Когда рыдают девы

Габриель и Хильдеярд Теннисоны являются вымышленными персонажами, однако род Теннисонов действительно преследовали эпилепсия, алкоголизм и нервные болезни. Родной отец поэта, одаренный, но незадачливый священник из Сомерсби, что в Линкольншире, страдал от эпилептических припадков, а два брата Альфреда провели большую часть своей жизни в психиатрических лечебницах. Сам поэт до конца своих дней опасался проявления семейного недуга, хотя, насколько мне известно, я единственная, кто предположил, будто в его произведении имелось в виду именно это «проклятие». У Теннисона действительно был старший брат по имени Джордж, правда, он родился в 1806 году и умер в младенчестве.

Дядя Альфреда, Чарльз Теннисон-д’Эйнкорт во многом был таким, как показано в книге. Впрочем, хотя этот джентльмен отправил своих сыновей в Итон, нет никаких документальных свидетельств, что он сам там учился. Шестью годами моложе отца Альфреда, он тем не менее был провозглашен наследником «Старика из пустошей», когда у старшего брата в подростковом возрасте начали проявляться признаки тяжелой эпилепсии. В отношениях между семействами царила неослабевающая вражда, поскольку разбогатевший Чарльз взял себе за правило смотреть на семью старшего брата свысока, как на «бедных родственников». Он тоже страдал эпилепсией, только в мягкой форме, но всегда отрицал это. Чарльз действительно много лет являлся членом парламента, правда, уже после окончания наполеоновских войн, и действительно переменил фамилию на «д’Эйнкорт», хотя его неоднократные попытки не увенчивались успехом аж до 1835 года. Я передвинула дату перемены фамилии, чтобы избежать путаницы: в этой истории и так слишком много Теннисонов. Впоследствии д’Эйнкорт ужасно завидовал литературной славе своего племянника и, если бы дожил, наверняка был бы уязвлен в самое сердце, когда Альфреда произвели в лорды (в конце концов д’Эйнкорты добились этой чести и для себя,  но гораздо позже). Сестра Чарльза, Мэри Бурн, также реальная личность – угрюмая, несчастная женщина, которая находила странное удовольствие в убеждении, будто отправится на небеса, между тем как  остальные члены семьи – особенно Теннисоны из Сомерсби – обречены на вечные муки. Я весьма обязана Роберту Бернарду Мартину за его новаторское исследование  «Теннисон: беспокойное сердце».

Эпилепсия, называемая в старину «падучей болезнью», в девятнадцатом веке была мало изучена, считалась недугом постыдным и скрывалась. 

В 1812 году археология еще находилась на ранней стадии своего развития, хотя первые раскопки в Стоунхендже были предприняты еще в семнадцатом веке. Дальнейшие работы проводились там с 1798  по 1810 год Уильямом Каннингтоном и Ричардом Колтом Хоаром.

Поверье, будто Артур на самом деле не умер и однажды вернется, чтобы спасти Англию в трудную минуту, действительно существовало, отсюда и прозвище «король былого и грядущего». По понятным причинам это предание стало бичом непопулярных британских монархов, которые неоднократно оказывались вынужденными убеждать своих подданных, что легендарный правитель на самом деле мертв. Отсутствие могилы усложняло эти усилия, что, возможно, и привело к «открытию» в двенадцатом веке захоронения Артура в аббатстве Гластонбери.

Кэмлит-Моут, некогда называемый Камелотом, – реальное место, история которого в основном совпадает с описанной в книге. Сейчас это часть Трент-парка, загородного парка, открытого для публики, хотя первоначальное поместье восемнадцатого века называлось Трент-Плейс. За годы существования  имение Трент-Плейс поменяло многих владельцев, некоторые из них устраивали здесь масштабную перестройку. Любительские раскопки на острове, описанные в книге, на самом деле проводились хозяевами поместья, но позднее: семейством Биванов в 1880-х годах и сэром Филипом Сассуном в начале ХХ века. Любопытно, что результаты этих раскопок не отражены на информационном стенде, который в настоящее время установлен на Кэмлит-Моут муниципальным советом.

