Горбун лорда Кромвеля

Посмотрев на свою окровавленную одежду, она на мгновение задержала на ней недоуменный взгляд, потом схватилась рукой за голову. В следующее мгновение лицо ее внезапно просияло, и, к моему изумлению, она залилась смехом.

– Сэр, я вовсе не поранилась, а всего лишь ушиблась. Дело в том, что я поскользнулась на снегу и упала.

– Но…

– Я несла в кувшине кровь. Помните, ту самую, которую мы забирали у монахов. Это не моя кровь.

– О! – воскликнул я и прислонился к стене, ощутив головокружение от радости.

– Мы собирались разлить ее по саду. Нам пришлось довольно долго держать ее в тепле, потому что брат Гай велел подождать, пока сойдет снег. А сегодня я решила отнести ее в кладовую.

– Да, да, понимаю. – Я тоже рассмеялся, но смех вышел несколько нервный. – Надо же, какой вышел конфуз! Я сам себя ввел в заблуждение! – Я взглянул на свой запачканный кровью камзол. – Да к тому же испортил свою одежду.

– Она отстирается, сэр.

– Прошу меня простить за то, что… я на вас так набросился. Уверяю вас, я не имел в виду ничего дурного.

– Понимаю, сэр. – Было видно, что она тоже ощущает некоторую неловкость. – Мне очень жаль, что так вышло, что я вас так напугала. Раньше со мной ничего подобного не случалось. Дело в том, что вода на дорожках замерзла, а лед припорошило снегом. Так или иначе, я весьма благодарна вам за участие.

Она с благодарностью кивнула мне.

Заметив, как при этих словах ее слегка передернуло, я ощутил укол разочарования: до чего же неприятны, должно быть, оказались для Элис мои объятия.

– Давайте пройдем в дом, – произнес я. – После ушиба вам нужно немного полежать. Как ваша голова? Не кружится?

– Нет, все в порядке. – Она даже не воспользовалась протянутой мною рукой. – Думаю, нам обоим следует переодеться.

Она встала, стряхнула с себя окровавленный снег, и я проводил ее в дом. Войдя в лазарет, Элис направилась на кухню, а я – в свою комнату, где сменил одежду на ту, которую в качестве сменного набора прихватил с собой, а окровавленную бросил на пол. Потом сел на кровать и стал ждать возвращения Марка. Я мог бы пойти к Элис и попросить ее, чтобы она отнесла мою одежду в прачечную, но мне не хотелось этого делать. После того, что случилось, я не мог преодолеть охватившего меня смущения.

Казалось, в таком положении я просидел довольно долго. Раздался очередной звон колоколов, возвестивший, что похороны Саймона Уэлплея подошли к концу и его тело предано земле. Я проклинал себя за то, что послал Марка провожать Гудхэпса в город.

Поначалу я собрался было сам направиться к рыбному пруду. Но потом переменил решение, руководствуясь некоторыми соображениями относительно брата Эдвига.

Наконец за стенкой послышались чьи-то приглушенные голоса. Насторожившись, я открыл дверь и, прислушавшись, определил, что они доносятся из кухни и, судя по всему, принадлежат Марку и Элис. Я обрадовался и направился по коридору к ним.

Платье Элис лежало на стиральной доске, и все говорило о том, что она только что занималась стиркой. Облаченная в одну нижнюю сорочку, девушка стояла в обнимку с Марком. Надо сказать, их лица не выражали ни единого намека на улыбку, ничего такого, что могло быть свидетельством чего-то низменного или плотского. Напротив, прильнув к шее Марка, Элис была исполнена печали. Он тоже выглядел серьезным, будто хотел своими объятиями поддержать ее и успокоить. Увидев меня, они так перепугались, что точно ошпаренные отскочили в разные стороны. Заметив, как под тканью сорочки колыхнулись упругие девичьи груди и обозначились розовые бутончики сосков, я невольно отвел глаза в сторону.

– Марк Поэр, – резко произнес я. – Я, кажется, просил тебя поторопиться. Нас с тобой ждет работа.

Он залился краской.

– Прошу прощения, сэр, я…

– Послушайте, Элис. Вы не находите свой нынешний вид несколько нескромным?

– Сэр, другого платья у меня нет, – с вызовом ответила она. – И это единственное место, где я могу его выстирать.

– В таком случае вам надлежало, по крайней мере, запереть дверь на замок. Дабы сюда никто не вошел. И не увидел вас в таком виде. Идем, Марк.

