Паника в Борках

— Согласитесь, что я умею выбирать людей. Кай-Тэн, например… Кстати, вам не приходится страдать от отсутствия настоящего слуги?

Карвер улыбнулся.

— Представьте — нисколько! Этот удивительный человек ни на секунду не выходит из роли, взятой раз на себя, даже когда мы остаемся наедине!

— Это он проделывает и у меня, когда вы присылаете его с какими-нибудь поручениями. Этот китайский волшебник ни на секунду не изменяет себе даже в выражении лица или глаз. Последнему искусству и я, дипломат даже во сне, как меня называют, должен был в свое время обучиться! Я позволил себе выйти из равновесия по поводу глупой газетной статейки, а он никогда и ни при каких условиях не выходит из роли хорошо дрессированного слуги. Положительно, бесценный для нас человек. Никаких следов его визита к Перье. «Баулы оказались ненарушенными», а ведь он похозяйничал в них основательно, и вот результаты!

Щелкнул замок тайника, искусно вделанного в изящную раму картины Грёза, и из вынутого серого замшевого мешочка посыпались на стол броши, ожерелья, серьги, браслеты, кольца, в которых всеми цветами радуги переливались бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины. Свесившаяся со стола нитка жемчужин не имела цены. Перье долго была возлюбленной миллионера Мартона, и за ее драгоценностями стоило поохотиться. Несколько минут лорд, как знаток, любовался камнями; в руках глубоко задумавшегося Карвера мягкими нежными тенями отливали жемчуга.

— С ценностями Даниловой это составляет целое состояние, но как вы думаете их переправить? Ведь не любоваться же мы ими будем?

— О, нет, дорогой сэр, любоваться ими я не собираюсь. Вы знаете, что здоровье леди Тольвенор расшаталось не на шутку. Она прекратила приемы и завтра выезжает в Петербург, а оттуда, уже в посольском вагоне, за границу. На этот раз едет второй секретарь Гранвилль, любезно предложивший проводить жену и дочерей. Кто же и где придирался к посольскому багажу; и в бауле с нарядами дочерей несравненный Кай-Тэн устроил секретную прятку. Кстати, ему тоже будет полезно проехаться за границу вместе с Тахика-рой. Плод внушения последнего Перье повторила, умирая, и эти глупцы записали их в протокол. Русские черти и вампиры были нашими лучшими друзьями, но все же наступает пора оставить их, а самим распылиться. Кстати, в воздухе начинает чувствоваться тревога!

— Вы хотите отправить за границу их обоих?

— Их назначение — отвлечь внимание от жены.

— Кай-Тэн несравненный гравер и слесарь, невозможно обойтись без того и другого.

— О, мне удалось спасти от тюрьмы и ссылки одного русского; к нему качества Кай-Тэна надо будет приложить в превосходной степени!

— А как вы смотрите на глупые сказки о светящихся птицах и разгуливающих чертях? О них, вообразите, не стыдятся повторять за нянюшками и дамы из общества. Не далее, как вчера, m-lle Olga рассказывала, что, гуляя с братом по лесу, сама видела огромную светящуюся птицу!

— Вы сообщаете мне приятную новость. М-lle Ольга Кривская считается одной из самых образованных барышень местного общества и способна повторять подобные небылицы!

— Да, это поразительная черта у русских; у них самое высокое, утонченное образование уживается с невозможнейшими суевериями дикарей!

— Это, повторяю, главный козырь нашей игры. А светящуюся птицу я видел сам.

На этот раз потерял свое хладнокровие Карвер и, быстро встав с качалки, низко поклонился лорду.

— Да, дорогой мой, я уже давно охочусь за тайнами прилегающего к Боркам леса и вчера проследил полет светящейся птицы до гнезда или, вернее, до ее жилища. Очень сожалею, что не удалось встретиться с г. чертом; этот господин далеко не всякую публику удостаивает своим появлением, ну а птица, конечно, глупее!

— Вы поражаете меня, лорд, и я перестаю подшучивать над m-lle Ольгой и, пожалуй, если не буду поддакивать ей, то во всяком случае глубокомысленно молчать. Не могу же я лорда и завтрашнего пэра Англии ставить в неловкое положение, раз он не только видит фантастических птиц, но даже ищет знакомства с русским чертом, чем и подтверждает само его существование!

— Вы и должны глубокомысленно молчать, дорогой сэр Эдуард. С этого вечера вы гуляете со мной по лесу и незаметно мы останемся в нем на ночь; быть может, удастся встретиться с чертом!

