Паника в Борках

— Личность его становится вполне ясной, — усмехнулся Кнопп. — Ну, а м-р Карвер?

— Это богатый англичанин, повсюду и всеми любимый; он снимает особняк, принадлежавший уехавшим за границу Дарским, со всей обстановкой и штатом прислуги. Личная его прислуга — только камердинер-китаец Кай-Тэн. Этот бедняк не может даже попросить себе поесть, зная только китайский язык и несколько ломаных английских слов. Совершенно безвреден, как и вся остальная служба!

— Значит, с этим покончено. Requiescat in pаce [5], — заявил Кнопп, запирая в стол список. — Теперь дело Поте-хиных? На точке замерзания?

— Не совсем, Рудольф Антонович. Шофер на пути к выписке из больницы, но и сейчас не отдает себе отчета в картине взрыва. Ему показалось, что у него лопнули барабанные перепонки и даже сама голова. Перед глазами взвился огонь, промелькнули летящие обломки кареты и разорванные тела людей. Он боится утверждать, что среди этого ужаса он видел летящего человека и приписывает это галлюцинации. Сам Потехин впал в богомолие, близкое к «mania religiosa», и просит только об одном — предоставить на суд Божий совершенное злодеяние.

— Ну, этого-то мы не можем, хотя и не прочь были бы ввиду наличия двух новых кричащих убийств, Данилова и Мари Перье, — заметил Кнопп.

— Единственно, что по-моему следует, Рудольф Антонович, — скромно вставил Зенин, — это выделить дело Поте-хина и передать его другим агентам. Оно ведь не относится…

— К вашей серии, Зенин, — усмехнулся с добродушным ехидством Кнопп.

— Да, серии, начавшейся женой и дочерью Ромова, продолженной неизвестным ребенком и Дугиной и законченной пока Даниловым и Мари Перье, — задумчиво бормотал Зенин.

— Как вы относитесь к разным привидениям, разгуливающим чуть не по самым Боркам? — вдруг спросил Орловский.

Начальник полиции усмехнулся с жестом легкого пренебрежения.

— Это безобразие нужно прекратить, оно начинает волновать слабые умы. В сущности, это не дело сыскного, но так как Борки являются театром наших расследований, то я поговорю с г. градоначальником…

— В таком случае осмеливаюсь попросить вас отложить этот разговор и дать привидениям погулять денька два-три.

— Почему эти призраки избрали ареной своих выступлений Борки? — горячо продолжал Зенин под устремленным на него вопросительным взглядом начальника. — Иными словами, почему это все происходит вблизи резиденций Бадени и этого Прайса?

— Черного барина!

— Больше, чем когда-либо, я готов идентифицировать эту таинственную фигуру с Прайсом…

— Но ведь у вас нет никаких указаний в пользу того…

— Никаких, Рудольф Антонович, — поспешил признаться Зенин, — как нет ничего и против. Прайс по-прежнему личность загадочная, а его alibi в каждом случае убийства, относящегося к нашей серии, все же чисто отрицательное. В каждом из вышеупомянутых случаев он был где-то, и только полное отсутствие иных реальных указаний мешает нам припереть его к стене. Только ночь убийства Перье и Данилова Прайс был дома и провел время в обществе лиц, чьи слова не могут вызывать ни тени сомнения. Наш уважаемый г. прокурор..

— Мне это известно, Зенин, — перебил Кнопп, вдруг став очень серьезным и озабоченным. — Ия боюсь, не ошибаетесь ли вы. Пусть там Прайс спирит, ясновидящий, черный маг; даже это не делает его преступником с точки зрения кодекса. А того, что в ночь типичного убийства Данилова и Перье он был в обществе лиц, нам хорошо известных, не уничтожает ли оно одним ударом всей постройки ваших умозаключений!

— У них могут быть сообщники, — не сдавался Зенин.

— Я не знаю, Рудольф Антонович, какое-то внутреннее чувство говорит мне, что Прайс и даже пресловутая графиня «Но» преследуют какие-то тайные преступные цели. Вот поэтому-то эти привидения в Борках и не дают мне жить; я чувствую тут сообщников и боюсь, что вмешательство двухтрех неловких полицейских испортит все дело; я уже завел кое-какие знакомства среди прислуги Данилова, Бадени, лорда; нужно укрепить их, проследить еще кое-что.

