Ученик дьявола

— Каков, а! Тебе утерли нос, Ник. А теперь давайте послушаем отрывок еще раз.

Третья читка оказалась гораздо лучше первых двух, а на четвертой в голосе мальчика послышалась недетская сила и уверенность. Желая поскорее показать, насколько быстро мальчик все схватывает, троица поспешила в гостиную, где Фаэторн со Страттоном обсуждали финансовую сторону сделки.

— Что, так быстро? — удивился Лоуренс.

— Да, мальчик уже готов прочитать монолог, — ответил Худ.

— Ну что ж, послушаем. Итак, Дэйви, мы само внимание. Представь, что ты на сцене, на тебя смотрят сотни зрителей, они ловят каждое твое слово.

Дэйви быстро оглядел присутствующих, избегая смотреть только на расплывшегося в улыбке Джерома Страттона. Облизав губы, мальчик начал:

Фаэторн был в полном восторге, Джилл — очарован, а улыбка Страттона превратилась в торжествующую ухмылку. Николас и Худ радовались, что мальчик последовал их совету. Дэйви читал отрывок с выражением, кое-где несколько перегибая палку, однако его уже можно было представить на сцене. Когда он закончил, отец одобрительно захлопал в ладоши, а Фаэторн вскочил со стула.

— Ты прирожденный актер, Дэйви, — провозгласил он.

— Спасибо, мистер Фаэторн.

— А вы? — обратился Лоуренс к остальным. — Вы что думаете?

— Дэйви — подарок судьбы, — не задумываясь, отозвался Худ.

— А ты, Ник, что скажешь?

— Я согласен. Мальчик все схватывает на лету.

— Барнаби?

— Спору нет. Дэйви не откажешь в очаровании, — произнес Джилл. — Но чтобы приковывать к себе внимание зрителей, этого мало. Умеет ли он петь? А танцевать? Может, я по-быстрому научу его плясать джигу, чтобы мы увидели, как он может двигаться?

— Это необязательно, — мрачно отозвался Фаэторн. — Я считаю, мы уже увидели все, что нам нужно. Осталось только позвать нашего адвоката, чтобы заключить договор, и все, Дэйви Страттон — член труппы.

— Вы не уточнили, сколько продлится его ученичество, — вклинился Джером Страттон.

— Все зависит от мальчика. Кому-то требуется шесть-семь лет. Некоторые, как, скажем, Джон Таллис, — это имя Фаэторн произнес со злобой, — становятся настоящими актерами гораздо раньше. Предлагаю внести в контракт срок в три года. Потом, в случае чего, его можно будет продлить. Вас это устраивает, сэр?

— Вполне.

— А тебя, Дэйви? — Фаэторн повернулся к мальчику. — Ты готов провести с нами ближайшие три года?

— Мистер Фаэторн, он сделает так, как я ему велю, — безапелляционно заявил Страттон.

— Я бы предпочел, чтобы мальчик ответил мне сам. Итак, Дэйви?

Мальчик поднял взгляд на членов труппы. Фаэторн сиял от восторга, Джилл улыбался, Худ ободряюще подмигивал, а Николас радушно кивал. Наконец Дэйви Страттон принял решение.

— Я к вашим услугам, — смело произнес он.

Глава 3

Узнав новости, Анна Хендрик ужасно обрадовалась за Николаса, несмотря на близкую разлуку: она прекрасно знала, как он переживает, когда труппа оказывается не у дел.

— Дела идут в гору! — с восторгом повторяла она. — Новый ученик, новая пьеса, новое место. Наконец-то вам улыбнулась удача.

— Да уж, — вздохнул Ник. — «Ведьма из Колчестера» — теперь пьеса называется так — всем понравилась, а Дэйви Страттон — мальчик очень многообещающий. Когда он прочитал кусок своей роли, даже Барнаби Джилл пришел в восторг, а ты ведь знаешь, как нелегко ему угодить.

— И что он думает о новом ученике?

— Неужели не ясно? — усмехнулся Брейсвелл.

— Надо сделать так, чтобы он держался от паренька подальше, — посоветовала Анна. — Актер Барнаби Джилл, конечно, гениальный, но вот человек… У него есть серьезные недостатки.

— Не бойся, — с улыбкой ответил Николас. — У нас есть кому присмотреть за Дэйви Страттоном. Кроме того, его быстро предупредят другие ученики. Они-то давно знают Джилла.

