ступал по ней, подозреваю, что она бетонированная — даже в ночи мерцает под луной.

Как и самым сведущим обитателям этой части побережья, мне было известно, что эта странная скалистая формация, представляющая собой результат терпеливого жевания морских челюстей в течение миллионов лет, является собственностью Уолтера Годфри. Мало кто знал больше, поскольку Годфри не преминул воспользоваться счастливой возможностью сверхбогачей жить отшельником. Я ни разу не встречал человека, который побывал бы на Испанском мысе, единственной летней резиденции Годфри, пока не произошли драматические события, разрушившие его привычную изоляцию, именно эти события и заставили моего доброго друга Эллери Квина, которого, похоже, преследует злой рок, вторгнуться в частные владения Уолтера Годфри.

Несмотря на все попытки сопротивляться этому року, Эллери постоянно либо предшествовал, либо следовал за преступлением самого жестокого характера. Один из наших общих знакомых полушутя как-то сказал мне: «Всякий раз, когда я приглашаю Квина куда-нибудь пообедать или провести уик-энд, я сдерживаю дыхание. Он притягивает к себе убийства точно так же, как охотничья собака — да простит он мне это сравнение — притягивает блох!»

Это на самом деле так. И именно такое случилось с ним и на Испанском мысе.

В загадке «раздетого человека» — как Квин сам называет ее — кроется много поразительного, необычного и явно сбивающего с толку. В реальной жизни крайне редко случается так, чтобы столь странное преступление было совершено в окружении такого потрясающего великолепия. Убийство Джона Марко, произошедшее, как потом оказалось, после ошибочного похищения, и необъяснимая нагота убитого превращали расследование дела в сплошную головоломку. Это теперь оно всего лишь история очередного успешного применения дедуктивного метода Квина — увлекательный детектив для чтения.

Как всегда, я считаю себя счастливчиком, обладающим привилегией глашатая в этой трагедии ужасных ошибок. Да простит мне мой друг, что я снова хочу усыпать цветами триумфальный путь его блестящего ума, одержавшего верх над делом, которое так долго казалось неразрешимым.

Дж.Дж. Мак-К.

Нортгемптон

Глава 1

КОЛОССАЛЬНАЯ ОШИБКА КАПИТАНА КИДДА

С какой стороны ни посмотри, это был грубейший промах. Преступники и прежде совершали ошибки, обычно в результате поспешности, небрежности или недальновидности ума, и почти всегда во вред самим себе. В конце концов они оказывались там, где меньше всего ожидали, — за стальными прутьями тюремной решетки, где могли поразмышлять над своими ошибками, а заодно и над самыми мрачными перспективами на будущее. Но это была ошибка, достойная быть занесенной в скрижали истории.

Капитан Кидд [1], названный так бог знает по какой причуде, среди прочих своих немногих достоинств не обладал, мягко говоря, особыми умственными способностями. Это была просто гора в человеческом обличье, и, словно в отместку за его физическую гиперболизацию, создатель, пребывающий, видимо, в дурном настроении, обидел его умом. С самого начала было ясно, что промах, о котором пойдет речь, не что иное, как проявление исключительной тупости капитана Кидда.

Самое печальное заключалось в том, что это была одна из тех преступных ошибок, которая, казалось, не накладывала никакой ответственности на негодяя, совершившего ее; и еще в меньшей степени на ту таинственную персону, которая дергала за веревочки эту безмозглую тушу. Все последствия, естественно, пали на голову ее жертвы.

Ответ на вопрос, почему фортуна в образе отвратительного громилы, капитана Кидда, выбрала беднягу Дэвида Каммера на роль жертвы — когда это случилось, с этим согласились все (включая и мистера Эллери Квина), — это одна из тех вселенских загадок, разгадка которой окутана тайной. Оставалось лишь кивать в немом сочувствии на истерические причитания его сестры Стеллы: «Но ведь Дэвид всегда был таким тихим мальчиком! Я помню... как-то раз, когда мы были еще детьми, цыганка гадала ему по ладони и нагадала «злую долю». О, Дэвид!»

Но это долгая и запутанная история, а то, как мистер Эллери Квин ввязался в это дело, — совсем другая история. Словно пытливый исследователь, изучающий будто бы под микроскопом phenomena curiosa [2] человеческого ума, он под конец имел причины быть благодарным судьбе за эту нелепую ошибку капитана Кидда. И когда после целой череды безумных дней все наконец выплыло наружу, Квин с необычайной ясностью увидел, какую важную услугу оказала ему эта ошибка. В известном смысле вся нить рассуждений Эллери исходила из нее. Хотя поначалу она лишь все путала.

По всей вероятности, сей досадный промах не имел бы места, если бы не отвращение Дэвида Каммера к скоплению людей, с одной стороны — это была скорее личная неприязнь, чем патологический страх, — и его привязанность к Розе, его племяннице, с другой. И первое, и второе как нельзя лучше характеризуют его. Каммер никогда не интересовался людьми: они вызывали у него лишь скуку или раздражение. И тем не менее сей отшельник был обожаем и даже любим.

К моменту описываемых событий этому высокому, сильному и моложавому мужчине было около сорока. Он слыл человеком, абсолютно убежденным в своих взглядах, не менее самоуверенным, чем Уолтер Годфри, его знаменитый зять. Большую часть года Каммер обитал в своем холостяцком гнезде в Мерри-Хилл, а летом жил вместе с семейством Годфри на Испанском мысе. Сам Уолтер Годфри, желчный циник, часто подозревал, что Каммера притягивали туда не столько родственные чувства к сестре и племяннице, сколько невероятное великолепие самого места — что вряд ли можно назвать справедливым. Однако оба имели много общего: оба были одиночками, молчунами и в каком-то смысле неординарными личностями.