— Всегда к вашим услугам, — еще раз поклонился Карвер с чуть заметной улыбкой на губах.

— Не утруждайте себя поклонами и не скрывайте своей саркастической улыбки. Я, конечно, далек от веры в нечисть, но я вижу необходимость для кого-то отпугать от себя праздную публику. Боюсь, чтобы кто-нибудь иной не прекратил игры. Нам важно пополнить ряды сотрудников новыми, неподкупно преданными людьми; и если им нужна эта игра, то мы только выведем ее из такого первобытного русла.

Глава XXXIV Охота за нечистью

В сумерки прекрасного летнего вечера лорд Тольвенор и его друг сэр Эдуард Карвер шли в направлении леса медленным шагом гуляющих людей. Но едва лесная чаща скрыла их от возможного наблюдения дачной публики, они ускорили шаг и пошли целиной леса по тому направлению, где, по слухам, чаще всего появляются всяческие страхи. Они шли, громко разговаривая, и умышленно делали круги вокруг хатки, до которой днями лорд проследил светящуюся птицу.

— Однако, мы заблудились, пора подавать голос; быть может, кто-нибудь придет нас выручить.

— Прекрасно сказано, — ответил по-английски лорд. — Если за нами следят, то из страха, что мы привлечем людей, скоро появится какая-нибудь нечисть!

Как бы в ответ на его замечание, издали донесся призывный окрик. Англичане пошли на него. От времени до времени крик повторялся, но все отдаляясь и меняя направление: кто-то умышленно отводил их все дальше от жилища светящейся птицы.

— Ай, — вскрикнул падающий лорд.

— Что с вами?

— Зацепился за корень и, боюсь, вывихнул ногу, — со стонами боли ответил упавший.

— Какое несчастие! Попробуйте опереться на меня и как-нибудь дойдем до дому, — невольно по-русски же ответил Карвер и в ту же минуту почувствовал крепкое пожатие руки.

— О-ой, какая невыносимая боль. Я не могу пошевельнуться!

— В таком случае, я должен пойти один и привести вам помощь; не можем же мы оставаться здесь до утра, ожидая случайного прохожего!

— О, нет, конечно, но…

— Еще у вас есть «но»?

— Да, и еще какое, — слабым стонущим голосом говорил лорд. — Сознаюсь со стыдом, что имею слабые нервы, а этот проклятый лес пользуется плохой славой; я же останусь не только одиноким, но и безоружным!

— Возьмите себя в руки, мой дорогой. В вас говорит сильная боль; мы близко от Борок, и через час я буду обратно с людьми!

— Идите, если нет иного исхода, но возвращайтесь скорей!

Карвер быстро зашагал по направлении Борок. Оставшийся лорд лежал не шевелясь, издавая по временам тихие болезненные стоны. Так продолжалось с четверть часа. Шорохи леса были единственным проявлением окружающей жизни. Вдруг перед глазами неслышно привставшего лорда мелькнула искра света. Через две-три минуты между деревьями шагах в двадцати от него показалась светящаяся фигура дьявола с красными рогами и шапочкой.

В тот же миг раздался выстрел из револьвера. Видение исчезло; по-прежнему таинственно шуршал лес.

— Неужели промахнулся? — озабоченно произнес лорд, зажигая электрический фонарь, на свет которого бежал Карвер. Ярко освещая свой путь, они приближались к месту, где промелькнула фигура дьявола, и вдруг натолкнулись на распростертую на земле, очевидно, женскую фигуру, завернутую в темный плащ.

— Неужели убита? — наклонились над нею оба.

Из голубых потемневших глаз глядел на них невыразимый гнев, смешанный с злым презрением.

— Не бойтесь нас, — мягко заговорил лорд, — мы не сыщики и не имеем никакого отношения к полиции. Буду безмерно огорчен, если нанес вам более серьезную рану, чем хотел!

Закутанная фигура не шелохнулась; глаза не изменили выражения, только все увеличивавшаяся лужа тускло поблескивавшей при свете фонаря крови красноречиво говорила, что англичанин, почти без прицела, умел метко стрелять. Осторожно развернул Карвер темный плащ, и перед ним обрисовалось антично-стройное тело, туго обтянутое черным трико; снял безобразную, увенчанную рогами, гуттаперчевую маску и залюбовался представившимся чудным видением. Даже смертельная бледность не могла обезобразить прелестных аристократически-тонких черт лица лежавшей на траве девушки. Глубокая жалость наполнила его сердце.