Николас завтракал с Анной в доме на Бэнксайде, где квартировал. Анна Хендрик, англичанка, вдова шляпных дел мастера из Голландии, после смерти супруга взяла дело в свои руки и более чем преуспела. Жильца она пустила скорее из соображений безопасности, чем ради прибыли. Вскоре выяснилось, что ее выбор оказался как нельзя удачным. Рассудительный, надежный, Николас Брейсвелл очень быстро стал для нее близким другом, а затем и любовником. Порой им приходилось расставаться, но стоило Николасу и Анне встретиться вновь, как оба понимали, что чувства, связывающие их, становятся все крепче и крепче.

— Когда вы едете в Эссекс?

— Завтра.

— Так скоро?

— Труппа пока останется в городе, — пояснил Николас. — Меня решили послать вперед — осмотреть особняк, где нам предстоит выступать. Сэр Майкл Гринлиф предложил устроить выступление в Главном зале, но пока этот зал не увидишь — не поймешь, как наилучшим образом все обставить, какие брать декорации.

— Надеюсь, ты хоть не в одиночку едешь? — озабоченно спросила Анна. — Одинокий путник — легкая добыча разбойников.

— Не переживай. Зима уже одолела большую часть разбойников. Но в любом случае со мной вызвался ехать Оуэн Илайес. Если что случится, он мне поможет. Ты же знаешь, он лучший мечник в труппе.

— Не считая суфлера.

— О да, — задумчиво проговорил Брейсвелл. — Не зря я плавал под командой Дрейка. Вот вам и еще одно преимущество: нас учили пользоваться любым оружием. А само путешествие изрядно нас закалило. Выжили самые крепкие.

— Я рада, что ты был среди них.

Анна мягко коснулась его руки, их глаза встретились, оба почувствовали поднимающуюся волну страсти, но момент был упущен: вошла служанка и принялась убирать со стола. Они разомкнули руки.

Дождавшись, когда служанка скроется за дверью, Анна произнесла:

— Как бы тебе, Ник, в дороге не замерзнуть.

— Но ведь теперь у меня есть твой подарок — чудесная теплая шляпа. Как ее надену — мне сразу уютно и тепло. А еще есть плащ, который мне отдал Лоуренс.

— Он тебе очень идет…

— Лоуренс отыграл в нем не одну дюжину спектаклей, плащ выцвел и износился. Но наш портной Хью Веггс поставил пару заплат — и плащ снова как новенький.

— Лучше бы я его подправила.

— Ты и так много для меня делаешь.

Потянувшись через стол, Николас с благодарностью сжал ее руку. И вновь все испортила вошедшая служанка, тащившая охапку хвороста. Когда она удалилась, Николас усмехнулся:

— Тебе нужно кое-чему научить эту девчушку!

— Надо топить, иначе будет холодно.

— Пока ты здесь, в доме всегда тепло.

Анна улыбнулась в ответ:

— Я буду по тебе скучать.

— Я тоже, — ответил Николас. — Но я рад, что у труппы наконец появилась работа. Больно думать о ребятах, о рядовых членах труппы — Нэде Ранкине, Калебе Смайте или юном Джордже Дарте. Им приходится очень тяжко. Вспомни старого Томаса Скиллена — я не уверен, что он переживет эту зиму. А Питер Дигби и остальные музыканты? Знаешь им каково?

— А что совладельцы?

— Большинству из них есть на что опереться. Уолтер Фенби, до того как вступил в труппу, был серебряных дел мастером, Роланд Карр — писцом. Такие актеры, как Лоуренс Фаэторн и Барнаби Джилл, никогда не пропадут — их то и дело приглашают выступать на дому…

— А Эдмунд Худ?

— Пишет на заказ стихи и эпитафии.

— Эпитафии?

— Смерть этой зимой собрала богатую жатву, — вздохнул Николас. — И богач и бедняк хочет отправить родственника на небеса со специально сочиненной эпитафией. А у Эдмунда насчет этого настоящий талант. Конечно же, ему неприятно наживаться на чужом горе, но поэтам тоже нужно есть.

— И сколько же человек из труппы поедут в Эссекс?

— Немало, — ответил Николас, поднимаясь. — В этом-то и суть моего сегодняшнего дела: я должен всех обойти и сообщить радостную новость. А завтра будем вовсю репетировать.