Соверен

Должно быть, при этом известии у меня вытянулось лицо, потому что Малеверер насмешливо вопросил:

— У вас имеются какие-то возражения?

— Нет, — пробормотал я. — Но мастер Ренн уже в преклонных летах и, по-моему, не представляет ни малейшей опасности.

— Вот как? — произнес Малеверер и вновь зашелся своим грубым лающим смехом. — Вы слишком доверчивы. Что до меня, я ожидаю опасности со всех сторон.

Выйдя во двор, мы увидели, что последние приготовления заканчиваются. Работники возились с пышными драпировками из золотой парчи, украшая входы в шатры. От ворот к церкви тянулась длинная вереница телег, нагруженных сеном и соломой; вскоре многочисленным стойлам предстояло наполниться лошадьми, которым требовались корм и подстилки. Было холодно, небо затянули серые тучи. Я поежился от резкого, пронизывающего ветра; на свежем воздухе голова у меня слегка закружилась. Барак взял меня за руку повыше локтя.

— Ну как вы, способны добраться до своей конуры?

— Разумеется, — кивнул я и добавил, пристально посмотрев на него: — Мне очень жаль, что мы навлекли неприятности на мистрис Ридбурн.

— Что теперь сожалеть, — пожал плечами Барак. — Сделанного не воротишь.

— Идемте скорее, мне надо нарисовать это родословное древо. Богом клянусь, с Малеверером не слишком приятно иметь дело. Надеюсь, беседуя с мастером Ренном, он будет держаться в рамках приличий.

— По-моему, старина Ренн — из тех, кто способен отлично за себя постоять.

— Дай бог, если это так.

— Знаете, а ведь мы с вами довольно легко отделались, — изрек Барак, оглянувшись на королевский особняк.

— Ваша радость преждевременна, — горько усмехнулся я. — Уверен, Малеверер еще долго не оставит нас в покое. Как и те люди, для которых он составляет отчет о произошедших событиях.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В бывшем монастырском лазарете царила полная тишина: все наши соседи разошлись по своим делам. Барак отыскал в холле широкую скамью и притащил ее в мою каморку. Я тем временем осматривал свою выходную шляпу, которую Барак подобрал на полу в конторе Крейка. Злополучное перо было кое-как закреплено уцелевшей половиной булавки.

Я запер дверь, затем извлек из дорожной сумки большой лист бумаги и разложил его на кровати. Барак как следует отточил гусиное перо.

— Вы и правда хорошо помните, как выглядело это родословное древо? — осведомился он.

— Льщу себя надеждой, что это так.

Я поудобнее устроился на скамье, стараясь найти такое положение, при котором шея не слишком затекала бы.

— Откровенно говоря, голова у меня словно набита опилками, — признался я. — Но Малеверер был совершенно прав, когда заявил, что у стряпчих хорошая память на документы. Посмотрим, заслуживаю ли я подобного комплимента.

С этими словами я окунул перо в чернильницу. Барак с интересом наблюдал за мной. Судя по всему, он не был на меня в претензии, хотя я изрядно подвел девушку, удостоившую его своим расположением, и, скорее всего, лишил Барака возможности впредь флиртовать с Тамазин. Напрягая память, я старался не упустить ни малейшей подробности фамильного древа, которое завершали имена ныне царствующего короля и его детей. Вскоре передо мной лежала копия похищенного документа.

— Когда я работал на лорда Кромвеля, я видел в Уайтхолле множество подобных штуковин, — заметил Барак, изучив мою работу. — Только они все выглядели малость по-другому.

— Вы правы. Здесь отсутствуют некоторые королевские отпрыски, умершие во младенчестве. Например, сын Ричарда Третьего.

— И две сестры нынешнего короля.

— Да, — кивнул я. — Каждое генеалогическое древо имеет собственную цель. И цель эта, как правило, всегда одна — доказать, что та или иная персона имеет все права на высокий титул. И представители семейства Тюдоров украшают своим родословным древом стены всех государственных учреждений, ибо стремятся доказать, что получили английский престол на законном основании.

