Дочь палача и дьявол из Бамберга

Стоя на берегу реки, Георг со скучающим видом смотрел, как племянники швыряли камешки в воду. Магдалена вверила ему детей всего час назад, но казалось, что прошла уже целая вечность. При этом был еще только вечер, а ночи, похоже, конца не будет.

– Дядя Георг, смотри, как далеко я могу добросить! – крикнул Петер и запустил над рекой очередной окатыш.

Тот одобрительно кивнул и что-то невнятно пробормотал. В мыслях его уносило куда-то вместе с течением.

Тоже мне, присматривать за детьми, пока остальные замышляют настоящее приключение… Черт, это ведь женское дело! Этим вообще Барбара должна заниматься. Точно, Барбара!

Но потом он вспомнил, что из-за его влюбленной сестры они и ввязались в эту авантюру. Его охватил гнев. Барбара всегда добивалась своего от отца! Даже в детстве ей всегда удавалось его уговорить – наверное, потому, что была смышленее своего брата-близнеца; и чтение с врачеванием давались ей легче, чем ему. Эти способности отец всегда ставил выше умений хорошо отрубить голову или быстро добиться признания. Что бы Георг ни делал, отец всегда находил, к чему придраться. Когда он по неосторожности покалечил этого Бертхольда и вынужден был покинуть Шонгау, его обуревали злость и тоска. В первое время в Бамберге он часто лежал по ночам без сна, проклиная свою судьбу. Но потом вдруг заметил, как свободно чувствовал себя в этом городе, вдали от отца. Бартоломей уважал его как подмастерье и позволял такое, чего отец никогда не разрешал. Так Георг постепенно повзрослел. А потом, год назад, дядя рассказал ему, как отец еще юнцом сбежал из Шонгау, бросив семью в беде. С тех пор великий монумент начал давать трещины.

Бартоломей предложил ему остаться в Бамберге, и Георг действительно чувствовал себя здесь вольготно. Что ему делать в глухом Шонгау, рядом с ворчливым отцом, который наверняка будет поучать его до самой старости? С чего бы ему обрекать себя на это, когда есть возможность занять место, куда как более привлекательное? Бартоломей не раз его заверял, что он сможет стать следующим палачом в Бамберге. Но ему пришлось оставить все эти размышления, потому что сестра снова добилась своего. И теперь Георг вынужден был играть в няньку. Это просто выводило его из себя!

– Мне холодно, – пожаловался Петер и потер ладони. Бросать камни ему, похоже, надоело. – Пойдем к дяде Бартоломею? – попросил он. – Или к тете Катарине… У нее такие вкусные пирожки! Пожалуйста!

– Мы не можем пойти к дяде, потому что вы там только безобразничаете, – проворчал Георг. – И к тете Катарине тоже не получится. Ваша мама попросила немного погулять с вами по городу. Вот этим мы и займемся.

– Не хочу я гулять по городу! – закапризничал Пауль. – Это так скучно! Лучше уж к старому Иеремии. У него есть меч, как у дяди, только маленький. И праща есть. Я хочу поиграть у старого Иеремии!

– Точно, пойдем к Иеремии! – поддакнул Петер. – Он снова расскажет нам что-нибудь. А его собака даже может делать всякие трюки… Ну пожалуйста, ну пойдем к нему!

Георг вздохнул. Вчера вечером он забрал детей из трактира «У лешего» и тогда же познакомился с уродливым управляющим. Этот Иеремия хоть и походил на монстра, но в действительности оказался добрым малым. Он развлекал мальчиков историями и разрешил играть со всяким хламом из старого сундука. Дети даже уходить не хотели.

– Вряд ли Иеремия обрадуется, если вы и сегодня сядете ему на шею. – Георг помотал головой.

Но потом предложение показалось ему не таким уж и плохим. Ему тоже было холодно и скучно. И он не горел желанием смотреть, как дети швыряют камешки и дуются.

– Хотя можно, конечно, спросить, вдруг он не занят, – неуверенно добавил юноша.

Дети с ликованием потянули его за руки. Георг еще немного поворчал, хотя решение уже принял. Они двинулись по грязному бечевнику вдоль реки и так дошли до порта и Банкетного дома. Дети с радостным смехом вбежали в ворота, пересекли внутренний двор и остановились перед трактиром. Георг, задыхаясь, постучал в маленькую дверь, и вскоре им открыл удивленный Иеремия.