Кивнув в сторону двери, я жестом велел ему следовать за мной.

Когда мы вошли в комнату, я обернулся к нему и сказал:

– Кажется, я просил тебя не тратить попусту свое драгоценное время. Тем не менее ты моим советам не внял. К тому же ваше с Элис общение зашло даже дальше, чем я мог себе вообразить.

– Смею вам заметить, сэр, что за последние несколько дней мы с вами уже обсудили все, что можно, – парировал он. – Знаю, вы не одобряете моего поведения. Однако сердцу не прикажешь.

– Как и в случае с той королевской фрейлиной? Хочешь, чтобы все кончилось точно так же?

– Это совсем другое, – взорвался он от негодования. – К госпоже Фьютерер я питаю самые благородные чувства. Ничего подобного я прежде никогда не испытывал. Можете надо мной смеяться, но это правда. Между нами ничего такого не было. Ничего, кроме того, что вы видели. Мы только обнимались и целовались. Она была так расстроена после того, как упала и пролила кровь.

– Госпожа Фьютерер? Да ты, видать, совсем рехнулся. Никакая Элис не госпожа. Она самая обыкновенная прислуга.

– Тем не менее данное обстоятельство ничуть не помешало вам обнять ее, когда она упала в снег. Я давно заметил, как вы на нее смотрите, сэр. Значит, вы к ней тоже неравнодушны! – Он шагнул ко мне, его лицо было перекошено от гнева. – Вы ревнуете!

– О, ради Бога! – вскричал я. – Кажется, я проявлял к тебе излишнюю мягкость. Стоило бы сейчас вышвырнуть тебя отсюда вон, отправить обратно в Личфилд. Ныне тебе самое время поискать там себе место пахаря.

Он ничего не ответил. Я попытался взять себя в руки и успокоиться.

– Выходит, ты считаешь меня безнадежным уродом, – спустя некоторое время продолжил я. – Уродом, который не способен испытывать ничего, кроме ревности. Да, я согласен, Элис – хорошая девушка. Но нас с тобой ждет серьезное дело. Что подумает о тебе лорд Кромвель, если до него дойдут слухи о том, что ты волочился за прислугой?

– Как говорится, на нем свет клином не сошелся, – пробубнил он в ответ.

– Неужели? И ты способен сказать это ему в лицо? Послушай, а что ты собираешься делать дальше? Увезешь Элис с собой в Лондон? Но ты же утверждал, что в Палату больше возвращаться не собираешься. Неужто положение прислуги – предел твоих желаний? Все, что ты мечтаешь заполучить от жизни?

– Нет, – поколебавшись, ответил он и уставился в пол.

– Тогда о чем же ты думаешь?

– Думаю, может, вы позволите мне стать вашим помощником, сэр. Я мог бы пригодиться вам в работе. Вы же не раз говорили, что я неплохо справляюсь со своими обязанностями.

– Хочешь стать клерком? – недоверчивым тоном переспросил я. – Помощником в судебных делах? Выходит, это все, чего ты хочешь от жизни?

– Знаю, сейчас чего-то просить – не самое подходящее время, – насупившись, произнес он.

– О Боже праведный! Да для подобных просьб вообще не бывает подходящего времени. Ты же позоришь меня перед своим отцом. А заодно и себя. Позоришь тем, что не испытываешь никакого желания продвигаться по службе. Нет, Марк, в качестве мелкого чиновника ты мне вовсе не нужен.

– Для человека, который печется о благосостоянии бедных и христианского сообщества вообще, – заговорил он с внезапной горячностью, – у вас слишком низкое мнение о простых людях.

– В обществе должно существовать разделение. Все люди не могут принадлежать к одному сословию. В противном случае Богу не понадобились бы священники.

– Пожалуй, в этом вопросе вы сошлись бы во мнениях с господином аббатом. Равно как и с судьей Копингером.

– О Господи Иисусе! Это уже переходит всякие границы! – заорал я.

Марк посмотрел на меня с вызовом, пытаясь скрыть свой гнев за бесстрастной маской. Я погрозил ему пальцем.

– Послушай меня. Я вошел в некоторое доверие к брату Гаю. И он рассказал мне, что произошло с Саймоном Уэлплеем. Как по-твоему, стал бы он помогать мне, если бы увидел сцену, которая только что произошла на кухне у меня на глазах? При том, что эта девушка находится под его покровительством? Ну, что скажешь?