Этот островок с давних времен ассоциировался с древними девами-хранительницами, и связь сэра Джеффри де Мандевиля с ним тоже не выдумана, как и странные отношения барона с тамплиерами и легенды о его сокровище. И местное предание, будто Мандевиль утонул в колодце на острове и до сих пор бродит там призраком, охраняя свои сокровища, действительно существует, хотя на самом деле барон погиб от стрелы в голову.  Даже истории, связывающие с этим местом разбойника Дика Терпина, реальны – за время своих недолгих злосчастных промыслов он часто скрывался на островке. Многочисленные легенды о Кэмлит-Моут можно отыскать в различных трудах XIX века по лондонским окрестностям, среди которых «Тракты и проселочные дороги в Миддлсексе» Джеррольда, «Справочник по пригородам Лондона» Торна и «Окрестности Лондона» Лисонса. Современное, более фантастическое толкование смотрите в книге Кристофера Стрита «Лондонский Камелот и тайны Святого Грааля».

Ученый Ричард Гоф был реальной личностью и действительно жил в Гоф-Холле неподалеку от Кэмлит-Моут. Он завещал Оксфордскому университету свою библиотеку, но не коллекцию, которая была распродана.

В 1990-х годах  один из местных жителей по имени Дерек Махоуни объявил, будто в иле, вычищенном с дна искусственного пруда возле Гофф-Холла, обнаружил свинцовый крест из гластонберийского захоронения. Местные власти заявили права на находку, Махоуни попал в тюрьму, но крест не отдал, а позже покончил с собой. Артефакт, на краткий миг промелькнувший в Британском музее, исчез. Предполагалось, однако не было доказано, что крест являлся современной фальшивкой.

Система расквартирования освобожденных под честное слово военнопленных французских офицеров по Англии соответствует описанной в книге, хотя на самом деле была несколько сложнее. Принцип «честного джентльменского слова» сегодня многим может показаться удивительным, однако условно освобожденные офицеры – как джентльмены – пользовались значительной степенью свободы. Многие из них открывали свое дело, женились на англичанках, заводили детей. Британское правительство даже выплачивало им недельное пособие в полгинеи. Ограничений было немного: соблюдение комендантского часа, определенные границы, в пределах которых разрешалось передвигаться, обязанность подчиняться местным законам и сноситься с Францией только через агента, назначенного Адмиралтейством. С 1809 по 1812 год почти 700 освобожденных под честное слово офицеров пытались бежать, из них примерно 242 были пойманы. Фургон набойщика, упомянутый в книге  (по существу, закрытая повозка, обычно используемая ремесленниками, набивающими печатные рисунки на ткани) был одним из ухищрений, использованным в попытке побега летом 1812 года.

В лондонском «Олмаксе» в 1812 году вальс не разрешался, но по всей Англии его танцевали задолго до этой даты. Свадьба, о которой Мэри Бурн рассказывает Геро в главе 17, на самом деле состоялась в 1806 году, и в письмах дамы об этом событии уже упоминается вальс.

Хотя многие склонны считать неодруидизм современным явлением, на самом деле он был довольно популярен в XVIII –XIX веках как направление патриотического романтизма, в котором друиды считались национальными героями. «Древний орден друидов» был основан еще в 1781 году. Среди писателей, связываемых с данным направлением – Уильям Стьюкли (который ошибочно полагал, будто Стоунхендж возвели друиды) и Иоло Моргануг (урожденный Эдвард Уильямс), валлийский националист, глубоко восхищавшийся французской революцией. Друидизм XVIII –XIX веков, будучи формой спиритизма, в которой ударение делалось на гармонию с природой и уважение ко всему сущему, опирался на идеи Просвещения.  При отсутствии каких-либо письменных текстов, жестких догм или органов управления неодруидизм был по большому счету жизненной философией, признающей  божественность всех живых существ.

Первый камень в фундамент моста, называемого тогда Стрэндским, заложили в октябре 1811 года, на месте бывшего Савойского дворца. К моменту открытия моста, через шесть лет, его переименовали в мост Ватерлоо.