– Опять вы? – спросил он со смехом. – Ах, негодники! Признайтесь, снова захотелось историй послушать?

– Да, Иеремия, пожалуйста! – взмолился Петер. – Можно нам зайти? Дядя сказал, что можно. Ну пожалуйста!

Георг пожал плечами.

– Ну, я только сказал, что мы можем спросить, – начал он смущенно. – Их родители сейчас слишком заняты, вот я и подумал…

– Вот ты и подумал, чего с ними возиться, когда есть старый Иеремия, которому все равно нечем заняться, – перебил его управляющий и ухмыльнулся: – Но тут ты прав. Детский смех для меня как лекарство, он никогда не надоест… Ну, заходите же!

Дети с радостным воплем ворвались в просторную комнату с птичьей клеткой под потолком, заставленную полками. Они устремились к сундуку в углу и принялись выуживать оттуда всевозможный хлам. Георг заметил старое пропахшее одеяло, несколько кукол, шлем с вмятиной и рукоять от меча, которой Пауль тут же воспользовался как оружием. Потом затеяли игру с хромой собакой, с которой Георг познакомился еще в прошлый раз. Старый Иеремия между тем присел на соломенный матрас.

– Хочешь паштета с дичью? – спросил он и показал Георгу на тарелку, стоявшую на одной из полок. – Только что с кухни принес. Пальчики оближешь.

– Спасибо, я уже поел.

Георг с улыбкой отмахнулся, разглядывая украдкой изборожденное шрамами лицо Иеремии. От этого вида у него внутри все переворачивалось. В лепрозории в Шонгау он видел людей, которых изуродовала проказа. В отличие от управляющего, бедняги вынуждены были жить за пределами города, так как горожане боялись заразиться. Хотя Иеремия тоже жил довольно уединенно.

Старик, похоже, заметил его взгляд. Он подмигнул ему, и лицо его при этом скривилось в гримасу.

– Будь осторожен, если придется иметь дело с негашеной известью, – сказал калека. – Хоть на секунду забудешься, и ни одна женщина не захочет за тебя замуж. – Он хитро улыбнулся: – Я уже пытался заигрывать с твоими сестрами, но боюсь, что это бесполезно.

Георг насторожился:

– Вы и Барбару знаете?

Иеремия осекся, потом кивнул:

– Да, она как-то заходила со старшей сестрой. Очень интересовалась моими книгами.

Он показал на полку с рядом увесистых томов. Георг с трудом прочитал несколько названий. Среди них были и лечебные книги, уже знакомые по отцовской библиотеке, остальные работы были ему неизвестны. Георг пожал плечами и отвернулся.

– Книги – это не мое, – ответил он. – Я больше люблю работать руками.

Иеремия улыбнулся:

– Я знаю, из какой ты семьи, Георг. Поверь мне, я с глубоким уважением отношусь к вашему ремеслу.

Юноша задумчиво посмотрел на племянников. Как это всегда бывало, Пауль, вооруженный рукоятью от меча, загнал в угол старшего брата. Собака радостно лаяла на обоих.

«Они тоже когда-нибудь станут палачами, – пронеслось в голове у Георга. – Наверное, скоро я уже начну брать Петера на казни…»

Но потом он вспомнил, что собирался остаться в Бамберге.

Или нет? Чего я вообще хочу?

Чтобы как-нибудь отвлечься, Георг встал со скамейки и прошелся вдоль полки, на которой, помимо книг, стояли наполненные пузырьки и горшочки. Маленькие бутылочки были подписаны на латыни. Георг прочел названия: Hyoscamus niger [23], Papaver somniferum [24] и Conium maculatum [25]. Он с ужасом вспомнил, как отец раньше вбивал в него латынь – без какого-либо успеха. И в этом отношении у дяди Бартоломея жилось куда легче. Дядя прибегал к латыни лишь в тех случаях, когда дело касалось лечебных снадобий для зверей.

– У вас тут целая аптека, – одобрительно сказал Георг управляющему. – Почти как у моего отца в Шонгау.

– Ну, я кое-что смыслю в медицине. Чему только не научишься за долгую жизнь, – ответил Иеремия. – Ко мне приходят больные из бедных, которые не могут позволить себе врача или цирюльника. И я зарабатываю таким образом монетку-другую. – Он заговорщически подмигнул Георгу: – Только не доноси на меня Совету! Иначе почтенный Магнус Ринсвизер с другими аптекарями позаботятся о том, чтобы я угодил в тюрьму на склоне лет.