Пропавшая икона

Металлическая заслонка на двери приоткрылась, и показался голубой глаз, который долго изучал его. Королев инстинктивно поднял руку и помахал человеку, но окошко тут же закрылось. Он услышал шаги охранника, удаляющегося по коридору, затем звон ключей на связке и грохот металлических засовов. Теперь они знают, что он оклемался. Сейчас все и начнется. Он закрыл глаза.

Когда Королев снова пришел в себя, то почувствовал достаточно сил, чтобы подняться и откинуть деревянные нары. Он сел. На столе лежало тонкое одеяло, которое он раньше не заметил. Он положил его под спину и облокотился о стену. В углу стояло ведро со следами испражнений, и он отвел глаза в сторону, стараясь не думать о плохом. Хорошо, что пока ему не хочется по нужде. Он вздохнул: да, это Лубянка. Не Бутырка и не Новинская. Не Лефортово и никакая другая тюрьма. Это была Лубянка. Сюда отправляли только высокопоставленных партийных работников или иностранцев. Зиновьева. Каменева. Убийцу Кирова. Британских шпионов. Здесь заканчивали существование самые высокие чины или иностранные агенты — и для чуть живого милиционера было большой честью оказаться здесь. Наверное, ему следует гордиться этим. Королев с горечью улыбнулся. Так что же произошло в доме на Арбате? Скорее всего, его оглушил один из прихвостней Коли Графа, но каким образом он очутился здесь? Тут Коля явно ни при чем. Вряд ли он имел какие-то дела с органами. Нет, видимо, приспешники Коли просто вырубили его и оставили в доме. А потом его обнаружил кто-то еще и притащил сюда. Если бы его нашла милиция или чекисты, вряд ли дело закончилось бы Лубянкой. К тому же они сначала задавали бы вопросы. За этим стоит Грегорин, точно. Королеву еще повезло, что его не пристрелили. Во всяком случае, пока.

Заслонка на двери снова приоткрылась, и тот же голубой глаз изучающе посмотрел на него. Королев уставился на него, но глаз оставался безучастным. Затем окошечко снова закрылось, и бряцанье ключей стало продвигаться дальше по коридору, к следующей камере. Капитан медленно поднялся и уперся руками в стену. «Прости меня, дорогая жена», — нацарапал кто-то на стене, и он вспомнил о жене и своем мальчике в Загорске. Может быть, Ясимов присмотрит за ними. А может, и нет. Конечно, мальчик будет страдать. Иметь отцом врага народа — ноша малоприятная, даже если они с сыном очень редко виделись. Но тут Королеву пришла в голову мысль, что если его упек сюда Грегорин, то никакого суда не будет. Его не зря оставили в живых — зачем-то он им нужен. Наверное, Грегорин хочет выяснить, как много успел узнать Королев. И он его не отпустит, капитан слишком много знает. От этой мысли на спине Королева выступил холодный пот. Вот для чего его привезли на Лубянку: вытрясти все, что он знает, и здесь же прикончить.

Капитан услышал шум шагов, возню с ключами и скрип открывающейся двери. На пороге стояли три охранника. Двое из них — молодые широкоплечие ребята с крупными лицами — были похожи друг на друга как две капли воды. Со стеклянными глазами, как у уснувшей рыбы. Близнецы вошли в камеру и подняли Королева на ноги. Третий охранник был постарше, с наголо выбритой головой. Толстые складки жира за ушами делали его лицо не таким суровым. У этого в глазах читалось хотя бы пренебрежение. Лысый посмотрел в папку, которую держал в руках, и бросил взгляд на Королева.

— Заключенный, вы не имеете права говорить, пока вам не начнут задавать вопросы. В этом случае вы должны отвечать коротко и по существу — «да» или «нет». Любая попытка заговорить с охранником рассматривается как попытка к нападению и будет соответственно пресекаться. Ясно?

Королева удивил хорошо поставленный голос лысого охранника, который никак не вязался с его брутальной внешностью. Капитан хотел было спросить о Грегорине, но потом отбросил эту мысль. Скоро он все узнает, нет смысла спрашивать заранее.

— Да, — ответил он.

— Вы можете идти?

— Думаю, да.

— Да или нет, заключенный?

