Нечестивый союз

— Если вы согласитесь заняться ею прямо сейчас, я сам разожгу огонь под чаном, — поспешно заявил Майкл, подпирая дверь ногой и не давая де Белему закрыть ее.

Де Белем, несмотря на все желание угодить заказчику, начал терять терпение.

— Сэр Освальд, объясните своему другу, что разжечь огонь под красильным чаном не так-то просто, — раздраженно обратился он к Стэнмору. — Нам придется возиться всю ночь. Прошу простить меня, брат, но нужно подождать до утра.

— Тогда, может быть, вы продадите нам отрез черной ткани для новой сутаны? — не сдавался Майкл.

Упорство и находчивость, проявленные монахом, удивили даже Бартоломью.

Де Белем понял, что отвязаться от Майкла невозможно, и испустил тяжкий вздох.

— Да, у меня есть черная ткань, пригодная для вас, — сообщил он. — Я приготовил целую партию для аббатства в Или. Конечно, решив справить новое одеяние, вы пускаетесь в ненужные расходы. Но если таково ваше желание, я не буду спорить.

Де Белем направился в глубь дома, знаком пригласив посетителей следовать за собой.

— Этот человек ведет нечестную игру! — прошипел Стэнмор на ухо Бартоломью. — Он имеет право лишь окрашивать ткани, а не торговать ими! У него хватает наглости в моем присутствии попирать законы и правила, установленные городскими властями!

Доктор, которого торговые дела ничуть не интересовали, с досадой отстранился от зятя. Позаботившись о том, чтобы дверь не захлопнулась, и Кинрик сумел проскользнуть в дом, Мэттью поспешил за Майклом. Стэнмор, по-прежнему возмущенно ворча, замыкал шествие.

— Будь в городе другие красильщики, этому пройдохе жилось бы не так привольно, — бормотал он. — А теперь он захватил монополию и поступает, как ему заблагорассудится. Неудивительно, что в последнее время торговля тканями пришла в упадок. Де Белем буквально подрезает нас на корню.

Бартоломью метнул на зятя сердитый взгляд, приказывая замолчать. Стэнмор повиновался. Взор его метал молнии, но с губ более не слетело ни слова. Вслед за де Белемом они миновали длинный коридор и через заднюю дверь вышли во внутренний двор. Во дворе возвышались два деревянных строения. Судя по разноцветным пятнам на земле вокруг одного из них и по резкому запаху, там находилась красильня. Второй сарай предназначался для сушки и хранения тканей. Де Белем снял с пояса связку ключей и отпер дверь. На стене висел факел, и де Белем зажег его, намереваясь выбрать нужную ткань. В помещении стоял такой густой запах красителей, что дышать в нем было почти невозможно.

Бартоломью остался во дворе. Он прохаживался туда-сюда, не сводя глаз с погруженного в темноту дома. Лишь в одном окне мерцал слабый огонек. Приглядевшись, доктор различил, что в комнате движется какая-то фигура. Любопытно, кто это, пронеслось у него в голове. Со дня смерти дочери де Белем жил в полном одиночестве. Возможно, он пригласил к себе какую-нибудь девицу легкого поведения? Мысль эта заставила сердце Бартоломью болезненно сжаться. Если подозрения справедливы, над женщиной, разделившей кров с де Белемом, нависла смертельная угроза.

Доктор отошел от склада довольно далеко, но раздраженный голос Стэнмора заставил его вернуться. Прислушавшись, Бартоломью понял, что речь идет всего лишь о качестве ткани и о цене на нее. Требовательные покупатели, явившиеся в столь неурочное время, явно надоели де Белему, и Бартоломью подозревал, что терпение красильщика на исходе. Не дай бог, выведенный из себя красильщик вернется в дом слишком рано и застанет там Кинрика, с опаской подумал доктор. Такой поворот событий необходимо предотвратить.

