Адская ширма

Несмотря на весь свой пыл, Кобэ, похоже, был уже не так уверен в себе. Акитада призадумался. Кобэ все-таки мог испортить ему жизнь здесь. У него по-прежнему имелись враги при дворе, к тому же, несмотря на все недавние успехи, он не очень-то умел подчиняться установленным правилам. Обвинение в нарушении служебных полномочий в столь короткий срок после возвращения могло нешуточным образом обернуться против него.

Но в настоящий момент Акитаду меньше всего заботило собственное положение. Он не чувствовал за собой никакой вины, зато его беспокоила опасность, грозившая Ёсико. В ее нынешнем состоянии она могла попросту не пережить того, что затеял против нее Кобэ. Поэтому Акитада решил попробовать другую тактику.

— Должен напомнить вам, что моя семья сейчас переживает дни траура по моей недавно почившей матери, — проговорил он голосом тихим и решительным. — Моя супруга с сыном прибыли всего несколько дней назад, буквально за несколько часов до кончины моей матери. Помимо моей супруги, в этом доме из женщин есть только моя сестра, а также повариха и две служанки. И я с трудом могу допустить, что кто-то из них мог бы быть причастен к делу об убийстве.

Кобэ молча смотрел на него. Понять, что творилось в этот момент у него в голове, было невозможно. Акитада знал только одно — даже нечего ждать, что он сейчас извинится и уйдет. Сейчас ему любой ценой нужно было избежать ареста Ёсико и не допустить, чтобы ее подвергли допросу. Ведь женщинам не делали исключения и наравне с остальными избивали бамбуковыми палками, если следствие было не удовлетворено их ответами. Акитада мог только надеяться, что Кобэ не решится навлечь такой позор на члена его семьи.

А между тем начальник полиции заметно смягчился.

— Да, я забыл, — сказал он, отводя взгляд в сторону. — Я слышал, что госпожа Сугавара умерла. Ваша матушка, говорите?

Акитада кивнул, стараясь не выказывать эмоций.

— Да. Хм… Я очень сожалею. Да, на воротах и впрямь висела траурная табличка. Хм…

Акитада выжидал.

Кобэ пребывал в нерешительности; уже не такой напряженный, он теперь барабанил пальцами по коленкам, потом наконец проворчал:

— Ну-у… ситуация неловкая, и я сожалею, что явился так некстати. Но вы должны понимать, что я вынужден разобраться с этим делом незамедлительно. Неоднократные посещения посторонней личностью заключенного, находящегося в ожидании суда, скорее всего только усложнят разбирательство дела. Я как лицо официальное обязан буду дать объяснения в суде, или меня и моих людей попросту уволят с работы. А я вовсе не намерен допустить этого.

Акитада снова кивнул:

— Я вас хорошо понимаю. Ваши мысли целиком и полностью сосредоточены на рабочих обязанностях, как мои — на моих семейных делах. Нам с вами надо постараться прийти к компромиссу. Быть может, вы согласились бы рассказать, что же там все-таки произошло и в чем именно вы нас подозреваете? Сколько этих посещений было?

Лицо Кобэ уже не багровело от ярости, и голос приобрел нормальные интонации:

— Эта женщина приходила каждый божий день с тех пор, как мы с вами встретились у ворот Нагаоки. И всегда по вечерам.

Акитада напряг память. Упоминал ли он в присутствии Ёсико о деле Нагаоки? Да, он, кажется, и впрямь поделился с ней кое-какими своими соображениями на этот счет именно в тот день за обедом. И она в том разговоре, помнится, вступилась за брата Нагаоки. Не слишком ли порывисто и страстно? Уж не знакома ли Ёсико с подозреваемым… как там его по имени? — Кодзиро?

— И как же она проникала внутрь? — спросил Акитада у Кобэ.

— Она назвалась его женой и говорила, что носит обед. А я только вчера узнал об этом и сказал этому придурку-стражнику, что Кодзиро не женат. Вот ведь проклятый болван! — Кобэ сердито запыхтел носом.

