Империя Хаоса

– Ядовитые газы?

– Возможно. Ядовитые они или нет, особой роли не играет, их температура настолько высока, что сжигает все живое.

– О боже!

– Думаю, Господь Бог здесь как раз и ни при чем. Это машина Сведенборга, и одновременно это – malakus.

– Ангел разрушения. – Голос Креси прозвучал ровно и спокойно. – Наконец-то осуществилась их заветная мечта.

– Если ты что-нибудь об этом знаешь, Вероника, ты должна немедленно рассказать.

– Мне нечего рассказывать, – тихо ответила Креси. – До сего момента эта машина существовала только в самых черных мечтах malfaiteurs.

– Спасибо Сведенборгу, мечта стала реальностью. О чем он только думал, ведь он по своей природе не злой человек.

– Действительно, он не злой, он легковерный, – сказала Креси. – Я согласно с Эркюлем, нам надо немедленно улетать.

– Когда все поднимутся на борт, – рассеянно ответила Адриана.

Она была загипнотизирована чудовищной красотой машины тьмы, смелостью замысла, ее сотворившего. Машина, по всей видимости, "питалась" графитом, а графит – кристаллическая модификация чистого углерода. Углерод сам по себе – универсальное вещество, присутствующее во всем живом. Несколько лет назад она серьезно изучала его и даже написала небольшой трактат. Углерод содержится в почве, в организмах растений и животных, он входит даже в состав воздуха, он – составляющая часть алмазов. Когда эта машина удовлетворит свою пожирающую страсть, ничего живого на земле не останется, исчезнет сама материя. Нетронутыми останутся только malakim.

В своем трактате она высказала предположение, что графит был тем материалом, в который Господь вдохнул жизнь и который в Книге Бытия метафорически был назван глиной. Если все это так, то жизнь не просто исчезнет, она исчезнет навсегда.

Она никогда ни о чем таком не задумывалась – еще один пример непростительной беззаботности, давшей возможность реализоваться такой безумной идее Сведенборга.

Рядом кто-то тихо ахнул: это подошли Линней и Эмили.

– Вот вам новый образец malakus, господин Линней. Как бы вы его назвали? – тихо спросила Адриана.

Линней молчал. Машина тьмы приближалась к Новой Москве и, похоже, набирала скорость. Пылающее ядро стало настолько ярким, что на него было больно смотреть даже сквозь пелену пепла, которую она поднимала, пожирая. Машина была на расстоянии нескольких миль, но уже чувствовался ее запах – резкий, металлический, совсем не похожий на запах дыма.

– Это какой-то новый род? – наконец выговорил Линней, голос у него от страха сделался тонким. – Что-то наподобие taloi?

– Задание определить имя дано тебе, – ответила Адриана.

– Angelos keres? – выдавил Линней. – Keres по-гречески означает "несущий смерть". – Голос его дрожал.

– Хорошее название, – сказала Адриана. – Не забудь записать.

Корабль от порывов ветра начало покачивать, они все покрылись испариной: воздух стал душным и влажным.

– Все на борту, Адриана! Ради бога!

Казалось, Эркюль не мог смотреть в сторону приближавшегося ангела смерти. Адриана не знала человека, смелее Эркюля, но у каждого были свои пределы. Иной мог не кланяться под пулями, но пускался в бегство при виде паука. Хоть она и осознавала, какую опасность представляет keres, он тем не менее казался ей прекрасным. Но для Эркюля и любого другого человека, кто не мог видеть то, что видела она, машина казалось чем-то ужасным.

– Трогаемся, – отдала приказ Адриана.

Корабль, покачиваясь, стал набирать высоту, за ними последовали остальные корабли. У них над головой заключенные в красные шары ифриты издали неслышный человеческому уху вой – они приветствовали своих собратьев.

– Куда? – спросил Эркюль.

– Вглубь континента.

– Туда, откуда пожаловало это чудовище?

– Именно.

– Черт побери! – выкрикнул Эркюль, но возражать не стал.

