Ученик дьявола

— Мне кажется, есть еще одно объяснение.

— Знаю. Дэйви — исчадие ада. Угадал?

— Не совсем, — усмехнулся суфлер. — Мы забыли об очень важном обстоятельстве: о смерти его матери. Она ведь умерла совсем недавно, и это оставило в душе мальчика страшную рану. Я заметил, как он быстро привязался к Анне, когда жил с нами в Бэнксайде. Она относилась к нему как сыну, и он отвечал ей любовью. Может, Анна напоминала ему мать…

— Черта с два, — замотал головой Фаэторн. — Его мать была злой колдуньей, зачавшей от самого дьявола. Дэйви — отродье Сатаны, и ему в «Уэстфилдских комедиантах» не место.

— Но мы подписали договор.

— Я разорву его!

— Только попробуй — мистер Страттон тут же подаст на нас в суд.

Но Фаэторн и слушать не желал:

— Да плевать мне на Страттона! Что же до ублюдка, которого он посадил нам на шею, — он схватил трость герцога Козимо, — посмотрим, сумею ли я вбить ему немного ума в задние ворота!

Фаэторн рванулся к выходу так быстро, что Николас не успел и шевельнуться, однако путь актеру преградил Майкл Гринлиф, как раз в тот момент появившийся в дверях. Хозяин Сильвемера был в некотором смятении.

— Слава богу, мистер Фаэторн, что я успел вас перехватить, — с облегчением вздохнул он. — Мне необходимо перемолвиться с вами парой слов наедине. Первым делом, сэр, позвольте выразить восхищение вашей игрой. Вы были просто великолепны в роли герцога Пармского.

— Я играл ужасно, — отрезал Фаэторн.

— Да как можно?! Вы заслужили оваций, и мне очень жаль, что вы их не услышали.

— Один из ваших гостей украл их.

— Кстати, как он? — спросил Николас.

— Как раз об этом я и хотел поговорить. — Гринлиф помрачнел. — Боюсь, новости печальные. Роберт Патридж — так звали несчастного — скончался у нас на руках. Теперь, мистер Фаэторн, вы понимаете, почему вам почти не хлопали. Не корите бедного Роберта. Он сорвал спектакль не по своей воле.

— Но отчего он умер?

— Вот это загадка, — ответил сэр Майкл. — Сначала думали, что у бедолаги сделался сердечный приступ — такой диагноз поставил доктор Винч, осмотрев тело. Но я лично сомневаюсь. Видите ли, Роберт Патридж не был молод, но для своих лет он был крепок и никогда не жаловался на сердце. Он преуспевающий адвокат, и еще утром я видел, как он скакал на лошади, пустив ее галопом. И несмотря на все это, он вдруг упал замертво посреди Главного зала. Я понимаю, куда мне до доктора Винча, но я как-никак ученый, а исследования расширяют кругозор. Порой для меня проще простого установить причину смерти. Увидев тело Роберта Патриджа, я не поверил, что это человек, умерший от разрыва сердца. Судите сами: лицо искажено страшной гримасой, пальцы кривятся в судороге, кожа неестественного оттенка. Более того, изо рта у него идет странный запах… Я думаю, Роберта отравили.

— Вы хотите сказать, что кто-то его специально отравил, чтобы сорвать спектакль? — снова взвился Фаэторн.

— Разумеется, я могу и ошибаться. — Сэр Майкл пожал плечами.

— А если нет? — выдохнул Николас.

— А если нет, то нужно признать, что случилось ужасное, — сказал Гринлиф, отирая ладонью пот со лба. — Роберт Патридж убит.

Фаэторн, собравшийся было что-то сказать, замер в замешательстве. Извинившись, сэр Майкл ушел утешать вдову и успокаивать друзей, взволнованных происшествием. Фаэторн устало опустился на скамью и задумался. Николас присел рядом. Неожиданно актер щелкнул пальцами:

— Ник, ты слышал, что он сказал о покойнике? Чем он занимался?

— Он был адвокатом.

— Именно! — хлопнул в ладоши Фаэторн. — Как и Шортшрифт в «Ведьме из Колчестера». А что случилось с Шортшрифтом? — Он выпучил глаза. — Его отравили! Вот мы и вернулись к Эгидиусу Паю. Неудивительно, что на этот раз рок обошел лорда Мэлэди стороной. Другим пришел черед страдать.

Доводы Лоуренса показались суфлеру неубедительными:

— Пока слишком рано делать выводы.

— Говорю тебе, на пьесе лежит проклятие.