Теперь стало ясно, что означала пустая корзина. В корзине она носила заключенному еду. Акитада не собирался подпускать Кобэ к этой тайне, прежде чем сам не разберется в ней, поэтому сказал:

— Послушайте, господин начальник, я в настоящий момент не могу объяснить вам, почему эта таинственная женщина скрылась в моем доме, но я обязательно попытаюсь выяснить, что все-таки происходит. Однако в нынешних обстоятельствах я должен просить вас не беспокоить мою семью. Если вы согласны, то я явлюсь к вам сразу же, как только буду располагать какими-либо сведениями. Например, завтра рано утром вас устроит? А сейчас я могу лишь повторить, что мне ничего не известно об этом.

Кобэ нахмурился и собирался что-то сказать, но Акитада поспешно вставил:

— Зато у меня есть сведения, раздобытые во время нового посещения Восточного горного монастыря. Только приезд моей семьи и смерть матери помешали мне сообщить их вам.

Кобэ заметно оживился.

— Вот как? И что же это за сведения?

Акитада вкратце поведал ему о своей поездке в монастырь и о разговоре с привратником Эйкэном и новичком-послушником Анчо. Он рассказал об устройстве замка и о своей версии, по которой убийство могло быть совершено кем угодно, помимо нынешнего арестанта.

Кобэ слушал и хмурился. Когда Акитада закончил, он поспешил заметить, что это открытие не снимает подозрений с Кодзиро. И все же увещевания Акитады и его готовность к содействию не только успокоили бурные воды, но и дали Кобэ пишу к размышлениям. У него даже был несколько пристыженный вид, когда он сказал:

— Как жаль, что помешала смерть вашей матери. Я сейчас стеснен во времени, иначе не стал бы настаивать на вашем завтрашнем приходе. Так, стало быть, я могу ждать вас утром? В час Змеи [20]. Я буду в западной тюрьме. — Кобэ встал.

Акитада тоже поднялся. Они чинно раскланялись, и начальник полиции ушел, почти мягко затворив за собой дверь.

Теперь, когда опасения за Ёсико можно было ненадолго отложить в сторону, Акитада позволил себе расслабиться. Он даже припомнить не мог, когда еще был так сердит на кого-нибудь. Как она могла устроить ему такое?! Он попытался взять себя в руки, прежде чем пойти в комнату сестры, но, вспоминая обвинения Кобэ и то, что предстояло завтра, закипал гневом снова и снова. Видимо, придется все выплеснуть на нее.

Он вошел к Ёсико без стука. Женщины сидели рядышком — Ёсико тихо плакала, а Тамако обнимала ее за плечи. Когда они обе подняли головы, у Тамако в глазах стоял почти ужас, вызванный его внезапным вторжением.

Не обращая внимания на этот молчаливый упрек, Акитада сразу же накинулся на Ёсико:

— У меня только что была крайне неприятная встреча с начальником полиции.

Ёсико ахнула и побледнела. А Акитада продолжал:

— Оказывается, ты регулярно навещаешь в тюрьме заключенного, находящегося в ожидании суда. Начальник полиции Кобэ убежден, что эти посещения устроил я, чтобы иметь связь с этим человеком после того, как уже получил одно предупреждение. Кобэ намерен написать официальную жалобу.

Обе женщины дружно вскрикнули в знак неистового протеста. Но Акитада оборвал этот всплеск эмоций, подняв руку.

— Давайте по очереди, — сказал он, глядя на Тамако. — И вообще мне показалось, что я разговариваю с Ёсико.

Тамако покраснела и потупилась. Ёсико встала, вышла вперед и опустилась перед ним на колени, поникнув головой.

— Я прошу у тебя прощения, дорогой старший брат, за то, что причинила тебе неприятности, — сказала она, собравшись с духом. — Я вела себя эгоистично и глупо и навлекла позор на старшего брата и на эту семью. Я с готовностью сделаю все, что возможно, лишь бы исправить это положение. Своим необдуманным поведением я уже обрекла Кодзиро на нестерпимую боль… — Она умолкла, пытаясь совладать с собой, потом продолжала: — Когда ты сказал мне, что Кодзиро арестован за убийство, я поняла, что должна пойти к нему. Мы с Кодзиро когда-то были… очень близки. — Она говорила потупившись, боясь посмотреть Акитаде в глаза. — Он и есть тот человек, который хотел жениться на мне. Я знаю, прежде чем пойти туда, мне следовало спросить твоего разрешения, но я боялась, что ты его не дашь. И у матушки я спросить не могла. — Она закрыла руками мокрое от слез лицо.