Седьмая чаша

— Король велел ему оставить ее в покое, но он все равно рискует встречаться с ней в Вестминстерском аббатстве.

— Вряд ли Сеймур собирался заговорить с нею. Думаю, он всего лишь хотел, чтобы она увидела его стоящим поодаль и поняла, что он ее до сих пор не забыл.

— Он не похож на человека, терзаемого любовной лихорадкой.

— Нет, не похож, а вот она — наоборот. — Я сочувственно покачал головой. — Леди Кэтрин производит впечатление умной и добросердечной женщины. Что могло ее привлечь в таком типе, как Сеймур? Может быть, это зов плоти? У нее был старый муж, а на горизонте маячила перспектива стать женой короля. Когда она молилась, на ее лице были написаны испуг и отчаяние.

— Похоже, леди Кэтрин Парр произвела на вас неизгладимое впечатление, — насмешливо оскалился Барак.

— Не говори глупостей! Просто… мне показалось, что в ней есть что-то доброе, честное, качества, которые нечасто встретишь в придворных дамах.

— И не только в придворных…

Барак хотел добавить что-то еще, но осекся.

— Смотрите, вон идет Харснет. Полагаю, мы с вами не станем рассказывать ему о сцене, которую вы наблюдали в церкви?

— Ни в коем случае. Это нас не касается. Теперь мы точно знаем, что убийства никак не связаны с леди Кэтрин Парр, а остальное — не наше дело.

Харснет уверенно шагал по монастырскому подворью, не глядя по сторонам. Нищие и торговцы не осмеливались приставать к нему. Возможно, им было известно, кто он такой и что он может запросто отправить любого из них в каталажку. У этой публики имелись свои источники информации.

— Добрый день, — приветствовал нас Харснет.

Вид у него был гораздо более жизнерадостный, чем в нашу предыдущую встречу.

— Совещание прошло успешно? — осведомился я.

Коронер кивнул головой.

— Вероятно, у нас получится дать по рукам Боннеру и не позволить ему распространить свою охоту на Вестминстер. Эта территория ему не подвластна.

Он впился в меня своим проницательным взглядом.

— Есть какие-нибудь новости относительно Локли?

Я поведал ему о том, что по-прежнему подозреваю бывшего послушника в сокрытии неких важных данных, а потом рассказал о нападении на Кантрелла.

— После того как мы повидаемся с настоятелем, я прикажу задержать Локли для допроса. А его жена? Как по-вашему, ее тоже следует арестовать?

— Нет, не думаю, что ей что-то известно.

— Значит, на молодого Кантрелла было совершено нападение? — задумчиво проговорил Харснет. — Но почему, во имя всего святого, он не хочет, чтобы у него в доме поставили охрану?

— Говорит, что ему уже все равно, будет он жить или умрет. Мне кажется, он малость не в своем уме.

— В каком смысле?

— Он наполовину ослеп, его вышвырнули из Вестминстерского аббатства, а позже у него на глазах умер отец. Этого вполне достаточно, чтобы рехнуться.

— Да, хотя отец и его друзья, как я понял, предлагали ему спасение. Я знаю некоторые такие группы. У них слепого энтузиазма больше, чем истинной веры. Но при этом они находятся на верном пути.

Харснет посмотрел на меня открытым взглядом, который должен был показать, что он ничего не скрывает.

— Как бы там ни было, мастер Кантрелл сначала присоединился к этой ячейке, а потом вышел из нее. Этого вполне достаточно, чтобы наш убийца решил, что он заслуживает смерти.

— Я все же поставлю там пост, хочет он того или нет. — Коронер вздохнул. — Мне уже не хватает стражников. Нужно будет поговорить с лордом Хартфордом и выяснить, может ли он помочь нам с людьми. Кого назвал вам Кантрелл?

Я перечислил имена тех, кого экс-монах назвал в качестве членов секты, к которой принадлежал его отец. Харснет задумчиво потер подбородок.

— Одно или два из этих имен кажутся мне знакомыми. Я наведу справки. А теперь поглядим, что нам удастся вытянуть из настоятеля Бенсона.