Бартоломью принял мгновенное решение, бегом пересек двор и принялся карабкаться по деревянным ящикам, составленным у стены дома. Задняя стена дома пребывала отнюдь не в таком превосходном состоянии, как фасад. Плохо подогнанные бревна выступали из-под штукатурки. По ним доктор забрался довольно высоко. Несмотря на то что ноги его отчаянно скользили, он сумел дотянуться до освещенного окна. Бартоломью вцепился руками в подоконник, сделал усилие, подтянулся и заглянул в комнату. Взгляд его встретился со взглядом Джанетты из Линкольна, которая подошла к окну, обеспокоенная шумом.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно не веря глазам. Затем Джанетта отступила назад и издала невероятно громкий и пронзительный вопль. Некто, сидевший в глубине комнаты спиной к окну, вскочил на ноги и повернулся. Бартоломью едва не свалился от изумления, узнав Эдварда Бакли. Со двора донесся какой-то лязг. Доктор обернулся и увидел де Белема, торопливо закрывавшего на засов дверь склада.

Стэнмор и Майкл отчаянно колотили в дверь изнутри, но все их усилия были напрасны.

Де Белем бросился к Бартоломью, стоявшему на подоконнике. Доктор вполголоса выругался, проклиная досадную неосторожность Майкла и Стэнмора. Эти два олуха позволили запереть себя в сарае! Джанетта пыталась разжать пальцы доктора, цеплявшиеся за оконную раму, а де Белем тянул его за ноги.

— Майкл! — возопил Бартоломью, отбиваясь и ежесекундно рискуя свалиться со стены.

Джанетта схватила со стола тяжелый кувшин и метнула его в голову врача. К счастью, бросок ее был по-женски неловким — Бартоломью пригнул голову и избежал удара. Пытаясь почувствительнее лягнуть де Белема, он увидал, что Бакли схватил какой-то сверток, лежавший на кровати. По долетевшему до него слабому хныканью Бартоломью догадался, что это ребенок шерифа. Джанетта, яростно сверкая глазами, выискивала, что бы еще швырнуть в противника. Не найдя подходящего предмета, она повернулась и вознамерилась бежать вслед за Бакли. Тот уже протянул руку к замку, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Кинрик.

— Кинрик! Ребенок у Бакли! — закричал Бартоломью.

Де Белем вцепился в ногу противника с новой силой, и Бартоломью понял, что ему не удержаться на окне. Затекшие пальцы разжались сами собой. Перед тем как окончательно утратить равновесие и полететь вниз, доктор успел увидеть, что между Кинриком и Джанеттой завязалась потасовка.

Бартоломью рухнул прямо на де Белема, и несколько мгновений оба они лежали на земле, не в состоянии подняться. Однако пронзительный крик Джанетты заставил обоих прийти в себя.

— Он забрал ребенка!

Услыхав это, де Белем позабыл о Бартоломью, проворно вскочил и бросился к дверям дома. Доктор нагнал его и, схватив пониже коленей, вновь повалил на землю. Де Белем извернулся, увлек за собой Бартоломью и нанес ему сокрушительный удар в челюсть своим увесистым кулаком. В глазах у доктора потемнело, он выпустил врага, и тот ринулся в дом. Бартоломью слышал голоса Стэнмора и Майкла — друзья по-прежнему ломились в запертую дверь склада. Доктор хотел их выпустить, но голова его отчаянно кружилась, и дрожащие ноги отказывались идти.

До слуха Бартоломью долетел цокот копыт. Доктор поднял голову и увидал выводимых из конюшни лошадей. Ему с трудом удалось сесть. Он смотрел, как де Белем отпер ворота, вскочил в седло и выехал со двора. Джанетта последовала его примеру. Цокот копыт, гулко разнесшийся по пустынной улице, смолк вдали. Кто-то тяжело опустился на землю рядом с Бартоломью. То был Эдвард Бакли, неловко прижимавший к себе ребенка.

— Слава богу! — едва слышно выдохнул Бакли.

Выхватив у него ребенка, Бартоломью заметил, что руки вице-канцлера, по обыкновению закрытые перчатками, связаны.

— Я думал, моему заточению не будет конца, — пробормотал Бакли.

Однако доктор, не слушая его, обратил все внимание на ребенка. Младенец бы жив, хотя выглядел далеко не лучшим образом. Судя по всему, младенец страдал от недостатка молока и очень ослабел. Неудивительно, что его тихое хныканье не долетало до ушей соглядатаев, посланных шерифом. Бережно развернув грязное одеяло, Бартоломью убедился, что ребенку не причинили никаких повреждений. Тем временем из дома появился Кинрик. Он подбежал к складу и отодвинул запор. Майкл со Стэнмором, багровые от ярости, вышли во двор.

— Мастер Бакли! — воскликнул Майкл. — Вот неожиданность! И ребенок шерифа с вами!