Горбун лорда Кромвеля

Марк по-прежнему хранил молчание.

– Отныне ты должен раз и навсегда прекратить ухаживать за Элис. Понятно? Оставь ее в покое. И очень тебе советую обстоятельней поразмыслить о своем будущем.

– Хорошо, сэр, – холодно пробормотал он.

Я глядел на его ничего не выражавшее лицо, и меня подмывало отвесить ему хорошую пощечину.

– Бери плащ. Мы идем исследовать пруд. На обратном пути осмотрим окрестности часовен.

– Это все равно что искать иголку в стоге сена, – недовольно проворчал Марк. – Эти вещи можно спрятать где угодно.

– Это займет около часа. Пошли. Тебе не помешает немного охладиться. Поэтому советую подготовиться к общению с ледяной водой, – не без злорадства добавил я. – Это тебе не объятия молодой девицы.

По дороге к пруду мы хранили гордое молчание. Искоса поглядывая на своего молодого спутника, я едва сдерживал гнев – не только на его безрассудство и дерзость, но также и на себя самого, ибо все, что он говорил о моей ревности, было истинной правдой. Сначала Джером, теперь Элис. Как только этому упрямому, потакающему своим желаниям мальчишке удавалось внушить мне, что я не прав?

Когда мы проходили мимо храма, монахи вновь устремились в него двойной шеренгой. Очевидно, после того как тело Саймона было предано земле на монастырском кладбище, они намеревались провести вторую службу за упокой его души, хотя в случае с Синглтоном ограничились только отпеванием. С горечью я отметил про себя, что Саймон был бы рад обладать и десятой долей тех способностей и возможностей, которыми Бог так щедро одарил Марка. Когда последний монах зашел в церковь, дверь за ним с грохотом затворилась, и мы с Марком направились в сторону мирского кладбища.

Внезапно мой спутник остановился.

– Смотрите, – воскликнул он. – Вы не находите это странным?

Он указал на могилу Синглтона, которая чернела посреди белого безмолвия. Это действительно было странно: сразу после похорон на землю обрушился обильный снегопад, покрыв все вокруг белым покрывалом.

Подойдя ближе, мы не без отвращения обнаружили, что вся могила полита какой-то омерзительной вязкой жидкостью. Она поблескивала в холодных лучах солнечного света. Наклонившись, я коснулся земли пальцем, после чего поднес его к носу и презрительно фыркнул.

– Мыло! Не иначе как кто-то полил могилу мылом. Чтобы на ней не росла трава. Это мыло растопило снег.

– Но зачем?

– Разве ты никогда не читал о том, что на могилах грешников не растет трава? Когда я был еще мальчишкой, то слышал, как одну женщину за детоубийство предали смертной казни через повешение. После этого родственники ее мужа тайком прокрались к ее могиле и полили ее мылом, чтобы на ней ничего не могло вырасти. Это была месть.

– Кто бы мог это сделать?

– Откуда мне знать? – возмутился я. – О Господи! Придется попросить аббата Фабиана, чтобы он прислал сюда своих работников. Пусть велит им очистить могилу под моим наблюдением. Хотя нет. Лучше под твоим. Это будет для них унизительнее.

Разъяренный случившимся, я развернулся и направился к пруду.

Миновав кладбище, мы прошли через сад, который ныне на добрый фут скрылся под снегом. Впереди заблестел ручей, а за ним и покрытый коркой льда округлый пятачок рыбного пруда.

Я пробрался через схваченные морозом кусты. Лед на пруду стал толще и крепче прежнего, а у самого берега был припорошен снегом. Когда же я наклонился и, сильно прищурившись, вгляделся в глубину, то увидел, что посреди пруда что-то слегка поблескивает на солнце.

– Марк, посмотри вон на ту груду камней. Ту, что подпирает стену. Пойди и принеси сюда один из них. Попробуем пробить им лед.

Он тяжело вздохнул, но, встретив мой строгий взгляд, молча повиновался. Когда Марк притащил огромный кусок известняка, я отступил в сторону. Марк занес камень высоко над головой, собираясь долбануть им по льду. Раздался оглушительный грохот, из которого явствовало, что удар получился удачным, о чем также свидетельствовали полетевшие брызги вперемешку с кусками льда. Я невольно вздрогнул. Подождав, пока волнение на воде уляжется я осторожно приблизился к проруби и, опустившись на четвереньки, заглянул вниз. Перепуганная рыба носилась туда-сюда, как сумасшедшая.