— Здесь жирно выделена линия, которая ведет от короля Эдуарда Четвертого к его сыну — нынешнему королю, — пробормотал Барак, разглядывая рисунок. — Значит, это древо составлял сторонник династии Тюдоров.

— И в то же время составлявший не забыл о семействе герцога Кларенса, которое опускается в большинстве королевских генеалогий. Посмотрите, здесь есть даже дочь герцога, Маргарет, графиня Солсбери, и ее сын, лорд Монтегю. Они оба были казнены нынешней весной. Мы еще говорили об этом с мастером Ренном. А вот и дети герцога, мальчик и девочка, исчезнувшие в подземельях Тауэра. Так что, возможно, тот, кто составил это древо, не был столь уж рьяным приверженцем нынешнего короля, — добавил я, задумчиво потерев подбородок.

— Кстати, линии, которые ведут от короля к его дочерям, принцессам Мэри и Элизабет, — совсем тонкие, — заявил наблюдательный Барак.

— Именно такими они были на похищенном документе, — подтвердил я. — В этом нет ничего странного, ведь ни одна из принцесс не может претендовать на престол. После того как король расторг брак сначала с Катериной Арагонской, а потом с Анной Болейн, его дочери утратили статус законных наследниц. Единственный наследник короля — принц Эдуард, сын Джейн Сеймур.

— Но возможно, слухи отвечают истине, и вскорости юная королева Кэтрин подарит королю еще одного наследника.

— Да, появление второго наследника изрядно укрепило бы династию Тюдоров. Да только можно ли на это рассчитывать?

Я повернул голову, поморщившись от боли в шее, пристально поглядел на Барака и, хотя, кроме нас двоих, в доме никого не было, заговорил полушепотом:

— В прошлом году брак короля с Анной Клевской был расторгнут на том основании, что король, находя ее до крайности непривлекательной, не смог выполнять супружеские обязанности по отношению к ней. Однако после появления акта о расторжении брака по Линкольнс-Инну ходили не слишком лестные для короля слухи. Поговаривали о том, что годы и многочисленные недуги лишили его мужской силы. И даже молодая красавица Кэтрин Говард вряд ли сможет распалить его угасший пыл.

— В тавернах шептались о том же самом. Хотя выражались куда грубее, — усмехнулся Барак.

— Впрочем, подобные дела находятся вне людского ведения, — веско произнес я. — Возможно, именно здесь, в Йорке, будет объявлено, что королева беременна. Очень может быть, радостную весть провозгласят в одном из этих великолепных павильонов.

Я вновь повернулся к генеалогическому древу.

— В любом случае, здесь не содержится никакой крамолы.

— А кто такой Ричард, герцог Йоркский? — спросил Барак, указав на имя, возглавлявшее древо. — Скажу вам честно, я плохо разбираюсь во всех этих претендентах на престол, которые появились во время войны двух роз.

— Все началось со свержения Ричарда Второго, которое произошло в тысяча триста девяносто девятом году, — пояснил я. — Детей у него не было, и потому между его кузенами завязалась борьба за престол. Борьба эта привела к гражданской войне. В результате в тысяча четыреста шестьдесят первом году Генрих Шестой, представитель семейства Ланкастеров, лишился трона, который перешел к его сопернику, представителю дома Йорков, Эдуарду Четвертому. Вообще королем должен был стать отец Эдуарда, Ричард, герцог Йорк, но за год до того он погиб на поле сражения.

— Значит, Эдуард Четвертый приходится дедушкой нынешнему королю, — заметил Барак, проведя пальцем по линиям, соединяющим имена.

— Да, мать короля, Элизабет Йорк, была дочерью Эдуарда Четвертого. Говорят, между дедом и внуком существует большое внешнее сходство.

— А каким образом на троне очутился отец короля, Генрих Седьмой?

— Сам он не мог претендовать на престол, однако, женившись на дочери Эдуарда Четвертого, породнился с королевским семейством. Так или иначе, в жилах его сына течет воистину королевская кровь.