— Тогда почему Патридж умер в самом конце «Ненасытного герцога», а не в середине пьесы? Говорю тебе — это просто совпадение.

— Лихорадка, болезнь, немота, убийство — все это происходит в чертовой пьесе Пая. И именно в таком порядке. Точно, — Фаэторн в тревоге поднялся со скамьи, — а потом лорд Мэлэди еще и слепнет. Как я буду выступать, если лишусь зрения?

— В пьесе речь идет только о временной слепоте. — Николас попытался успокоить друга.

Лоуренс явно принял решение.

— Ясно, что пьеса — причина всех бед. Не будем ее ставить. Не видать этим подмосткам «Ведьмы из Колчестера».

— Мы должны. Сэр Майкл настаивает.

— Он просто настаивает на премьере. Только и всего. Забудем о пьесе Пая, возьмем какой-нибудь старый, проверенный спектакль, сотрем с него пыль и поклянемся, что никогда раньше не ставили его.

— Леди Элеонора заметит, — возразил Николас. — Она не раз смотрела наши выступления в «Голове королевы». Точно так же, как и мистер Страттон. А кроме того, мы уже объявили, что будем ставить «Ведьму из Колчестера». Если мы ее отменим, последствия будут серьезными.

— Хуже, чем сейчас, точно не будет. — Лоуренс махнул рукой. — Ник, погляди на меня. Неужели мне было мало лихорадки, припадка и немоты? Ты хочешь, чтобы я еще вдобавок и ослеп? Чума на этого Эгидиуса Пая! — вскричал Лоуренс. — Его комедия убила несчастного Роберта Патриджа!

— Но это же не так! — воскликнул Николас. — Как же ты этого не видишь? Мистер Патридж не был персонажем пьесы. Если адвокат должен был умереть от яда, как в «Ведьме из Колчестера», надо было ждать гибели Джеймса Инграма, который играет Шортшрифта. И тем не менее Джеймс здоров как бык. Как ты это объяснишь?

Фаэторн озадаченно замолчал и снова уселся на скамью. Прошло некоторое время, прежде чем до друзей дошло, что они в костюмерной не одни. В дверях, не смея беспокоить старших, стоял Ричард Ханидью и ждал, когда на него обратят внимание.

— Дик, — удивился Николас, — ты что здесь делаешь?

— Я должен вам кое-что сказать, — заговорил Ханидью обеспокоенно.

— Выкладывай, — приказал Фаэторн. — У нас еще куча дел. Например, надо хорошенько вздуть твоего дружка Дэйви Страттона.

— Но мистер Фаэторн, вы не можете…

— Только попробуй мне помешать — и сам узнаешь, какая у меня рука тяжелая…

— Дик, что случилось? — перебил Фаэтона Николас. — Ты весь дрожишь.

— Я дурно поступил, — признался Ханидью. — Я знал, что вы отправили Дэйви в хижину и запретили всем с ним разговаривать, но мне его стало жалко. Мы все сидели на кухне и ели, а он сидел в доме один, и я… — Ученик прикусил губу. — И я отнес Дэйви поесть.

— Ну что ж, придется и тебя вздуть с ним за компанию, — вздохнул Фаэторн.

— И вот что я хочу вам сказать, мистер Фаэторн. Бейте меня сколько хотите, но вы и пальцем не тронете Дэйви.

— Это еще почему? — опешил Николас.

— Он сбежал.

Глава 10

Поиски Дэйви Страттона были спешными, тщательными и абсолютно бесплодными. Актеры под руководством Николаса Брейсвелла обыскали конюшни, хижины и окрестности усадьбы. Мальчик словно испарился, прихватив с собой свои вещи и не оставив никаких намеков на то, куда он направился. Комедианты по-разному отнеслись к исчезновению ученика. Сперва Лоуренс Фаэторн пришел в восторг, Николас был очень обеспокоен, а Оуэн Илайес испытывал смешанные чувства. День клонился к вечеру. Трое друзей стояли у конюшни и размышляли, что делать дальше.

— Теперь точно ясно, — Илайес покачал головой. — Дэйви пропал.

— Слава богу, — вздохнул Фаэторн.

— Мы несем за мальчика ответственность. — напомнил Николас. — Нельзя, чтоб он в такую погоду бродил по полям и лесам.

— А он и не бродит, — отозвался Илайес.

— Ты почем знаешь?

— Сердце подсказывает. Представь, что Дэйви не собирался от нас сбежать, а просто хотел с кем-то повидаться.

— И уж точно не со своим отцом, — отозвался Фаэторн. — Кстати, надо сказать ему, что его сынок снова удрал.