Королевы-соперницы

— Но никто не знает, была ли она жива или умерла, прежде чем он стал делать из нее чучело. Полагаю, нет закона, запрещающего сделать чучело из жены.

— Я бы ни за что на это не согласилась, — заявила графиня, — даже если бы умерла.

— Местный священник знает. — Элпью хлопнула в ладоши. — Потому что, когда она умерла, он должен был сделать запись в приходских книгах.

— Нет. Они регистрируют похороны. А поскольку он ее не закапывал...

— Тогда мировой судья, потому что она должна фигурировать в публикуемом списке умерших. Хотя мистер Роупер не обязан был добавлять, что набальзамировал ее. Она могла умереть от колик, сыпного тифа...

— Только не от него, — возразила графиня. — На коже остались бы следы.

— Водянки, нарыва, чахотки, камней, накопившихся во внутренностях, — перечисляла возможные причины смерти Элпью.

— От несчастного случая, малярии... — добавила графиня.

— А теперь она сидит в гостиной у камина, наряженная в лучшее воскресное платье и сухая, как вобла.

Графиня тихонько вскрикнула:

— Сиббер! Не упоминай даже его имени, иначе мы сразу на него наткнемся. — Она уступила дорогу веренице мальчиков из приюта Христа, которые молча прошли мимо в своих синих плащах и желтых чулках. — Я навела справки о сыне Лукасов, Джеке, пока ты играла в догонялки среди восковых картин. Спросила у служителя. Похоже, он значится среди воспитанников этой школы.

— В приюте Христа? Вы уверены, мадам? Это заведение для детей из нищих семей, но, видимо, оказали какое-то давление, финансовое или...

— По всему так и выходит, — ответила графиня. — Мне сказали, что эта Ли периодически забирает мальчика. У нее жилье рядом с Ньюгейтским рынком. Углубляться в этот вопрос он не стал, но заверил, что Джека приведут на занятия завтра утром. У него богатый спонсор.

— А теперь, раз уж мы здесь, давайте выпьем по чашке шоколада в «Индийской королеве» и подумаем, что делать дальше. — Элпью толкнула дверь в оживленное заведение и следом за графиней прошла к маленькому столику. — Может, Годфри пройдет мимо.

— Или миссис Ли с ребенком.

В помещении стоял шум — посетители оживленно делились друг с другом новостями об ущербе, нанесенном наводнением и ураганом по всему Лондону, от Гайд-парка до Тауэра.

— Погода, кажется, значительно улучшилась. — Элпью указала на небо, которое заметно посветлело. Ветер тоже стих до бриза.

— Всего лишь затишье, — мрачно сказала официантка. — Я перед этим обслуживала матросов. Они застряли тут, пока не уляжется шторм. Сегодня к вечеру будет даже хуже, чем вчера, они сказали. — Она вздохнула. — Шоколад, чай, эль с маслом, сахаром и корицей или кофе?

— А чай у вас...

— Не советую, — презрительно бросила официантка. — Весь испорчен добавлением лепестков жасмина, апельсинной корки, гвоздики и тому подобного. Мы берем за него как за настоящий, но вы за свои деньги истинного удовольствия не получите.

— Пожалуйста, эль с маслом, сахаром и корицей, — сказала Элпью.

Графиня выбрала то же самое.

— Что это за шум в том углу?

Небольшая группа рыночных торговцев и дам толпилась вокруг углового стола.

— Ах, это. — Девушка повернулась. — Там актер, сэр Новая Мода. Я лично о нем невысокого мнения. Предпочитаю канатных плясунов.

— Ой, Элпью, спаси нас, Господи! Я говорила, что нельзя его поминать. — Графиня пригнулась. — Уйдем?

— Очевидно, Годфри заметил Сиббера, когда тот шел, охорашиваясь, по Патерностер-роу, это его и вспугнуло.

Официантка поставила перед сыщицами две чашки дымящегося, сдобренного маслом эля и тарелку булочек.

Графиня как-то странно кивнула Элпью, указывая округлившимися глазами под стол.

— Что случилось, мадам? — прошептала Элпью.

— Там кто-то на полу, шарит в моих юбках, — тихонько ответила графиня. — Наверное, один из этих детей, которые лазают по карманам, мы недавно читали о них в газете.

Элпью скользнула под стол и почти сразу же, вскрикнув, вернулась на место.

— Это наша мерзкая собачонка.

— Рыжик! — Раздвинув юбки, графиня взяла песика на руки, и он сразу же принялся вылизывать ей лицо. — Здравствуй, милый малыш.

