Что приносит тьма (ЛП)

– Он причинил вред и несчастье многим людям. В нашем мире редко встретишь истинную справедливость, но по крайней мере в этом случае мы видим ее воочию.

– Если бы только за убийство Эйслера не вешали невинного человека.

Гнев, казалось, вытек из Абигайль, оставив в ее взгляде тревогу.

– Вам ведь удастся доказать, что этот арестованный, Йейтс, невиновен?

– Не знаю. – Себастьян тщательно свернул белый лист пергамента. – Вы сказали, это четвертый пентакль Сатурна. Для чего он используется?

– Для действий разорения, разрушения и смерти.

– Интересно, чьей смерти пытался добиться ростовщик, – обронила Геро.

Девлин переглянулся с женой.

– Если бы мы знали это, то, вероятно, поняли бы, кто убил его.

ГЛАВА 37

– О, лорд Девлин, – поприветствовал сэр Генри Лавджой Себастьяна, когда тот после обеда заехал на Боу-стрит повидать приятеля. – А я как раз собирался отправить вам весточку. Выяснил некоторые любопытные сведения о типе, к которому вы просили присмотреться.

– Имеете в виду Фоя?

– Его самого.

– Вы нашли его?

– Нет, пока нет. Но, по-моему, вам будет небезынтересно узнать, что этот парень – бывший стрелок.

– Из какого полка?

– Сто четырнадцатого пехотного. Демобилизован по инвалидности в 1809 году.

– Боже милостивый, так это сержант Джуда Фой?

– Точно. – Должно быть, какие-то чувства Себастьяна отразились на его лице, потому что Лавджой прищурил глаза: – Вы с ним знакомы?

– Можно сказать и так.

Бывший лейтенант стрелял по мишеням в тире Ментона, когда Девлин подошел и встал рядом, спокойно наблюдая. Движения Тайсона были плавными и уверенными, а прицел настолько безупречным, насколько можно ожидать от человека, приобретшего свой первый мундир в возрасте шестнадцати лет.

Он сделал еще три выстрела и только потом перевел взгляд на виконта:

– Я так понимаю, вы здесь не развлечения ради?

Скрестив руки на груди, Себастьян улыбнулся.

– Не обращайте на меня внимания.

Привлекательные черты Тайсона оставались бесстрастными. Но Девлин заметил, как потемнели серые глаза. Стрелок передал кремневое ружье служителю тира и снял кожаные нарукавники, защищавшие манжеты рубашки от пороха.

– Я закончил.

Себастьян смотрел, как Тайсон наливает воду в таз и моет руки.

– Расскажите мне о Фое.

На миг запнувшись, лейтенант продолжил намыливать ладони.

– О ком?

– Неужели вы запамятовали сержанта Джуду Фоя? Он служил в вашем полку. Более того, именно он свидетельствовал в вашу пользу на заседании военного трибунала. Если бы не Фой, вас бы повесили.

– Я помню его.

– По правде говоря, – заметил Себастьян, – внешне сержант так разительно изменился, что я его не узнал.

Тайсон стряхнул воду с кистей и потянулся за полотенцем, которое подавал служитель тира.

– Я не удивлен. Фоя лягнул в голову один из мулов, впряженных в интендантскую подводу. С той поры он так и не оправился, а если без обиняков, то ему самое место в сумасшедшем доме.

– Случайно, не знаете, где можно его найти?

– В Бедламе не пробовали?

Девлин покачал головой.

– Фой свободный человек. И, похоже, пребывает в уверенности, будто пострадал от некоей несправедливости. Вам об этом ничего не известно?

Лейтенант отшвырнул полотенце в сторону.

– Насколько мне припоминается, после несчастного случая бедолаге стало сложно отличать свою собственность от собственности других людей. Что за вопрос? Какое отношение все это имеет ко мне?

– Я не знаю, имеет ли.

Тайсон принялся натягивать сюртук.

– Говорю же вам, Фой сумасшедший.

– Он опасен?

– Весьма вероятно, – поправил манжеты собеседник. – Полагаете, он каким-то образом причастен к смерти Эйслера?

– А Фой был знаком с убитым?