— Да, — исправился Королев.

— Идите за мной. Один справа, другой — сзади. Наденьте на него наручники. Смотреть вперед, заключенный!

Близнецы развернули его к стене, заломили руки за спину и надели наручники. Потом его вытолкали в узкий коридор, выкрашенный в такой же светло-голубой цвет, что и камера. По обеим сторонам коридора тянулись тяжелые металлические двери, с потолка на одинаковом расстоянии свисали яркие лампочки. В одной из камер кто-то рыдал как ребенок. Этот звук показался Королеву неестественным — как в радиоспектакле. Лысый охранник проверил расстановку конвоя, и они пошли вперед. Ключи на поясе старшего охранника бряцали в такт шагам.

На стенах и полу виднелись коричневые неровные полосы. «Скорее всего, засохшая кровь», — подумал Королев. Его удивляло, что он абсолютно не испытывает страха. Наоборот, оправившись от шока, он был спокоен, как вол.

Они вышли на лестницу и спустились на четыре этажа вниз. Окна были заколочены, чтобы свет и звуки не проникали внутрь, и Королев чувствовал себя словно под водой. Кроме шума их шагов, ничего не было слышно. Где-то вдалеке раздавались сдавленные крики непонятного происхождения, как и рыдания в той камере. Может быть, это всего лишь сон? Королев испытал большое облегчение, когда его завели в комнату, где не было никакой мебели, только стол и металлический стул напротив, к ручкам и ножкам которого привязаны ремни. Вся обстановка комнаты соответствовала жесткой действительности тюрьмы.

— Сядьте на стул, заключенный.

Он повиновался. Близнецы сняли с капитана наручники и кожаными ремнями туго привязали его к стулу. Свободной оставалась только голова, и он начал осматриваться, пытаясь понять, где находится.

— Смотрите вперед, заключенный.

— Но… — начал было Королев.

Он не успел закончить, потому что один из близнецов ударил его в левое ухо. Это напоминало выстрел в голову, и Королев на несколько минут отключился. Постепенно к нему вернулось сознание, и он попытался сосредоточить взгляд на каком-нибудь предмете. На мгновение капитану показалось, что он оглох, но потом он услышал слова лысого охранника:

— Наденьте заключенному на голову мешок. Ждите здесь, пока не придет майор.

На голову Королеву надели мешок, от которого воняло блевотиной и еще чем-то. Он не сразу догадался, чем именно, но наконец понял, что это был за запах. Запах разлагающейся плоти. На мгновение память перенесла его в окопы на территории Украины, где он лежал среди разорванных, гниющих трупов.

Королев крепко ухватился руками за спинку стула и старался дышать ртом, потом начал считать, чтобы отвлечься. Сначала, кроме собственного дыхания, он ничего не слышал. Ему хотелось закричать и сбросить мешок, но он знал, что за это его изобьют, и постарался сосредоточиться на счете. Семьдесят пять, семьдесят шесть… Он досчитал до ста шестидесяти двух, когда дверь снова открылась.

— Можете идти. Вас предупредили, что об этом заключенном никому ни слова? Ни при каких обстоятельствах. С другими охранниками тоже не обсуждать. Подтвердите, что вы поняли приказ и готовы выполнить свой долг перед государством.

— Так точно, товарищ, — ответили охранники.

— Он хорошо привязан?

— Да.

— Тогда все. И опечатайте этот коридор до дальнейших указаний.

Один из охранников осторожно закрыл дверь. Королев услышал сначала щелчок замка, потом шум удаляющихся шагов и еще один щелчок, приглушенный, уже где-то далеко, на другой двери. В комнате воцарилась полнейшая тишина, которую нарушал лишь звук перелистываемых страниц.

— Вы знаете, почему находитесь здесь, заключенный?

Человек говорил спокойно, сделав акцент на слове «заключенный».

— Я не совершил никакого преступления.

— Все совершают преступления, заключенный. — Голос звучал устало и невыразительно. — Надо лишь выявить, какое именно. Вы хотите, чтобы я снял мешок у вас с головы?

— Да, конечно.

— Тогда расскажите, почему вы лежали без сознания на полу квартиры особы, которая является ярой приверженкой православного культа.