Они на предельной скорости поднимались вверх, воздух дышал жаром: внизу keres с неутолимой жадностью поглощал Новую Москву. Адриана видела, как взмыли вверх две красные точки – воздушные корабли, один – губернатора, другой тот, который Меншиков украл у них.

– Кажется, князю не очень пришлась по вкусу новая провинция, – сухо бросила Креси.

Адриана вновь сосредоточила свое внимание на keres. Сверху даже самым обычным глазом было видно, что у машины спиральная структура, следом за ней тянулся белый след; выжигая все, она оставляла вещество, очень похожее на снег. Мертвая земля – ни деревьев, ни домов, ни людей – и белый снег.

– Она поднимается! – закричала Креси. – Она нас преследует.

– Похоже. – Впервые Адриана почувствовала страх.

Машина тьмы развернулась и встала на ребро, теперь она напоминала колесо, именно такой она и предстала их взору в момент своего появления на горизонте. Машина еще чуть-чуть развернулась, нацелившись прямо на них, – огромная мишень для состязаний лучников – и начала подниматься. Вертикальный подъем осуществлялся за счет выбрасываемых газов и генерируемого тепла. Машина скрежетала, словно гигантский жернов, но и сквозь шум Адриана различила крики ужаса, которые поднялись на кораблях.

10

Тропы краснокожих

Бен Франклин был богом.

Конечно, не всемогущим Богом-Творцом, пребывающим где-то далеко и не внемлющим молитвам страждущих, подобно тому как император не слышит стенаний и просьб самого бедного крестьянина своей империи. Нет, Франклин был божком-распорядителем, стоящим на нижней ступени божественной иерархии; в его ежедневные обязанности входило заботиться о планете Земля. В данный момент он занимался тем, что внимательно просматривал прошения, которых с каждой секундой становилось все больше и больше. Он подписал указ, дающий право осени сменить лето. Составил письмо богу, заведовавшему Солнечной системой, попросил его увеличить объем звездной пыли.

Он взял в руки следующий документ, прищурился. За последние годы зрение его заметно испортилось. Наверное, пришло время надеть очки. Он пытался пользоваться очками для чтения, но их приходилось снимать каждый раз, когда нужно было посмотреть вдаль, и это представляло неудобство. Ему требовались универсальные очки – с двумя линзами в одной оправе, внизу линзы для чтения…

И тут он прочитал то, что было написано на листе, который он держал перед собой:

"Предписание уничтожить Лондон посредством кометы".

Его божественное сердце захолонуло. В его божественном сознании тут же возникла картина: широкая полоса света с обманчивой медлительностью прочерчивает небо, стремясь вниз, к Земле. Вспышка пламени. Ужас в глазах людей, в последний раз видящих небо, а затем поток света, ярче самого солнца, сметает с лица земли город науки.

Нет! Он ни за что не подпишет этот документ.

И тут он заметил, что документ уже им подписан – ранее.

Он бросился к окну, распахнул его и увидел спускающуюся с неба звезду.

Но он же бог! Он выпрыгнул из окна, распростер руки и семимильными шагами помчался по земле. Вначале все было как полагается, но затем его ноги начали терять точку опоры, чем быстрее он пытался бежать, тем упорнее ноги не хотели касаться земли.

И в довершение всего он вдруг почувствовал, что за ним гонятся. Он не хотел оборачиваться, он не хотел его видеть. Видеть его дьявольских слуг – пламенеющие красные глаза. Он знал, кто гонится за ним – восставший из мертвых, тот, кого невозможно убить, – Брейсуэл, на этот раз у него лицо Стерна.

Или ему показалось?

У него вырвался истерический смешок, ему нужно спрятаться, но ничего подходящего не подворачивалось, а ужас приближался, он уже слышал за спиной мерзкий хохот Брейсуэла-Стерна.

Вдруг он понял, что начисто забыл о комете. Ошалело глянул он на небо: из-за горизонта всплывал ослепительный шар, а затем вверх взметнулся черный столб и застыл. Ему стало трудно дышать, нос и горло забил пепел, колдун был совсем рядом, а он все никак не мог обернуться. Он попытался закричать, но крик застрял в горле, будто кто-то рукой зажал ему рот.