– Откуда мне знать? Сержант не входил в число моих закадычных приятелей.

– В отличие от Бересфорда?

– Что вы имеете в виду? – пристально глянул Тайсон.

– Известно ли вам об обыкновении Эйслера собирать, а затем использовать против людей компрометирующие их сведения?

Лейтенант направился к выходу.

– Не скажу, чтобы меня это удивило. А вас?

Себастьян пристроился рядом.

– Мне приходит на ум, что ростовщик мог сыграть свой трюк с вашим ирландским приятелем – угрожая раскрыть его карточные долги перед Хоупом.

– С чего вы взяли, будто у Бересфорда есть карточные долги?

– Он сам мне сказал.

– Этот юный джентльмен не очень-то подходящая мишень для вымогательства. У него нет денег – и Эйслер, несомненно, отлично это знал.

– Насколько мне известно, шантаж ростовщика был более тонким, нежели ваши обычные способы лихоимства.

Что-то мелькнуло на лице лейтенанта, но тут же исчезло.

– Как скажете. Однако не представляю, чем Бересфорд мог привлечь интерес Эйслера. Младший сын мелкого ирландского землевладельца, в Лондоне всего несколько месяцев…

– Кажется не очень подходящим другом для того, кто десять лет воевал по всему миру – от Индии до Испании.

Тайсон остановился на тротуаре перед тиром. Золотистый сентябрьский свет озарил его лицо, оттеняя жесткие линии и глубокие борозды, оставленные десятью годами форсированных маршей, скудных пайков и пребывания под палящим тропическим солнцем.

– К чему вы клоните? Что я должен днями просиживать в «Лисе и борзой», опрокидывая кружку за кружкой и вспоминая с сослуживцами старые добрые деньки? Мне двадцать шесть, не семьдесят шесть. Блэр Бересфорд умный и очень занятный юноша. А еще блестящий поэт. Получил Ньюдигейтскую премию [37] в Оксфорде за одно из своих сочинений. Вы знали?

– Нет.

– Вы многого не знаете. – Тайсон прищурился на солнце: – А теперь прошу меня извинить. Мне назначено к портному.

Глядя вслед лейтенанту, который неторопливо зашагал в сторону Бонд-стрит, Себастьян остановил его вопросом:

– И все же, как вы познакомились с Бересфордом?

Тайсон медленно обернулся. Серые глаза сузились в деланной улыбке, могущей означать что угодно.

– Через Йейтса.

А затем коснулся полей своей шляпы и удалился.

Со времени заключения брака с Расселом Йейтсом Кэт Болейн обитала в просторном городском доме на Кавендиш-сквер. Это был модный адрес, привлекавший знать, богатых коммерсантов и банкиров, и все они, без сомнения, взирали на своих скандально знаменитых новых соседей с возмущенным ужасом. Пускай Кэт гремела на столичной сцене, она все же была актрисой. И, хотя об этом знали немногие, в ранней юности, лишившись дома, подвергшись жестокому обращению, выживала на улицах Лондона, продавая единственное, чем владела тогда: свое тело.

Кэт редко заговаривала о прошлом. Но Себастьян видел, как она смотрела на одетых в обноски молоденьких девушек, слонявшихся по глухим переулкам Ковент-Гардена. Он слишком хорошо понимал, какие отметины оставили те дни в ее душе, и старался хоть немного смягчить вред, причиненный ей теми страшными временами, английскими солдатами, изнасиловавшими и убившими ее мать, похотливым супругом ее родной тетки. Но осознавал, что это ему так и не удалось.  Девлин задумался, почему он вспомнил об этом сейчас, поднимаясь по ступенькам к ее входной двери. Ведь эта женщина была из тех, кто не просит ни сострадания, ни утешения, а сама кует свои победы…

И свое отмщение.

Кэт как раз пересекала просторный мраморный холл, когда ее степенный дворецкий открыл двери перед визитером. Себастьян уловил вздох удивления, тенью набежавшего на ее лицо при виде посетителя. Хотя актриса уже год была замужем, Сен-Сир впервые явился сюда, в дом, который она делила с Йейтсом.