– Посмотри сюда. Видишь? Блестит что-то желтое.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Марк. – Там что-то есть. Может, мне попытаться выудить это какой-нибудь палкой? Например, вашей тростью? Если вы будете держать меня за одну руку, то другой, возможно, мне удастся дотянуться до цели. Я покачал головой.

– Нет. Я хочу, чтобы ты залез туда. – Услышав мое приказание, Марк совершенно сник.

– Но ведь вода ледяная, – робко попытался воспротивиться он.

– Видишь ли, убийца Синглтона мог бросить туда свою окровавленную одежду. Поэтому давай-ка не будем упрямиться. Тебе нечего бояться. Глубина здесь не больше двух-трех футов, так что никакой угрозы для жизни нет.

Какое-то мгновение я был уверен, что он откажется. Однако я ошибся. Сжав губы, Марк принялся раздеваться – сначала плащ, потом боты и наконец туфли. Такие красивые кожаные туфли окунать в воду было крайне нежелательно. Дрожа от холода, он слегка замешкался на краю проруби. Я увидел, что его крепкие ноги почти так же белы, как снег. Потом он сделал глубокий вдох и прыгнул в воду. Она оказалась столь холодной, что Марк не удержался от вскрика.

Я полагал, что глубина пруда на месте проруби будет ему до бедер. Однако не успел Марк сделать и двух шагов, как с воплем провалился по самую грудь. Одновременно с этим на поверхность всплыли пузырьки какого-то газа, источая столь отвратительное зловоние, что я невольно отпрянул назад. Пока омерзительный запах не рассеялся, Марк продолжал стоять, не двигаясь.

– Здесь какая-то грязь, фу-у… – с трудом вымолвил он.

– Да, – сказал я. – Разумеется. Не иначе как это ил. Он заносится сюда речкой, после чего оседает на дне. Можешь ли ты что-нибудь там разглядеть? Можешь достать до дна?

Он метнул в меня испепеляющий взгляд и со стоном наклонился. Его рука исчезла под водой.

– Да, – пошарив по дну, заключил он. – Здесь что-то есть. Что-то острое.

Его рука вновь показалась над поверхностью, в ней был зажат большой меч с золотой рукояткой. Когда Марк швырнул находку на берег, мое сердце сильно заколотилось.

– Отлично! – выдохнул я. – А больше там ничего нет?

Он наклонился еще раз, и я увидел, как вода подо льдом покрылась рябью.

– О Господи, до чего же холодно! Постойте… кажется, я еще что-то нащупал. На сей раз что-то мягкое. Такое впечатление, что это чья-то одежда.

– Одежда убийцы! – оживленно воскликнул я.

Он выпрямился, пытаясь вытащить что-то со дна, потом потерял равновесие и с криком исчез под водой. В следующий миг на поверхности показалось чье-то обезображенное тело, облаченное в мокрое тряпье. Увидев его, я чуть было не вскрикнул от ужаса и неожиданности. Верхняя часть туловища с прилипшими к голове волосами на мгновение как будто зависла в воздухе, после чего тело плюхнулось в камыши.

Марк вынырнул из проруби. Холод и страх заставили его лихорадочно работать руками, чтобы поскорей выкарабкаться на сушу. Выбравшись из воды, он упал на снег, но когда увидел то, что лежало в камышах, у него глаза полезли на лоб. Перед нами лежал серый, полуразложившийся труп девушки в лохмотьях некогда бывших платьем прислуги. Глазницы трупа были пусты, рот ввалился, губ не было, и наружу торчали стиснутые серые зубы. Лицо было облеплено свалявшимися прядями волос, которые весьма походили на крысиные хвосты.

Дрожа от ужаса и холода, Марк вскочил на ноги и несколько раз осенил себя крестным знамением, скороговоркой твердя: «Deus salve nos, deus salve nos, mater Christi salve nos… Господи помилуй…»

– Все хорошо, все хорошо, – мягким тоном успокаивал его я; к этому времени от моего гнева не осталось и следа. – Все хорошо. – Я положил руку ему на плечо, ибо он трясся, как осиновый лист. – Должно быть, тело находилось под илом. Там скопилось достаточно много газа, который ты растревожил. Ну-ну, все позади. Тебе ничего больше не грозит. Бедное создание уже не может причинить тебе никакого вреда.