Настоятель, как и в прошлый раз, находился в своем кабинете в маленьком домике, стоявшем среди руин наполовину разрушенного монастыря. Бенсон работал с какими-то бумагами. Стук молотков и визг пил раздавался сегодня громче, и на его лице застыло раздражение. Когда мы вошли в кабинет, хозяин окинул нас недовольным взглядом и патрицианским взмахом руки предложил садиться.

— Судя по вашим лицам, — заметил он, — дело все еще не разрешено? Признаюсь, ваши домыслы относительно того, что в преступлениях замешаны бывшие монахи Вестминстерского аббатства, мне глубоко отвратительны.

— Они больше чем отвратительны, — ответил Харснет столь резко, что брови Бенсона полезли на лоб. — Произошло новое убийство, а мы до сих пор не можем найти ни Годдарда, ни его родных. Никаких следов!

Коронер говорил стальным голосом, глядя прямо в глаза настоятелю. Бенсон наморщил лоб.

— Но уверены ли вы в том, что Годдард действительно связан с этими преступлениями? — вкрадчиво осведомился он. — Что у вас есть, кроме знака пилигрима и предположений о возможном применении двейла? По-моему, этого маловато.

— Возможно. Но, так или иначе, нам необходимо найти его.

— Я уже рассказал вам все, что знал. У меня нет ни малейшего представления о том, где может находиться Годдард.

— Мастер Шардлейк, присутствующий здесь, имел беседу с бывшим послушником, работавшим в лечебнице для мирян. С Фрэнсисом Локли.

— Вот как? — пробурчал настоятель. — И где же этот Локли сейчас? Готов биться о заклад, что на дне бутылки.

— Дело не в этом, — отрезал Харснет, — а в том, что мы уверены: Локли знает что-то важное относительно Годдарда, но скрывает это.

— Сомневаюсь, что ему известно местонахождение лекаря, — вставил я, — но что-то важное он знает наверняка.

— А вот я — не знаю.

— Я арестую Локли для допроса, — сказал Харснет.

— Какое отношение все это имеет ко мне?

Взгляд Бенсона не изменился, но его пухлая рука скользнула по столу к гусиному перу. Настоятель взял его и принялся вертеть в пальцах.

— Хочу предупредить: когда имеете дело со мной, будьте поосторожнее на поворотах. У меня много влиятельных друзей, я имею особую благодарность от короля за то, что организовал мирную капитуляцию Вестминстерского аббатства, я, в конце концов, являюсь настоятелем этого великого собора, где покоятся английские короли.

— Мы же, — отвечал Харснет, — ведем охоту на убийцу, который зверски умертвил четырех человек и едва не прикончил пятого.

— Повторяю вам, это никак не связано с аббатством. — В голосе настоятеля зазвучало нетерпение. — Клянусь святыми мощами, я знал Годдарда, разговаривал с ним. Он был одним из немногих монахов, с которыми можно было вести умные беседы. Но его интересовало только собственное благополучие и социальный статус. Предполагать, что он станет убивать людей, считая, что выполняет тем самым некие пророчества Книги Откровения, просто смехотворно.

— Если в человека вселился дьявол, — тихо и размеренно заговорил Харснет, — не имеет значения то, каким он был прежде. Одержимый целиком поглощен лишь одним — желанием выполнить волю нечистого.

Бенсон перестал играть с пером и рассмеялся с нескрываемым цинизмом.

— Одержимый! Вы считаете его таковым? Эта версия заведет вас в тупик.

— В зале капитула я видел стенные росписи, иллюстрирующие Апокалипсис апостола Иоанна, — сказал я. — Теперь они будут скрыты за полками для документов.

— Да, это была моя идея — использовать зал капитула для хранения официальных бумаг. У нас, знаете ли, много свободного места образовалось. Ну и что из этого?

— Монахи, вероятно, сотни раз видели эти изображения. Так же, как и вы. Вряд ли можно было, рассматривая их изо дня в день, не думать об истории, о которой они повествуют.

Настоятель передернул плечами.

— Я этих картинок почти не замечал. Разве что думал иногда о том, что нарисованы они из рук вон плохо.

— И все же на некоторых людей они могли оказывать сильное воздействие, — возразил я.

Бенсон просверлил во мне дыру взглядом и наставил на меня перо.