Элпью скривилась при воспоминании о том, чем занимался язык пса этим утром, и вонзила зубы в булочку.

— Элпью, это не к добру. — Графиня поднялась. — Если собака здесь, тогда с Годфри, видимо, что-то стряслось. Человек, сделавший чучело из собственной жены, явно способен на что угодно. Вставай, мы должны идти.

Над женщинами нависла тень.

— Доброе утро, милые дамы. — Сиббер поцеловал графине руку. — Я видел, как вы входили, и не смог не подойти засвидетельствовать свое почтение.

— Мистер Тербот! — Графиня ослепительно улыбнулась.

— Сиббер. — Поправив кружевные манжеты, актер надул губы. — Я подумал, дамы, вам будут интересны последние новости из театра. Спасибо мистеру Ричу — наш театр пал дальше некуда. Он не только предлагает уменьшить размеры сцены, чтобы втиснуть новые места, но, угадайте, чьи выступления он запланировал на следующую неделю?

Элпью и графиня покачали головами. Даже если бы гунн Аттила пел кастратом в костюме танцовщицы, это их не заинтересовало бы.

— Юнис! — резко произнес Сиббер.

Женщины непонимающе смотрели на него.

— Юнис — свинья, умеющая считать, вместе со своим владельцем — Несгораемым Инкогнито, человеком, который ест горящие угли.

— Понимаю, понимаю, — отозвалась графиня. — Вам будет трудно вставить их в бурную хронику Ричарда Третьего. Разве что в сцене битвы на Босуортском поле вы измените слова на: «Свинью! Свинью, полцарства за свинью...»

— А во время вчерашнего представления «Городской наследницы» банда этих гнусных титиров выскочила на сцену и принялась выкрикивать оскорбления в адрес Бек Монтегю, которая, как я понимаю, залегла на дно с тех пор, как этот чудовищный Рейкуэлл одурачил ее в «Причуде». У меня как раз шла особенно уморительная сцена с бутылкой и веером. Роль сэра Тимоти очень мне подходит...

— К сожалению, мистер Стэджен, мы как раз собирались уходить. Понимаете, пропал мой слуга Годфри, и мы в растерянности...

— У вас есть какие-нибудь новости от Бек? — спросил Сиббер, глядя на них поверх очков. — Театр без нее — юдоль печали. Что и говорить! И где она может быть, пока ее «муж» носится по улицам, сея панику?

— Возможно, любовь такой женщины укротит милорда Рейкуэлла.

Сиббер хмыкнул.

— Он уже побывал здесь сегодня утром, но рынок был слишком пуст, чтобы понести сколько-нибудь серьезный ущерб. Вероятно, в настоящий момент он бушует в Ковент-Гардене.

Наклонившись, Сиббер присмотрелся к Рыжику.

— Это же ее собака. Тогда вы должны знать, где Ребекка.

Постукивая по ноздре, графиня поднялась. Сиббер открыл дверь. Когда графиня выплыла на улицу, он поспешил за ней, и дверь захлопнулась перед носом Элпью.

— Я кое-что одолжил ее служанке Саре. И дело в том, что она должна мне деньги. В последние дни выручка в «Друри-Лейн» невысока, поэтому приходится дорожить каждым пенни. Вы не могли бы указать, где ее искать?

— Вы одолжили деньги этой отвратительной девчонке? — Глянув на драматурга, графиня решила поделиться с ним частью сведений и прошептала ему на ухо: — Между вами, мной и фонарным столбом, у меня есть причины подозревать, что от Сары избавились. — Сиббер с ужасом посмотрел на нее. — Но это ничего, — добавила она зловещим тоном. — Я знаю человека, который это сделал. Надеюсь добиться его немедленного ареста. И сколько же вы ей одолжили? Если мне удастся запугать этого типа, может, я смогу вернуть вам эти деньги...

— Сущая безделица... — Сиббер колебался. — Трудно назвать точную цифру...

— На помощь! Сюда! — Крики доносились с дальнего конца рынка. — Ради Бога, зовите стражу!

Мужчины забирались на стоявшие экипажи, чтобы разглядеть, что происходит. Женщины размахивали руками и голосили. Сквозь толпу, расталкивая людей, продиралась шайка титиров.

— Они сказали, что еще вернутся! — Один из торговцев смахивал свежие продукты с прилавка в ящики, спасая, что можно, до того, как необузданные юнцы достигнут его ларька. — Жаль, что никто не может дать им отпор.