— Поэтому вы и просите повременить с разговором с г. градоначальником. Пусть будет по-вашему; дадим еще привидениям погулять немного. Ну, расследуйте, а вы, Орловский, попробуйте поискать еще чего-нибудь тут в Москве, — протянул им на прощание руку начальник полиции.

У подъезда встретил Зенина в последнее время не отстававший от него ни на шаг Бобка. Ласково погладил его по голове Орловский.

— Что, Бобка, поступил в розыск на службу? — шутливо спросил он собаку. Та учтиво лизнула ему руку и помахала хвостом. От громкого бессмысленного лая собака уже отучена, а если нужно, умеет ходить, не производя ни малейшего шороха. Почти безошибочно идет по следу нарочно взятой кем-нибудь вещи. Вообще, Зенин гордится его быстрыми успехами и привязался к своему псу, хотя и походил тот на дюжину собачьих пород, от которых взято все самое безобразное. Даже уши у него были разные: одно острое, торчащее, как у волка, другое повисло бессильно черной тряпочкой.

Орловский предложил перед началом работы пообедать у него на квартире. Через час друзья, по привычке быстро окончив обед, разговорились только за заключительной кружкой пива. Уходя от Орловского со Спиридоновки, задумавшийся Зенин сам не почувствовал, как очутился в Гранатном. Вероятно, прошел бы и его, не отдавая себе отчета, где он идет, если бы вдруг сделавший стойку Бобка не разбудил его от дум своим легким повизгиванием.

— Что ты, Бобка?

Он поднял глаза на дом, перед которым остановилась собака, и поразился. Это был особняк, занимаемый Карвером, и последнее местопребывание Данилова перед трагедией.

— Ищи, — решительно показал он Бобке на землю.

Собака отбежала от подъезда, беспорядочно пометалась по дороге и снова с легким визгом бросилась к парадным дверям.

— Что за диво, — подумал Зенин. — Кого чует собака? Ведь не могу же я на основании его визга осмотреть помещение. А что-то есть!

Беспомощно стоял сыщик у подъезда; виновато повизгивал Бобка.

Зенин едва успел отскочить в тень спускающихся из соседнего сада веток перед грозным ревом въезжающего в переулок автомобиля.

Лишь только последний остановился у подъезда дома Карвера, двери распахнулись, и позади швейцара показалась характерная фигура китайца. Без всякой помощи эластичным прыжком выскочил Карвер. Замер перед открытой дверью швейцар, низко, в восточном поклоне, склонился улыбающийся китаец, вдруг…

Прекрасно дрессированная собака Зенина таким же эластичным прыжком перелетела улицу, прежде Карвера вскочила в подъезд и, мельком нюхнув швейцара, буквально вцепилась в китайца. Оглядываясь на каждый окрик Зенина, Бобка снова и снова бросался на свою жертву. Еле-еле, общими усилиями выгнали пса из подъезда. По требованию разгневанного англичанина был записан адрес Зенина с угрозой жестокой расплаты за гуляние по улицам с таким опасным псом. Извинился смущенный Зенин, решая в уме не спускать с китайца глаз. Непроницаемой была мертвая маска чрезвычайно обеспокоенного Кай-Тэна, который понял, что полицейская собака напала на какой-то из его следов.

Переступая порог парадной двери, Зенин инстинктивно обернулся и поймал злобную улыбку на лице Кай-Тэна.

— Где я уже видел подобное лицо? — Зенин погрузился в архивы своей памяти, и вдруг ему вспомнился Прайс и сеанс ясновидения. Это, бесспорно, лицо Кай-Тэна мелькнуло тогда перед ним на экране. Дом на Гранатном хранит важную тайну, и ее необходимо разгадать. Вдруг новое видение молнией озарило мозг.

— Ящик, обитый материей! Автомобиль Данилова и в нем мертвец в той самой позе! Наконец, путь. Спасибо, Бобка!

Чуть не бегом бросился Зенин обратно на Спиридоновку искать Орловского.

Глава ХХХ У доктора Тахикары

Четверг — приемный день у доктора. Небольшой особняк в Скатертном переулке не имеет швейцара. В передней больных ожидает безукоризненный лакей-японец.